Может быть, ветераны Афганистана, для которых подобные перелёты — дело обыденное[122], сочтут эти строчки излишне драматизированными. Но напомним, что свои переживания описывает человек, который только что перенёсся из мирной московской жизни в атмосферу войны. И опасения Шебаршина, в общем-то, ничуть не преувеличены. Кстати, во время одной из афганских командировок Крючкову пришлось пережить вынужденную жёсткую посадку вертолёта Ми-8, в котором он находился. К счастью, обошлось без жертв, но Владимир Александрович пострадал больше других: возникла сильная боль в позвоночнике, и до ночлега он смог добраться только с посторонней помощью. Однако к утру боль утихла, и ехать в госпиталь он категорически отказался. Полученная травма дала о себе знать только спустя несколько лет, когда стал серьёзно беспокоить позвоночник. Пришлось обращаться к врачам, которые обнаружили сильное повреждение межпозвоночного диска…
К глубокому сожалению, позитивные изменения в Афганистане, ставшие результатом политики национального примирения, не успели набрать необходимых оборотов. На ход дальнейших событий в Афганистане и вокруг него оказали негативное влияние политические процессы, происходившие в нашей стране. Как справедливо замечает Крючков, «поражение кабульского режима произошло отнюдь не потому, что он был объективно обречён изнутри, а в силу внешних причин, в первую очередь связанных с развитием ситуации в Советском Союзе. Достаточно сказать, что мы фактически признали другую воюющую сторону (курсив мой. — А. Ж.), и одно это, конечно же, в корне изменило всю ситуацию, связанную с афганской проблемой»[123].
То, что произошло, имеет только одно определение — вероломство. Но что ещё можно было ожидать от той части высшего руководства СССР во главе с Горбачёвым, которая встала на путь предательства и своих союзников, и собственного народа? А ведь не только для политика — для любого человека, причастного к афганским событиям, было ясно: как только прекратится наша поддержка правительству Наджибуллы, Афганистан превратится в кровавую баню не только для тех, кто поддерживает кабульский режим, но и для многих тысяч ни в чём не повинных афганцев.
Началом открытого и позорного отступничества от всех обязательств, которые советская сторона несла не только перед афганским руководством, но и перед сотнями тысяч советских людей, самоотверженно выполнявших в годы войны свой интернациональный долг, явились женевские соглашения по урегулированию положения вокруг Афганистана, подписанные в апреле 1988 года. Их гарантом стали СССР и…США. Не хочется ещё раз говорить о той неблаговидной роли, которую сыграли американцы в эскалации войны в Афганистане. Отметим только, что в угоду американцам наша дипломатия в Женеве (переговоры длились несколько лет) в полном соответствии с «новым мышлением» пресловутых «архитекторов перестройки», которое во внешней политике рьяно демонстрировал министр иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе[124], делала одну необоснованную уступку за другой. Крючков прямо говорит, что в Женеве «с нашей стороны шла прямая сдача союзника по всем направлениям».
Находившийся на переговорах в Женеве министр иностранных дел Афганистана Вакиль, поражённый резкой сменой курса советской стороны, в знак протеста даже объявлял голодовку.
Крючков во всех вопросах, связанных с женевскими переговорами, был отнюдь не сторонним наблюдателем. Безусловно, он поддерживал идею переговоров и политического разрешения острых вопросов, в частности, в январе 1988 года вылетал в Кабул вместе с Шеварднадзе и уговорил Наджибуллу возобновить участие в переговорном процессе, от которого афганская сторона отказалась, поняв, что Советский Союз готов её бросить на произвол судьбы.
В то же время Владимир Александрович считал, что жертвы, принесённые Советским Союзом в ходе военного конфликта в Афганистане, давали нам право полноценного, весомого голоса в урегулировании афганской проблемы, в достижении такого мира, который соответствовал бы и нашим внешнеполитическим интересам, и интересам нашего южного соседа.
Крючков оставался верен этой точке зрения и отстаивал её позднее, когда стал председателем КГБ и был избран членом Политбюро ЦК КПСС. Не будем голословны. Генерал-лейтенант ФСБ, доктор юридических наук В. С. Христофоров (в 1985–1989 годах он работал в представительстве КГБ СССР при Службе государственной информации Афганистана) в статье «Долгий путь из Афганистана» пишет:
«Политбюро ЦК КПСС, оценивая успешное завершение женевского дипломатического процесса, отмечало, что по своим международным последствиям оно не уступало Договору о ликвидации советских и американских ракет средней и меньшей дальности. Председатель КГБ Владимир Крючков этого оптимизма не разделял, считая, что женевские соглашения, обязывавшие вывести советские войска к 15 февраля 1989 года и прекратить военные поставки из Советского Союза, Пакистана и других стран (имеются в виду и страны, поддерживавшие моджахедов. — А. Ж.), представляли собой лишь видимость решения проблемы. Советская сторона выполняла условия женевских соглашений, а американская лишь ждала скорейшего вывода советских войск. После этого, считал глава КГБ, США оставалось лишь свергнуть режим Наджибуллы и привести в Кабул правителей, соответствовавших американским интересам.
Вскоре стало ясно, что в Пакистане[125] не стремились к соблюдению женевских соглашений. Вмешательство в афганские дела к 15 мая 1988 года — к началу вывода советских войск — не только не прекратилось, но и даже возросло. Пакистанские правительственные организации позволяли беспрепятственно перебрасывать через границу с Афганистаном отряды вооружённой афганской оппозиции и переправлять караваны с оружием через многочисленные горные перевалы и проходы»[126].
Тем временем в СССР стремительно происходила трансформация процесса перестройки. Всё зримее становились антинародные цели её «архитекторов» и многочисленных «прорабов», которых уже не устраивал горбачёвский «социализм с человеческим лицом». Шаг за шагом осуществлялся демонтаж социалистической системы, откровенно поддерживались и поощрялись сепаратистские настроения местных «элит» и удельных князьков, которым кружила голову мечта о превращении республик и регионов в собственные вотчины, с неограниченной властью и возможностями личного обогащения.
Проблемы, связанные с Афганистаном, поднявшая голову «пятая колонна» использовала только с одной целью — дискредитировать наиболее честную, здоровую и патриотически настроенную часть руководства страны и КПСС, нанести удар по силовым структурам государства, прежде всего по армии и КГБ[127], по Госплану[128] и другим ведущим государственным ведомствам. Ложь — главное оружие либерал-демократов эпохи перестройки, другого — не было. Они договаривались порой до абсурда, и ведь находилось немало людей, веривших в грязные мифы и сладкие обещания. Так, академик А. Д. Сахаров под одобрительно-возмущённый гул зала заявил на Съезде народных депутатов СССР, что наши вертолётчики якобы расстреливали наших же десантников, чтобы те не могли сдаться в плен моджахедам. Подобная чушь, свидетельствовавшая о беззастенчивости и цинизме «обличителей» «пороков» советской системы, массовыми тиражами распространялась через либеральные СМИ, отравляла сознание населения.
Сейчас мало кто вспоминает об этом, но травля вооружённых сил достигла таких чудовищных масштабов, что в начале 1990-х годов офицеры ездили на службу в свои части в гражданских костюмах с чемоданчиками, в которых прятали воинскую форму, — не дай бог, нарвёшься на самосуд.
