Илья шёл по селу. Только меч в ножнах был у него за спиной. Люди уже давно поднялись с ночи и вершили свои житейские дела. Гомонила во дворах птица, подавал голоса скот. Пастухи собирали обширное общинное стадо, проходя по улицам и наигрывая зазывную песню на свирелях да рожках, чтоб хозяева выводили своих кормильцев за ворота. С окраин села поднимались в ясное небо дымки от кузниц, доносились первые удары молотов. Повсюду закипала привычная жизнь, охраняемая молчаливыми кумирами, то тут, то там высившихся во дворах. «Надолго ли? – думал Илья, невесело поглядывая на деревянных истуканов. – Вот уже и сюда добрался тихоня Зосима – не для того ли, чтоб начать новой ложью торить путь эллинской вере в божьего сына?»

Долго просидел Муромец в своём нежданном прибрежном укрытии, мучительно думая об услышанном разговоре, вспоминая каждое слово. И когда двинулся в село, хотел одного – тотчас найти Зосиму и прямо расспросить о корсуньской подлой стреле. Он спрашивал селян об эллинском пришлеце, но село и впрямь было большое – никто ещё не знал о священнике со слугами. Но на ловца и зверь бежит – Илья увидел на улице знакомый образ: ему навстречу шёл Мусайлима. Он тоже заметил Илью и приветливо улыбался издали. Муромец почувствовал, что вместо ответной улыбки его лицо искривила невнятная гримаса – не то боли, не то иного неудовольствия. Подойдя, Мусайлима удивился:

– Что это у тебя с лицом? Никак, зубовная хвороба гложет?

Илья вместо ответа сказал:

– Нужно потолковать, Мусайлима…

– Не сомневайся. Ещё бы нам с тобой разговор не держать: аллах как нарочно подгадывает – куда ты, туда и я след в след.

Илья подумал, что это будет кстати: поговорить сперва с Мусайлимой, не ставя о том в известность Зосиму, и быстро зашагал прочь с улицы. Мусайлима последовал за Ильёй, дивясь его торопливости. Муромец миновал главную улицу, свернул на тропку, делившую два соседских огорода, и всё двигался дальше. Мусайлима поспевал за ним.

На краю села, на меже, отделявшей одну пашню от другой, у рябины, росшей тут же, Илья остановился и положил оружие на траву. Подоспевшему Мусайлиме он сказал:

– Сядем, – и первый опустился на мураву. Всходы ячменя остро подрагивали на лёгком ветру, птицы пели в деревьях недалёкого сада. Мусайлима молчал, ожидая начала разговора.

– Прости, что так чудно́ встретил тебя, – начал Илья, осторожно вглядываясь в лицо сарацина. Мусайлима только пожал плечами, а Илья продолжал: – Давно ли пришёл ты с Зосимой в это село?

– Только намедни, ввечеру.

– А чего один ходишь? Он ведь тебя для охраны нанял.

Мусайлима махнул рукой:

– А… Нужна ему моя охрана… Только и пригодился ему, когда в Корсунь ехали. Да и то сказать: было бы больше в тот раз степняков, и от меня толку немного вышло бы. А в этом селе он меня и не замечает будто.

– Так… Брат Слышкин, как его – Вышеслав? – вас здесь уже ждал?

– Да. Ты, выходит, уже знаешь, что у него брат-близнец есть? Зосима-то с собой только одного всюду таскает, Слышко. Другого прячет. Даже князь киевский о нём ничего не знает. А что стряслось-то?! Чего ты хоронишься да на меня волком смотришь? – дал волю своим чувствам Мусайлима.

Илья посмотрел сквозь него, жуя губами и о чём-то размышляя.

– Чего молчишь? – настаивал Мусайлима.

– Погоди, – осадил его Илья, снова вглядываясь в араба пристально и строго: – Коли ты мне друг, Мусайлима, то и ответь по чести: что ты знаешь о стреле, что из Корсуни прилетела с картой потайной?

Мусайлима удивился:

– О стреле? Да то же, что и все.

– А кто её прислал или ещё что-нибудь знаешь? – взгляд Ильи так и сверлил Мусайлиму. Сарацин развёл руками, и в его глазах Муромец не заметил ни дрожи, ни испуга и с изрядным облегчением вздохнул, однако же и потребовал: – Поклянись в том своим богом!

Мусайлима встал во весь рост, осенил себя крестным знамением и, подумав немного, вдобавок произнёс:

– Ла илаха илла Ллаху ва Мухаммадун расулу Ллахи[8].

– Хорошо, – твёрдо произнёс Илья. – Я верю тебе, Мусайлима.

– Да что случилось-то? – снова вопросил Мусайлима, опускаясь на траву. – Чего тебе дался мой хозяин? Да, к слову, недолго быть уже мне на его службе. Ухожу скоро. Довольно с меня. Не от кого его охранять. Разве от землепашцев здешних, от их женщин и детей… Хожу при нём, как пугало. Только пялятся на меня люди. Поначалу я думал, что они кидаться станут, как узнают, что на их веру Зосима покушается. А они ничего. Мирный люд. У нас бы камнями закидали, неверных-то…

– А чего это Зосиму в Киеве видно не было?

– Послушай, Илья. Ты многие знания о нём мне не приписывай. Он со мной молчун молчуном, ни дать ни взять суфий после молитвы… Если он и говорит с кем, так это с братьями. Правда, вдвоём они редко при нём бывают.

– Оно и видно, – покачал головой Илья. – Рано поутру Зосима гулял вдвоём с Вишкой.

– Гулял? – усмехнулся Мусайлима. – С девами гуляют. Только я за хозяином этого не замечал.

– Не до смеха мне, Мусайлима, – сказал Илья. – Я случайно слышал, о чём они говорили. Стрела корсуньская – дело рук Вишки. А прислать её наказал – уж как, не знаю – сам Зосима.

– Быть не может! – вскочил Мусайлима. – Зосима только и твердил после этого: «Сие есть промысел божий».

– Выходит, у вашего бога десницей сам Зосима бывает.

– Молчи, неверный! – Мусайлима сгрёб Илью за ворот рубахи, силясь поднять, но это оказалось ему не под силу. Илья спокойно наблюдал, а араб тяжело дышал, и в глазах его металось недоверие и гнев. Он отпустил Илью, и, положив ладонь на рукоять своего изогнутого меча, потребовал: – Клянись, что не выдумал ничего!

Илья поднялся на ноги, наклонился и, как когда-то у стен Корсуни, вынул меч из ножен, вонзил его в землю и, став на одно колено, произнёс, прижимая ладонь к груди:

– Бога Леда призываю я в свидетели, и да минует меня удача в бою, коли я сказал неправду. Я сказал, и Лед меня услышал.

Илья вынул меч из земли, сел и принялся бережно обтирать клинок травой, прежде чем убирать в ножны. Мусайлима сел рядом, опустив голову.

– Прости, что назвал тебя неверным… – наконец сказал он. – Я тоже верю тебе, пусть ты молишься чуждым мне богам, которых и вовсе нет…

– Цыц, – тихо, но твёрдо сказал Илья и Мусайлима примирительно поднял руку:

– Не будем о том.

Они помолчали, слушая неторопливый гомон села, которому, казалось, не было никакого дела до тяжких дум Ильи и Мусайлимы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.