Далее даётся развёрнутая характеристика вооружённых сил государственной власти на территории провинции, отмечается, что в целом правительственные войска в 2,5 раза превосходят оппозицию по численности и вооружению.

В материале содержатся характеристики основных руководителей провинции Нангархар.

«Губернатор провинции Вакиль Азам Шинвари, 1932 года рождения, пуштун, авторитет племени шинвари, пользуется большим влиянием среди своих соплеменников и населения провинции.

По своим взглядам — националист, сторонник бывшего короля Захир Шаха. В период монархии неоднократно избирался депутатом парламента, входил в состав близкого окружения короля.

С первых дней Апрельской революции находился в эмиграции в Пакистане, непосредственного участия в вооружённой борьбе против госвласти не принимал.

Назначен губернатором в мае 1988 года, зарекомендовал себя как хороший организатор, сумел сплотить вокруг себя членов провинциальной «пятёрки», организовал эффективный отпор вооружённой оппозиции, пытавшейся захватить власть в провинции.

Секретарь провинциального комитета НДПА Сарфараз Мухаммед Момад, 1945 года рождения, выходец из зажиточной семьи племени моманд, образование высшее гуманитарное, член НДПА с 1964 года.

В период правления X. Амина находился в тюрьме, с 1981 по 1985 год занимал должность генерального консула ДРА в Пешаваре. Во время работы в Пакистане на доверительной основе выполнял задания т. Наджибуллы, затем был зачислен в кадры СГИ (разведки) и на него были возложены обязанности резидента. По рекомендации т. Наджибуллы с ним контактировали наши представители в Исламабаде. В 1985 году был объявлен пакистанскими властями персоной нон грата. До января 1988 года работал в аппарате МИДа, затем был направлен секретарём ПК НДПА провинции Нангархар. Для него характерен кабинетный стиль работы».

В справке содержатся необходимые сведения о других руководителях, в том числе командире 1-го армейского корпуса генерал-лейтенанте Мухаммеде Асефе сыне Делавар Хана, начальнике провинциального управления СГИ Мухаммеде Омаре сыне Мухаммеда Хошина. Последний, как отмечается, питает большие симпатии к Советскому Союзу и борется за единство НДПА…

В обязанности секретариата (и, в частности, Е. Г. Ни-конорова) входила подготовка багажа, который брал с собой Крючков, отправляясь в Афганистан. Перечень необходимых вещей он составлял собственноручно, и в него непременно входили подарки детям. Были среди них детские швейные машинки, конструкторские наборы, краски, карандаши и альбомы для рисования, всевозможные игрушки. «И не забудьте про мороженое!» — обязательно напоминал Владимир Александрович. Мороженое упаковывалось таким образом, что могло перенести любую жару.

Мало кто знает, что Крючков был одним из инициаторов возрождения традиции, корни которой уходят к временам деятельности ВЧК при Ф. Э. Дзержинском. Он стал главным зачинателем совместной работы Комитета госбезопасности СССР и Службы государственной информации ДРА по созданию в Советском Союзе школ-интернатов для афганских детей, потерявших в годы войны своих родителей. На учёбу в них только в 1983–1984 годах было направлено около двух тысяч таких ребят. Воспитанникам интернатов предоставлялась возможность продолжить образование в наших высших учебных заведениях, по окончании которых они могли вернуться на родину квалифицированными специалистами.

Кроме того, большое количество детей из Афганистана принимали «Артек» и другие лучшие пионерские лагеря страны.

…В центре внимания Крючкова находилась и работа разведывательных служб и оперативных подразделений КГБ, действовавших на территории Афганистана. Тепло отзываются о Владимире Александровиче, например, ветераны отряда особого назначения «Каскад», созданного специальным постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР в июле 1980 года. На «Каскад» изначально возлагались три основные задачи: оказание помощи афганцам в создании органов безопасности на местах; организация агентурно-оперативной работы против бандформирований; проведение специальных мероприятий против наиболее агрессивных противников афганского народного режима и СССР.

Как вспоминают ветераны этого подразделения, «начальник ПГУ КГБ Крючков не только ставил задачи «Каскаду», но и делал всё возможное для того, чтобы облегчить их решение, если это зависело от Центра. Постоянное внимание к отряду, забота о его нуждах, поддержка начинаний, моральное и материальное стимулирование, награды отличившимся, контрольные приезды в команды «Каскада» — всё это и многое другое было в числе повседневных дел начальника внешней разведки. На имя Крючкова В. А. направлялись развединформация «Каскада», отчёты о боевых действиях, оценки и прогнозы обстановки»[121].

Афганистан требует от человека выдержки и смелости. По воспоминаниям многих ветеранов госбезопасности, Крючков отсутствием этих качеств не страдал. Об этом, в частности, рассказывал автору и генерал-лейтенант А. Т. Голубев, которому довелось дважды сопровождать Крючкова в поездках по Афганистану, работать вместе с ним в сложной обстановке, в зонах высокой активности моджахедов. Ветераны Афганистана хорошо знают, что Герат и Джелалабад, где Крючков вёл тогда переговоры и с представителями власти, и со сторонниками непримиримой оппозиции, для прогулок не предназначены.

Л. В. Шебаршин, который несколько раз вылетал с Крючковым в Афганистан, в книге «Рука Москвы» описывает эпизод совместной поездки с Владимиром Александровичем в Джелалабад (административный центр провинции Нангархар, которую Крючков посещал несколько раз) в период, когда оттуда уже ушли советские воинские части:

«С мая по август (1988 года. — А. Ж.) на землю Джелалабада не ступала нога советского человека, ведь нельзя доверять свою безопасность афганцам! Не надо рисковать!

Надо рисковать! В. А. Крючков проявляет твёрдость (курсив мой. — А. Ж.), и вечером 9 августа наша группа и министр госбезопасности О. Якуби входят в Ан-26. Аэродром не освещён. В самолёте закрыты занавесками иллюминаторы. На каждого пассажира надевается парашют. Не очень удобно — парашют давит на живот. И не становится спокойнее. Ну, скажем, придётся воспользоваться этим парашютом. Во-первых, неизвестно, сможешь ли дёрнуть за кольцо. Положим, дёрнул и плавно полетел вниз, в ночную темноту, на безлюдные горы. А что там? Разумеется, сломаешь ногу или обе да, не приведи бог, попадёшь в лапы противника, поскольку руки друга в этих местах не найдёшь. И пистолет тебе не поможет, потому что он, скорее всего, вылетит из кобуры или в момент прыжка, или при посадке. Мысли дурацкие и недостойные мужчины, но они — увы! — приходили в голову и ради объективности должны быть запечатлены в записях.

Погас свет в чреве самолёта, пробежал с синим фонариком лётчик, посмотрел, всё ли в порядке, и полетели курсом на восток. Главное — набрать высоту. Окрестности Кабула чищены-перечищены, бесчисленные операции проведены, каждый квадратный метр пристрелян, а ракеты откуда-то бьют и по городу, и по аэродрому…

Высоту приходится набирать круто, лётчики закладывают плотные витки, чтобы не попасть в опасную зону. Многие, но не все самолёты оборудованы защитными устройствами — выстреливаются специальные термические ракеты, которые, по мысли конструкторов, должны отвлечь на себя снаряд, самонаводящийся на источник тепла. Трудно сказать, насколько эффективно это устройство на практике — ни одного живого свидетеля встретить не удалось, хотя этим делом я интересовался.

Натужно гудя, самолёт выходит на заданную безопасную высоту… Далеко-далеко внизу вспыхивают и исчезают полоски огня, будто чиркают спичкой. Это стреляет артиллерия — наша или дружественная афганская — по неведомым целям. Полёт недолог, идём на снижение.

Джелалабадский аэродром тоже не освещён. В конце взлётно-посадочной полосы стоит автомашина, и когда самолёт уже заходит на посадку, включаются фары. Выгружаемся быстро, Ан-26 разворачивается на месте и, ни минуты не мешкая, уходит в ночное небо. По курсу его полёта с земли устремляются несколько красных точек — стреляют трассирующими пулями. Издалека их полёт кажется неспешным и нестрашным. Звук выстрелов до нас не доносится».