— Ладно, так найдём. Надеюсь, за это время у неё тоже ничего натворить не получится. Не отходи от меня, малышка. Ещё не хватало, чтобы с тобой что-то случилось, — уже спокойнее закончил Эгиль, понимая, что нельзя срываться на ребёнка, которому и так страшно. Он же, в конце концов, старший, и о свалившемся на плечи детском саде заботиться должен, а не заставлять дрожать осинкой на ветру.

Долго Мейнир искать не пришлось. Она обнаружилась недалеко от гостевых комнат, но, стоило присмотреться, как стало ясно, что хранительница не одна. Рядом ясно виднелся высокий, тёмный силуэт женщины в длинном платье. Обе стояли к хранителям спиной, но даже так было заметно, что они никак не взаимодействовали. Мейнир просто стояла на месте, слабо покачивая потемневшим и удлинившимся хвостом, в то время как женщина рассматривала ближайшую стену, иногда касаясь её рукой. Болотный оттенок волос неизвестной, что удалось опознать в тусклом коридорном освещении, неоднозначно намекал на её личность.

«Ведьма», — подумала, дрогнув, Гленда, делая полшага назад.

В том, что ведьма могла спокойно расхаживать по замку во время красной луны, не было ничего удивительного, но встреча с ней ничего хорошего не предвещала, а потому её бы хотелось всеми силами избежать. Однако поздно было метаться. Женщина обернулась на звук. Ту часть лица, что не была скрыта волосами, скрывала тень, однако Гленде показалось, что она увидела мерзкую улыбку на мёртвых губах.

Ведьма покачала головой и не спеша направилась к хранителям, нарушая возникшую гнетущую тишину шорохами чёрных юбок. Хотелось убежать, надо было убежать, но ноги не слушались. Гленда почувствовала, как Эгиль задвинул её за спину, собою отгораживая от ведьмы. С потерей зрительного контакта получилось вернуть контроль над собственным телом, но теперь не позволяло убежать нежелание оставлять хранителя одного. Несмотря на все попытки Эгиля выглядеть спокойным, она ощущала его страх. Страх совершенно естественный, заложенный в самой сути хранителей. Ведь они ничего не могли сделать ведьме при помощи своих способностей, тогда как она была вольна поступить с ними так, как только пожелает.

Встав напротив хранителя, ведьма провела пальцами по его лицу, обвела контур чёрной звезды, лучи которой начали удлиняться. В этих действиях не было агрессии, не было издёвки. Та часть сознания Гленды, что не была подчинена страху, смогла заметить в этом даже заботу и долю сожаления. Послышался тихий вздох, а после ведьма приподнялась на носках и поцеловала Эгиля в щёку. Тот с тихим рыком оттолкнул Гленду от себя, оставив на руке пару глубоких царапин, и тут же, сжавшись, вцепился пальцами в плечи, раня кожу проросшими когтями.

Гленда, не чувствуя боли, испуганно сделала на автомате несколько шагов назад, широко раскрытыми глазами глядя то на хранителя, то на ведьму, которая почти сразу после случившегося со всё той же неспешностью отошла к стене и скрылась в ней.

«Возможно, с Мейнир произошло похожее…» — мелькнула мысль в голове малышки. Ведьма ведь не могла появиться просто так и, тем более, не находилась бы без причины рядом с хранительницей, ничего при этом с той не делая.

Хрупкое тельце пробивала сильная дрожь — аура страха, которую начал распространять Эгиль, всё сильнее касалась Гленды, ещё не отошедшей от встречи с ведьмой. Разум бил тревогу, крича о том, что надо что-то делать, причём срочно, ибо два опаснейших хранителя, потерявших над собой контроль — это не просто плохо, это ужасно! Заметив, что магический фон снова стабилен, Гленда протянула вперёд руки раскрытыми ладонями вверх. Сноп золотых искр поднялся над ними и окутал одержимых, уже обративших своё внимание на малышку. Мейнир застыла прямо на полушаге, так и не опустив ногу на холодный камень, а в затянутых чернотой глазах Эгиля промелькнуло осознание.

— Беги, — хрипло произнёс он жутким голосом. Такой не мог принадлежать человеку, только чудовищу. Ведь именно чудищами, по сути, являлись сильнейшие маги, ими же становились и одержимые хранители.

Слово, которое разобрать удалось с большим трудом, подействовало лучше кнута. Развернувшись, Гленда со всех ног побежала в противоположную от одержимых сторону, не дожидаясь, когда рассеются её чары, благодаря которым разум не терял надежды перебороть осколки. Почти сразу стало ясно, что долго такой трюк без подпитки срабатывать не будет, а колдовать вплоть до самого конца красной луны хранительница была не в состоянии, рискуя тоже поддаться осколку.

Судя по ослабевавшей ауре, Гленда поняла, что за ней не гонятся, что позволило собраться с мыслями и перемещаться по замку более осмысленно, не рискуя обо что-нибудь запнуться, врезаться в угол или свернуть туда, куда не следует. К тому же, начала давать о себе знать слабость тела, пока что только делая намёки при помощи боли в правом боку. Заметив дверь, Гленда притормозила, толкнула ту. Было открыто, так что она прошмыгнула внутрь и прислонилась к двери спиной, пытаясь перевести дух. Привычный жест — в помещении появился свет. Оказалось, что хранительница попала в кладовку, через которую можно было пройти на кухню.

Если говорить честно, то идти никуда не хотелось. Было только одно желание: закрыться в безопасном месте и дождаться конца красной луны. Но надо было побороть свои страхи и остановить одержимых. Точнее говоря, надо было решиться выбраться из укрытия и найти тех, кто сможет остановить одержимых, пока не стало хуже. Кого искать — Гленда знала. Сюзанна могла помочь успокоить, а Мейлир окончательно привёл бы себя Мейнир. Главное, чтобы с ними самими ничего не случилось.

— Всё будет хорошо, я почувствую, если они будут поблизости, — прошептала Гленда, дотрагиваясь до ручки двери, которая вела на кухню. Идти назад она смысла не видела. Только сейчас на глаза попались царапины, кровь с которых уже заляпала юбку. Пришлось достать платок и наспех перевязать руку.

И на кухне, и в столовой, малышка никого не повстречала. Колдовать поиск она пока не рисковала, так как чувствовала, что надо подождать, иначе перешагнёт ту границу, за которой легко потерять контроль. От её одержимости хуже не станет никому, вот только очень не хотелось, чтобы брат вдруг узнал.

«Интересно, что сейчас с Эрлом? — задумалась Гленда, выходя в коридор. — Он, конечно, сам по себе маг, и всё же… Мы ни разу не пересекались в красную луну и не обсуждали её».

Тишина застывшего мира, выпавшего из привычного временного потока, могла бы заворожить, если бы не сложившаяся ситуация. Всё то, что не содержало в себе магического источника, застыло в том самом виде, в каком предстало взору красного небесного ока. Зависли в воздухе пылинки, так и не коснулись земли опадавшие листья, сверкали гранатовыми зёрнами водяные брызги. Тишина, которая воцарялась во время краснолуния, никогда бы не смогла повториться в обычное время. Маги считали, что такие ночи лучше всего подходили для медитации, Гленда считала, что никогда ещё не была так рада услышать грубоватый женский голос, которым в последних выражениях озвучивали описания того, что надо сделать с криво лежавшим ковром. Ведь это означало, что рядом Фрейя, и что она в порядке.

Малышка поспешила на голос. К счастью, хранительница была не из тех, кто останавливался на паре стандартных выражений недовольства, так что почти не было страха потерять ориентир. Да и идти далеко не пришлось — пара поворотов, и вот уже Гленда с радостным восклицанием обняла несколько удивившуюся встрече Фрейю.

— Как же я рада, что ты не спишь, — пробормотала хранительница, носом уткнувшись в утянутую грудь.

— Луна же, никто не спит, — откликнулась Фрейя, растрёпывая светлые волосы. — Ты чё взболомошенная такая?

— Одержимые.

Одного слова было достаточно, чтобы всё стало ясно без лишних описаний. Старшая хранительница тут же посерьёзнела и слегка отстранилась, заглянув младшей в глаза. Действительно серьёзная Фрейя порою пугала не меньше разозлённого Эгиля, но малышка за ночь пережила достаточно, чтобы не стушеваться под этим взглядом.