На следующий день Дипак отбыл обратно в Ласточку. Синдер проводил его и попытался устроиться в приюте Пресвятой Огненной Девы.

Это оказалось непросто. Учитывая, что у него не было никаких воспоминаний, он мало знал о том, как обычно общаются люди. Не понимал шуток, которыми обменивались другие парни, не был знаком с культурными вехами, которые они принимали как должное, не знал, как отвечать на вопросы о своем прошлом. Он не знал – именно такой ответ Синдер вынужден был давать всем, кто спрашивал его о его прошлом.

Прошло уже несколько недель с тех пор, как он прибыл в приют Пресвятой Огненной Девы, но Синдер все еще не смог сориентироваться. Он держался особняком, выполняя свою работу и изучая странный мир, в который оказался брошен. Он много чего узнавал у Райнера Стрейна, парня на несколько лет младше. Они вместе работали на кухне.

Райнер был тихоней, мягким и скромным, что делало его легкой добычей для задир, живущих в их общежитии. А еще это делало кухню единственным местом, где мастер Чофф мог не опасаться за его безопасность. Там, под бдительным взором поварихи Несл, парень мог проводить свои дни, не становясь объектом чужих придирок.

Однако по ночам все было намного хуже. Когда Райнер оставался один в комнате и приглядеть за ним было некому, задиры, Джард Лингер и Стард Ленер, издевались над ним. Они никогда не причиняли ему физического вреда, но отпускали жестокие и резкие замечания о поваренке, его пухлой фигуре, мягкой манере общения и интеллигентности. И зачастую слова били сильнее любого оружия.

Время от времени они унижали Райнера. Слишком часто Синдер слышал, как парень плачет в подушку, и его переполняла жалость к нему. Так больше не могло продолжаться. Райнер заслуживал жизни, свободной от страха и страданий, и Синдер решил помочь ему, как сможет. Заступиться за Райнера перед Джардом и Стардом.

Однако к ситуации стоило подходить с осторожностью. Он не мог просто пойти против задир, не подготовившись. Подобное могло закончиться катастрофой. Они превосходили Синдера численно. Джард и Стард в их комнате и Джем Конер и Фон Пейнер среди младших ребят были из эрроузов, племени, эмигрировавшего в Ракеш несколько веков назад.

Они были выше, с более светлой кожей и круглым разрезом глаз. Ходили слухи, что изначально они были выходцами из княжеств Закатного Солнца, членами последней армии завоевания Святого Меде. За последнюю тысячу лет они окончательно эмигрировали на юг и восток, переехав целым островным племенем и привезя с собой свою культуру. До Ракеша они жили в Гандха́рве. Однако их пророчества гнали их вперед. В них говорилось о том, что они ждут перерождения Меде, готовые служить ему не менее преданно, чем когда-то их предки.

В Ракеше эрроузы страдали от расизма и предубеждений на свой счет, их сторонились почти все, им было запрещено занимать какие-либо руководящие посты. Это были непростые несколько десятилетий, ожесточившие их сердца. Эрроузы держались за истории о том, как их всю жизнь притесняли, и хранили их так, словно это были дорогие их сердцу сокровища, даже сейчас, когда их считали самыми процветающими членами общества Ракеша.

И все же некоторые вещи никогда не меняются. Во время их миграции другие народы стали насмешливо называть эрроузов эррогсами, что на древнем языке шевасра означало «идиоты». Оскорбительное прозвище прицепилось. Несмотря на богатую жизнь, которой они добились в Ракеше, большинство именно так и называло эрроузов. Правда, только у них за спиной.

Эрроузы, однако, присвоили себе это уничижительное прозвище и обращались друг к другу именно так. Это обращение могли использовать только члены племени. Все остальные, смеющие его произносить, рисковали быть избитыми – частая угроза, исходящая от эрроузов. Из того, что видел Синдер, они были раздражительны и быстро оскорблялись.

С этими мыслями Синдер ждал, когда Райнер закончит одеваться. Прошлая ночь выдалась самой тяжелой. Джард, лидер эрроузов, безжалостно дразнил Райнера, и тот снова расплакался. Утром он не мог поднять глаз и просто стоял, застегивая рубашку. Было рано: солнце еще не встало. К счастью, Джард и Стард уже ушли: им велели заняться садом или дали еще какую-то работу. Другие два парня, тоже живущие в их комнате, Клэм Тарн и Пент Лорк, тоже ушли.

– Ты не сможешь мне помочь, – тихо произнес Райнер, все еще не поднимая глаз. – Я вижу, что ты хочешь. Не трудись. Только сам пострадаешь. Держись от них подальше.

Синдер не ответил. Может, Райнер и прав. Может, ему не стоит лезть в чужие дела. Может…

Но он так не поступит. Он просто не мог так поступить. Защищать беззащитных, оберегать невинных. Это казалось неотъемлемой частью его истинной сущности, частью материи, из которой он был соткан. Он обязан был помочь Райнеру.

Однако он не ответил. У Райнера тоже была гордость, и если бы он узнал, что замыслил Синдер, он бы, наверное, разозлился, почувствовал себя униженным оттого, что его слабость заметили.

– Тебе лучше поторопиться, – сказал Синдер, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Мы опоздаем.

– Я готов.

Они торопливо спустились на кухню – в царство поварихи Несл. Это была крупная пышногрудая женщина с грубоватыми манерами, за которыми пряталось большое сердце. Синдер видел, что она любит Райнера и делает все от нее зависящее, чтобы держать парня поближе к себе, помогая ему тем самым избегать задир и их нежелательного внимания.

– Парни, вам бы лучше поторопиться. Нам нужно столько всего приготовить, – сказала она, когда они вошли.

Повариха велела им взбить яйца, нарезать картофель и залить овсянку водой. Они быстренько приготовили завтрак для сирот и обслуги и выставили его на длинном столе на кухне. Все входили через общую дверь, брали порцию омлета, картошки и овсянки и выходили в другую дверь, ведущую в столовую.

Одной из первых на завтрак сегодня явилась Корал Стрейн, сестра Райнера, которая была на несколько лет старше Синдера. Брат и сестра были почти одного роста и имели одинаковые темные волосы и глаза – черты, присущие жителям Ракеша. Вот только Корал была стройна, а Райнер – тучен; красива – ее улыбка сверкала, – а Райнер выглядел заурядно и непримечательно; храбра, а Райнер – застенчив и нерешителен.

Корал также окружала мощная аура собственницы, аура матери-росомахи. Ходили слухи, что в течение следующих нескольких месяцев она покинет приют, и было ясно, что она волнуется за брата. Черты ее лица озарялись беспокойством, когда Райнер не видел.

Синдер стоял рядом, раздавая еду и прислушиваясь к их беседе.

– Что случилось? – спросила Корал.

– Ничего.

– Ты должен рассказать мастеру Чоффу. Попроси его переселить тебя, может, наверх, к нам.

– К девчонкам? – фыркнул Райнер. Его челюсти сжались. – Нет. К тому же ничего не случилось, так что и рассказывать нечего. Забудь.

– Райнер…

– Ты задерживаешь остальных, Корал, – сказал Райнер, скользя взглядом по очереди.

Джард и его банда эрроузов стояли совсем рядом. Они со Стардом были высокими, как и все в их племени, имели светлые волосы, светлые глаза и крепкие мускулы. Джем и Фон, младшие эрроузы одиннадцати и двенадцати лет, должны были еще подрасти, но недостаток роста они компенсировали лизоблюдскими ухмылочками и язвительными манерами.

Джард нетерпеливо затопал ногой.

– Побыстрее. У меня и моих эррогсов нет времени на это паскудство. Шевелитесь.

Корал окинула задиру взглядом, не двигаясь с места.

– Даже не смей разговаривать со мной в таком тоне, быдло.

– А что такое? – ухмыльнулся Джард. – Снова решила заступиться за свою сестричку Райнера?

– Братишка, – огрызнулась Корал. – Он мой братишка. И мне известно, что за люди вы с вашими эррогсами. Я знаю, что вы с ним делаете.

Веселье Джарда испарилось, словно вода, капнувшая на раскаленную сковородку. Его место заняла ярость.

– Как ты меня назвала?

– Ты меня слышал, эррогс.