Вдыхая запах августа, моё тело неслось навстречу чему-то неизведанному, будто какое-то незаконченное дело снова вызывало меня. Я уже и думать забыла о работе и Олеге, приглашавшем меня на свидание, а потом истерично хохочущем от своего предложения, об Антоне, разбившем, нет… поранившем мне сердце, но я помнила о Кате. Всякий раз я вспоминала о ней, и оно исцелялось от ран и вновь наполнялось любовью. Я хватаю телефон и пишу ей: «Катюшка, любимая, как мне тебя не хватает. Каждый день. Но мыслями я с тобой. Целую».
Мы общались по видеосвязи раз в два дня, и я знала, что она здорова, а театр готовит новый спектакль, ездит на гастроли по Крыму. Я говорила ей о том, как скучаю по Севастополю и что Москва никак не станет мне ближе. Но об осложнениях в отношениях с Антоном я умалчивала. Как и вообще о его личности.
На входе во дворец «Алмаз», Катрин обрадовала: «Солнышко, я так тебя люблю. Всегда с нетерпением жду нашей встречи. Скоро отпуск, буду в Москве». На меня нахлынула волна дикой радости, и я прижала к сердцу телефон. Не успела я свернуть в коридор, где не так давно пряталась от охранника, из-за спины появились две ладони и закрыли мне обзор. По запаху мужского парфюма я поняла, что это Даниил, и мой пульс подскочил. Дыхание стало слишком громким и выдавало моё волнение. Я накрыла его кисти своими и, когда он шепнул мне в ухо «Ни-ка», я едва не потеряла сознание. В тот момент миллиард мурашек пробежали сквозь каждую молекулу моего организма, я только и успела вскрикнуть еле слышно для самой себя – кровь била в ушах и притупляла слух. Резко развернувшись и увидев его блестящие тёмно-зелёные глаза, лёгкую небритость и улыбку до ушей, я более не шелохнулась, не веря, что он всё тот же.
– Даня… здравствуй!
Уже пора покрывать его щёки поцелуями?
– Как ты? Красавица. Ну, идём? – Он походил не по летам на ребёнка, но не наружностью, а характером. Его заводили приключения, быть может, в них он черпал вдохновение и отдыхал от рутины. Мы побежали в раздевалку, и там я нашла Настю, Машу, Аню и Лену. Счастье преумножилось вдвое, а виделись мы с ними всего один раз! Не впервые убеждаюсь, что со «своими людьми» вы сразу становитесь родными. «Какими судьбами?», «Как надолго ты в Москве?», «Уже поцеловались? Теперь Ника не убежит?» – наперебой тараторили девчонки. Ох уж эти девочки! Шутки шутками, а нам с Даниилом стало совестно, и я чувствовала, как лицо пошло пятнами. Они и по сей день помнили ту сцену.
Все побежали на лёд. Анастасия же долго шнуровала ботинки коньков, и на её лице отражалась какая-то озадаченность.
– Настёна! Поздравляю с возвращением и успешными соревнованиями. – Я неподдельно радовалась за эту девочку и была неимоверно счастлива, что знакома с ней.
– Спасибо. Могло быть и лучше. Сейчас вот начинаю вовлекаться в тренерскую работу. Смотри, какие малютки. – Прозрачная стена раздевалки выходила на каток, где уже вовсю резвились маленькие будущие спортсмены и наши уже взрослые девушки.
В прошлый раз я не ощущала никакой неловкости в общении с ней, а сейчас Настя казалась неприступно серьёзной и сосредоточенной. Может, она расстроена завершением карьеры? Или у неё травма? Мне неудобно было задавать ей много вопросов.
Тренировка прошла необычайно весело. Выходить на лёд было страшно, словно в первый раз. Даниил нежно поддерживал меня, когда я теряла равновесие, Маша и Аня катали меня за обе руки на бешеной скорости и это было экстремальнее любых аттракционов!
После тренировки все разошлись на обед, Настя же попросила меня остаться.
– Ника, я хотела спросить у тебя. Какие у вас отношения с Даниилом Леоновичем?
Меня ошарашил этот вопрос. Да, до настоящего момента я могла однозначно сказать, что никаких, а теперь сама не понимала. Она продолжила:
– Когда я тогда увидела ваш поцелуй, мне стало больно. Я думала, у меня нет к нему чувств. Он только тренер. Но потом мне показалось, что я влюблена.
Я слушала её с замиранием сердца. Ведь чем-то истории наши оказались похожи. Однако она даже в личном разговоре со мной называла его уважительно по имени и отчеству, что вряд ли демонстрировало её исключительно романтические чувства.
– Ана, – не знамо зачем я назвала её так. Может, чтобы провести аллюзию на её «игру с огнём», как в известной трилогии? Не подходи – пожалеешь. Он опасен. Я старалась скрыть это: – В таком случае тебе следует самой подойти к нему и сказать всё. Искреннее проявление чувств всегда запоминается, и я ничуть не жалею теперь о том, что в тот день сделала это, пусть и без намёка на отношения.
Я опустила глаза, чтобы она случайно не прочла в них иной ответ. Я ощущала себя воришкой, который ворвался в чужую жизнь и натворил непоправимого.
– Так это ты сама его поцеловала? – В её глазах сверкнула надежда на то, что Даниил не испытывал ко мне чувств.
Я приобняла её.
– Я пойду. Ничего не бойся. Лучше пожалеть о том, что сделала, чем наоборот.
Я шла по коридору, и по щеке пробежала слезинка. Мой параллельный внутренний голос успокаивал меня: «Ну, хватит, Вероника. Перестань влюбляться в чужих мужчин. У тебя, в конце концов, есть Катя, нельзя сливать её каждый раз, когда встречаешь новую любовь».
Я взяла себя в руки и направилась к выходу. На парковке стоял Даниил, опираясь на автомобиль и потирая глаза.
– Вероника! – Он был серьёзен, открыл заднюю дверь и жестом руки позвал сесть в машину.
– Мы куда-то едем? Что-то случилось? Мне пора. С работы несколько раз позвонили.
Меня пугал его взгляд. Мы сидели на заднем сидении и молча смотрели друг на друга.
– Даниил, спасибо тебе за этот день, я… – У меня во рту пересохло.
– Девочки правы, мы же до сих пор не поцеловались. – Его губы вновь расплылись в ровную линию, очерчивая финишную прямую. Я вздохнула, он взял мою руку. – Или ты целовала меня тогда без намёка на отношения, значит?
Его вопросительно-хитрые глаза смотрели на меня.
– Так ты подслушал наш разговор?
– Я первым спросил тебя. – Он невзначай прикоснулся к моему подбородку, после уже сознательно поднял мою голову, чтобы увидеть правду в глазах.
Я опустила голос до полушёпота:
– Я так думала сначала, а сегодня поняла, что влюбляюсь, я не смогла сказать этого Насте, я не имею права лезть в ваши отношения.
– Какие отношения? Она ребёнок. Ника… – Он усомнился в своём утверждении, посмотрев куда-то в сторону.
– Ей скоро восемнадцать.
– Но мне ты нравишься. – Он влажными губами осторожно прикоснулся к моему напряжённому рту, я закрыла глаза, держа Даниила за плечо. Мы пододвигались всё ближе друг к другу, и вот наши тела уже ощущают взаимное тепло. Я чувствовала, что приближаюсь к грани, и, если сейчас не прервать столь затянувшийся поцелуй, я начну раздевать его, а этого тут делать не стоило. Положила голову ему на грудь, и это прошло.
Даниил молча отвёз меня на работу.
– Я сам поговорю с Анастасией, скажу ей как есть. Она не должна страдать и надеяться на что-то.
– Она будет считать нас предателями?
– Она всё-таки девочка взрослая. Не переживай, моя хорошая.
– Конечно, она взрослая.
Я вышла из машины и пыталась прийти в себя.
День выдался крайне тяжёлым. Бывали дни, когда у нас с Олегом ничего не получалось станцевать. Я злилась то на него, то на себя. Вечером, придя домой, бросалась на кровать и долго говорила с мамой, с Катей.
«Катенька, как я запуталась, буквально во всём!» – Я часами изливала ей душу. Она гладила пальчиком объектив камеры, успокаивая меня, как если бы была совсем рядом. Я обнимала телефон, прижимала его к груди, и тепло перегревшегося гаджета напоминало мне горячие объятия любимой подруги.
Поговорив с Катей по телефону, рассказав ей, что с Антоном, кажется, всё кончено, я тут же уснула. Мне уже в который раз снился зелёный безмятежный луг и голубое солнечное небо. Мы лежим в траве – Катя и я. Вокруг летают бабочки, феи, горизонт окаймляет радуга – врата в волшебный мир. Мы тут единственные люди, и нас никто не смеет тревожить.
