Камилла кивнула, приняла от Мейлира воду и какую-то таблетку. Шляпы не обнаружилось, похоже, её куда-то унесло. Это было печально, ведь хорошая вещь пропала, но всё остальное было на месте. В замок они действительно пошли вчетвером, но там никому ничего рассказывать не стали — не стоило лишний раз заставлять беспокоиться, и так ведь что ни день, то нервы.

Это утро выдалось оживлённым, как намёк на то, что день принесёт что-то новое, либо просто не будет скучным. Ирмелин пыталась вернуть колбасу, которую Эгиль с самым наглым видом стащил с её бутерброда, проходя мимо; надо сказать, что все её попытки результата не принесли, так как хранитель был и выше, и ловчее. Мейлир ворчал на Фрейю, которая прямо за столом вздумала чесать в ухе, однако в итоге был обсыпан хлебными крошками и пытался как-то от них избавиться, бубня что-то невнятное под раскатистый смех хранительницы. Дикра препиралась с Исааком, попутно отбиваясь от комментариев Лауге, который незаметно таскал еду из её тарелки, за что в итоге получил по рукам от Сюзанны. Гленда, которая довольно быстро расправилась со своей порцией, плела косичку из чёлки брата, полностью игнорируя его протесты, а потом ещё и попыталась привязать к рогу ленточку.

Наблюдая за всем этим, Камилла улыбалась и пыталась попасть по еде вилкой, не глядя при этом в тарелку. Ей нравилось, когда день начинался вот так: радостно и беззаботно. Казалось, что это просто посиделки друзей, которые решили собраться вместе. Друзей немного странных, но это ведь в порядке вещей? Вдруг она дёрнулась и обернулась.

— Ой, сколько времени!..

— Час, — тихо ответил кто-то.

Камилла хлопнула себя по лбу и засмеялась. Сегодня же выходной, можно никуда не торопиться! А потом застыла, осознавая. Во-первых, на часах было полдесятого, а, во-вторых, она не помнила, чтобы кто-то говорил с таким сильным акцентом. По крайней мере, кто-то из тех, кого она уже слышала. Ками посмотрела на Мейнир, которая апатично разглядывала уже пустую тарелку.

— М-мейнир? — ошарашено произнесла, не веря в свои догадки. — Это ты сказала?

Хранительница кивнула, всё также смотря в тарелку. Это было странно. Почему она именно сейчас решила подать голос, отвечая на простой вопрос о времени? Тем более, отвечая неправильно. Ответ «просто так» отметался сразу, просто потому, что в случае с Мейнир это невозможно. Мейлир, который с относительным успехом всё же избавился от крошек, заметил замешательство Камиллы и улыбнулся.

— Час, да? — понимающе спросил он, на что в ответ получил неуверенный кивок. — Зайди после завтрака ко мне, как раз есть время показать одну вещь. Будет даже лучше, если вместе с Ирмелин заглянешь, я сразу вам обеим объясню.

— Угу…

Думая о том, что же собирается рассказать Мейлир, Камилла еле досидела до конца завтрака. Почему именно час? Что за час? Получается ведь, что это что-то значит. И что же именно он собирается показать? Если связывать это что-то со словами, получается, что часы? Но что в них может быть необычного? В замке ведь немало часов, из которых многие не идут. Снова построив кучу невероятных и оторванных от реальности предположений, младшая даже принялась помогать убирать со стола, когда завтрак закончился, чтобы Ирма побыстрее освободилась.

Услышав короткий рассказ сестры о том, почему надо поторопиться, Ирмелин, которая всё упустила, воюя с Эгилем, тоже немало заинтересовалась, хотя и немного опечалилась из-за того, что не услышала Мейнир. Увы, попытки Камиллы скопировать голос оказались провальными, но, может быть, в будущем ещё появится возможность услышать самой?

Сёстры знали о том, что хранители живут вместе, так что не удивились, застав в комнате и Мейлира, и Мейнир. Как объяснил это ранее Мейлир — так легче присматривать за Мейнир, та всё равно не возражала, а если кто-то подумал о «том самом», то склонностей к некрофилии у него никогда не было, поэтому фантазии лучше сразу угомонить.

Хранительница сидела в кресле, что стояло возле окна, и смотрела на почти безоблачное небо, либо делала вид, что смотрела. По ней сложно было что-либо понять, ибо взгляд, как и всегда, отражал только печаль и отрешённость. Хранитель же стоял возле напольных часов, рассматривая их. Часы эти, судя по всему, были очень старыми и дорогими, а застывшие стрелки показывали ровно час. Мейлир кивнул, приглашая сестёр посмотреть вместе с ним.

— В своё время, осматривая замок, я смог обнаружить эти часы. Очаровательная древность, хочу сказать, а потому я не смог не позаботиться о том, чтобы не перенести их в эту комнату. Конечно, мне хотелось вернуть им жизнь, но вот в чём странность, — он поднял указательный палец, — они работают. Подойдите, — он сделал шаг в сторону, позволяя сёстрам подойти поближе. Прислушавшись, они смогли разобрать тихое тиканье. Сёстры непонимающе посмотрели на хранителя.

— Да, в своё время я тоже был этим удивлён, и ведь, что занятно, их даже не надо заводить! Конечно, было предположение, что имеет место некая неисправность… Но и это оказалось неверным! Был случай, в замке на время остановился часовой мастер — его тоже застала непогода, дело обычное — и я попросил его осмотреть часы. Он не смог ничего обнаружить, все механизмы в полном порядке, — Мейлир покачал головой и постучал ногтём по стеклу, что защищало циферблат. — Мы даже пытались сдвинуть стрелки вручную. Хочу заметить, идея была дурная — чуть не остались без пальцев. И вот, похоже, именно из-за этих часов Мейнир иногда на вопрос о времени отвечает, что час. Ведь они показывают час в любом случае. Хотя сама она сказала, что не знает, почему так говорит.

Мейнир, которая сама не понимала, почему что-то говорит — это было странно, но она и сама была не от мира сего. Однако также сестёр заинтересовали часы, которые исправны, но не идут. С позволения Мейлира они решили повнимательнее их осмотреть, хотя понимали, что вряд ли это что-то даст. Но ведь любопытно! Судя по корпусу, с часами обращались очень бережно, регулярно протирая, натирая и просто проявляя аккуратность.

Ровно до этого момента. Неизвестно, как так вышло, но ноготь Ирмелин застрял в стыке между боковой стенкой часов и углублением в ней. Попытки вытащить его так, чтобы ноготь не оказался выдран с мясом, привели к тому, что дощечка из того самого углубления выпала. Ойкнув, и нагнувшись за ней, Ирма обнаружила, что на внутренней стороне выжжены какие-то надписи. Разобрать их было сложно, то ли из-за почерка, то ли из-за того, что кто-то плохо выжигал, а, возможно, причина была сразу и в том, и в другом.

Камилла, заметив замешательство сестры, заглянула через плечо, несколько раз нетерпеливо спросив, что же там. Мейлир, подойдя с другой стороны, тоже попытался разобрать написанное. Записка была похожа на неумело составленное стихотворение, смысл которого уловить не удавалось, ровно как и понять, почему оно было спрятан в часах.

Переписав эти строки, Камилла ещё раз посмотрела на них и покачала головой. Было ясно, что здесь говорится о смертях, которые почему-то соотносились со временем. Точнее, о времени говорилось сначала, а потом часы, судя по всему, уже обозначали людей. Если предположить, что первые два часа — это жертвы, а остальные — хранители… Это, в принципе, было разумно. Но почему именно эти часы? Кто оставил записку? И почему сейчас стрелки показывают час? К тому же, неизвестно, не истёк ли у этих строк срок годности? Если, конечно, можно так сказать. Возможно, что это и вовсе описание того, что уже произошло.

Правда, относительно составителя строк можно было сделать некоторые предположения. Вероятнее всего, что это была девушка (либо аристократ на подобии Мейлира). Не очень хорошо выжигая, она всё равно пыталась делать всякого рода закорючки и петельки. Писала она не спеша, так как буквы были достаточно глубокими, а в конце стояла вычурная подпись, разобрать которую, к сожалению, не получалось.