Не без прямого участия ЦРУ и при поддержке сторонников свергнутого Амина через два месяца после ввода советских войск, 22–23 февраля 1980 года, в Кабуле произошли массовые антиправительственные беспорядки, в которых участвовали первые вооружённые формирования противников режима. Наши «пацифисты» (возьмём это слово в кавычки, так как их пацифизм носит сугубо избирательный характер: например, действия США, разворошивших и дестабилизировавших весь мусульманский мир на Ближнем Востоке и не собирающихся уходить из Афганистана, — вне критики) любят называть эти события восстанием, однако спланированный провокационный характер беспорядков не вызывает сомнения. Хотя главной мишенью бунтовщиков и их подстрекателей было правительство страны и лично Бабрак Кармаль (потери понесли главным образом регулярные афганские части и служащие царандоя — МВД Афганистана), без провокационных антисоветских выпадов, естественно, не обошлось. Интересно, что одной из основных «ударных сил» организаторов февральских волнений в Кабуле стали хазарейцы — шииты монгольского и иранского происхождения, составлявшие наиболее бесправную и нищую часть населения центрального региона страны и издавна находившиеся в состоянии вражды с другими племенами и национальностями. Расчёт был прост — забитых и неграмотных людей всегда проще направить в ту сторону, куда нужно мастерам закулисных дел.
После февральских событий, когда стало ясно, что кровопролитие в стране остановить не удастся, в Москве было принято решение: начать совместные действия с армией ДРА по разгрому отрядов вооружённой оппозиции. Относительно мирный период нахождения советских войск в Афганистане завершился.
Развернув боевые действия моджахедов, американцы обеспечили львиную долю их финансирования, всестороннюю поддержку афганской вооружённой оппозиции. Уже весной 1980 года спецслужбы США совместно с британской разведкой начали проводить секретную операцию «Фарадей». Основная её цель заключалась в поиске мест и создании тренировочных баз для моджахедов, где их готовили для войны с советскими войсками в Афганистане. Такие лагеря создавались в основном на территории Пакистана, но действовали они даже на территории Ирландии и самих Соединённых Штатов.
Вооружение боевиков в течение практически всего периода военных действий осуществлялось по программе «Циклон», разработанной Центральным разведывательным управлением при участии других спецслужб США. «Стартовая» сумма средств в размере 20–30 миллионов долларов, выделявшихся джихадистам, была доведена к 1987 году до 630 миллионов долларов в год.
У истоков операции «Циклон» стояли конгрессмен от штата Техас Чарли Уилсон и офицер ЦРУ Майкл Дж. Викерс. Впоследствии ключевую роль в этих неблаговидных делах стал играть сотрудник ближневосточного отдела ЦРУ Гаст Авракотос. Именно этому отделу было поручено осуществление операции «Циклон», в которой, помимо США и Англии, были задействованы и другие страны. Особенно охотно давала деньги «на борьбу с коммунистами» Саудовская Аравия, которая спонсировала почти 50 процентов бюджета операции (вторую половину выделяли США).
Здесь следует заметить, что к началу военных действий каналы поступления финансовых вливаний в бандформирования были уже обкатаны: ещё в начале июля 1979 года президент США Джимми Картер, встревоженный Апрельской революцией, подписал указ о финансировании антикоммунистических сил в Афганистане.
Внушительные средства (в виде двух огромных целевых траншей в течение нескольких лет) для вооружения и подготовки афганских боевиков в тренировочных лагерях получал от США Пакистан. Среди международных исламских организаций, через которые финансировались моджахеды, особое место занимала образованная в 1984 году джихадистская организация «Мактаб-аль-Хидамат», базировавшаяся в пакистанском Пешаваре. Возглавляли её известные террористы — Абдулла Азам и Усама бен Ладен. Впоследствии «Мактаб-аль-Хидамат» и послужила основой создания известной террористической организации — «Аль-Каиды».
В необъявленной войне против Советского Союза США активно (и не безуспешно) использовали дипломатические рычаги давления на СССР. К ним следует отнести и попытку саботировать Олимпийские игры в Москве 1980 года, которая, к счастью, не увенчалась успехом только благодаря огромному влиянию нашей страны на международной арене, большому числу друзей и союзников СССР.
Естественно, война, которую пришлось вести Советскому Союзу, легла нелёгким бременем на нашу экономику, переживавшую с начала 1980-х годов и без того не лучшие времена. Сыграло свою роль и резкое падение мировых цен на нефть в 1980-е годы. Достигнув своего пика в 1980 году (35 долларов за баррель по курсу тех лет), к 1986 году она упала до 10 долларов за баррель. При этом, что следует особо отметить, у Советского Союза, к счастью, не было такой сырьевой зависимости, которая сложилась в современной России: доля доходов бюджета от продажи всех видов топлива и электроэнергии в 1980-е годы составляла лишь 8—10 процентов[118]. Это совершенно несопоставимо со структурой бюджетов последних лет, наполовину пополняющихся за счёт продажи нефти и газа[119].
Так что утверждение, что экономика СССР уже тогда подсела на нефтяную иглу, — чистой воды выдумка, как и многие другие антисоветские мифы. Тем не менее нужно было каким-то образом облегчить тяжесть затрат, в общем-то неизбежных при сохранении в зоне своего активного влияния Афганистана, и, казалось бы, выход был найден. В 1986 году мы взяли курс на последовательное сокращение нашего военного контингента в Афганистане и политику национального примирения в этой стране.
Но в конечном счёте произошло то же, что и при всех других благих начинаниях при Горбачёве: начали за здравие, закончили за упокой.
В апреле 1986 года состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором обсуждалась наша новая политическая линия в Афганистане. Встал вопрос о том, что новые подходы не по плечу Кармалю, у которого к тому времени накопились серьёзные разногласия с большинством членов высшего афганского руководства — и в Революционном совете, и в ЦК НДПА, — склонявшихся к его отставке. Высказывали они конкретные предложения и по его замене, причём большинство проявляло явную благосклонность к кандидатуре Мухаммеда Наджибуллы, возглавлявшего с декабря 1979 года Службу государственной информации страны. Кстати, доктора Наджиба (так звали Наджибуллу в Афганистане) — настоящего патриота своей родины, по-восточному мудрого, а главное — честного и твёрдого политика, высоко ценил и Крючков, который по роду службы часто встречался с ним и во время афганских командировок, и в Москве.
Однако убедить Кармаля добровольно сложить с себя полномочия руководителя страны оказалось не так-то просто. Первую беседу с ним провёл лично Горбачёв — неудачно: Кармаль наотрез отказался уходить в отставку. На несколько недель воцарилась неопределённость, которая затормозила переход к новой политике в Афганистане. Дело сдвинулось с мёртвой точки только тогда, когда Кармаль высказал (едва ли не в ультимативной форме) своё согласие обсудить тему отставки, но только с одним человеком — Крючковым.
Трудно сказать, чем снискал такое расположение Баб-рака Кармаля Владимир Александрович. Сам Крючков в воспоминаниях отмечает, что между ними действительно сложились доверительные отношения. Возможно, сыграли в этом свою роль чисто человеческие качества Крючкова, возможно — его интеллект и образованность. Не будем сбрасывать со счетов его способности незаурядного политика, приобретённые в разведке навыки оперативника (заметим, однако, что с Яношем Кадаром Крючков сдружился, когда о работе в разведке он ещё и не помышлял). Уважение Кармаля вызывали конкретная работа Крючкова в Афганистане, его частые поездки по стране с посещением самых неспокойных районов, регулярные встречи с местными руководителями, влиятельными представителями племён и духовенства, прямые переговоры с полевыми командирами моджахедов — афганцы ценят людей смелых.
