Особую обеспокоенность вызывал исламский фактор. Появились серьёзные предпосылки к тому, что в Афганистане, охваченном гражданской войной, возобладает исламский фундаментализм и возникнет реальная угроза его проникновения в среднеазиатские республики Советского Союза и другие районы СССР с мусульманским населением, в том числе и на Кавказ. Кстати, по свидетельству Крючкова, уже к концу 1970-х годов чётко просматривалась тенденция (она подтверждалась данными разведки и контрразведки) к оттоку из этих регионов СССР некоренного, прежде всего русского, населения в центральные и другие области страны.
Но главную озабоченность руководства Советского Союза вызывало то, что события, всколыхнувшие Афганистан, разворачивались на территории, примыкавшей к нашей южной границе, которая имела для Советского Союза огромное военно-стратегическое значение. Во время обсуждения афганских проблем в Политбюро ЦК КПСС в декабре 1979 года во главе угла стоял вопрос о том, каким образом предотвратить вероятное размещение в Афганистане американских баллистических ракет средней дальности. В связи с тем, что наши южные рубежи не были в должной мере защищены средствами ПВО, реальная угроза нависла над многими жизненно важными для страны объектами, включая космодром Байконур.
Положение резко осложнилось после принятия 12 декабря 1979 года в Брюсселе на совещании министров иностранных дел и министров обороны стран НАТО плана размещения в Западной Европе американских ракет средней дальности «Круз» и «Першинг-2», способных поразить практически всю европейскую часть территории СССР. Важно было не угодить в «клещи», уготованные для нас Западом.
Генерал-лейтенант А. Т. Голубев, возглавлявший 27 декабря 1979 года спецгруппу, участвовавшую в штурме резиденции Амина — дворца Тадж-Бек (за участие в этой операции он был награждён орденом Красного Знамени), рассказал автору, какими словами напутствовал участников штурма перед вылетом в Кабул Ю. В. Андропов. «Мне не нужен ни Амин, ни его дворец. Наша задача — не допустить, чтобы у нашей южной границы стояли «першинги». От своих людей, которым предстояло выполнить смертельно опасное задание, руководитель КГБ не счёл нужным скрывать главную причину вторжения.
Автору довелось беседовать и с одним из организаторов и непосредственных руководителей (начальства было много) штурма аминовского дворца — уже знакомым нам генерал-майором Ю. И. Дроздовым. К тому времени, когда спецгруппы КГБ ещё только готовились к вылету в Кабул, Дроздов уже находился в Афганистане. А случилось всё для Юрия Ивановича довольно неожиданно.
В декабре 1979 года, за несколько месяцев до истечения предусмотренного срока, он был вызван из Нью-Йорка, где возглавлял резидентуру КГБ (работал под прикрытием заместителя постоянного представителя СССР в ООН), в Москву. Как оказалось, вызов был связан с тем, что его кандидатура рассматривалась на должность начальника управления «С» — нелегальной разведки ПГУ. Однако перед назначением Андропов и Крючков предложили ему выехать в Афганистан, чтобы на месте ознакомиться с работой нашей разведки в стране, где назревали серьёзные события.
В транспортном самолёте по дороге в Кабул Дроздов познакомился с полковником ГРУ В. В. Колесником, вместе с которым и довелось через несколько дней руководить штурмом последнего пристанища Амина. Однако первоначально в планы его командировки это не входило. Как пошутил в разговоре с автором Юрий Иванович, сработал принцип «инициатива наказуема». Дело в том, что при обсуждении на совещании у главного военного советника плана штурма дворца Тадж-Бек (операция «Шторм-333») возникли большие сложности — нужно было преодолеть массированную оборону дворца, который охраняли преданные Амину подразделения. К тому же не было даже схемы дворца. Дроздов предложил проникнуть на территорию дворца (такая задача оказалась непростой, но разрешимой) и начать атаковать его изнутри. План утвердили, а буквально через несколько часов пришло решение Центра назначить ответственным от КГБ за его выполнение Дроздова и возложить на него руководство спецгруппами Комитета. Полковник Колесник во время штурма руководил действиями подразделений спецназа ГРУ (Дроздов: «Ночной бой не допускает различия ведомств»). С помощью разведки удалось составить схему дворца, были проработаны все мельчайшие детали операции, которая в конечном счёте была успешно осуществлена при минимальных потерях. Можно представить, какими потерями мог обернуться лобовой штурм считавшейся неприступной цитадели.
На вопрос: «Правильным ли было решение о вводе войск в Афганистан?» — Юрий Иванович ответил не задумываясь: «Правильным!» Но в то же время обратил внимание на одно важное обстоятельство: с самого начала военных действий внешней разведкой КГБ всесторонне прорабатывались вопросы возможного вывода наших вооружённых сил из Афганистана — безболезненно, с минимальными политическими издержками, с сохранением своего влияния в стране и регионе. Например, уже в январе 1980 года Дроздов вместе с Крючковым принял участие в совещании по этому вопросу, которое состоялось в Министерстве обороны. То, что война растянулась почти на десять лет, как считает Юрий Иванович, — не вина советских руководителей того периода. В этом повинны будущие западные «партнёры» Горбачёва и Ельцина, которые сделали всё, чтобы обеспечить афганских моджахедов вооружением, и которые практически навязали нам настоящую войну.
Надо отметить, что проблема, связанная с выводом войск, постоянно находилась в центре внимания и ПГУ, и руководства КГБ. Например, как мы уже упоминали, в 1983 году во время специальной командировки вопрос о возможном нашем уходе из Афганистана прорабатывался начальником Информационно-аналитического управления ПГУ Н. С. Леоновым.
Вопрос этот рассматривался не только в ПГУ КГБ, занимались им и другие разведывательные и силовые структуры, а вся аналитическая информация предоставлялась высшему руководству страны. Только не зная истинного положения вещей, можно говорить о том, что мы «увязли» в Афганистане и не знали, как из него выбраться. Другое дело, что далеко не все последствия были изначально предусмотрены и события на территории южного соседа быстро стали развиваться по крайне сложному, порой непредсказуемому сценарию. А ведь, казалось бы, и принципиальное решение о вводе войск, и все соответствующие действия были всесторонне продуманы.
Наш давний идеологический противник — Збигнев Бжезинский одну из самых известных своих книг назвал так: «Великая шахматная доска». Очевидно, что если за такой доской во время сложной политической партии напротив тебя сидит искушённый игрок, то следует знать, что кроме первого хода е2-е4, который, как известно, ничем не грозит, все последующие могут обернуться крупными неприятностями. В большой политике, как и в шахматах, надо уметь предусматривать возможные угрозы.
Советское руководство допустило серьёзный просчёт уже в дебюте. Как хорошо известно, вводя воинский контингент в Афганистан, мы не собирались там воевать. Однако можно было с высокой долей вероятности предположить, что нас вынудят это сделать. Кто? США в первую очередь, которым предоставлялась прекрасная возможность устроить для русских «второй Вьетнам». По сути дела, они и развязали войну с Советским Союзом, причём повели её руками афганцев и своих сателлитов среди мусульманских стран, объявивших против наших войск джихад — священную войну. При этом США заявили, что мир после 1945 года ещё не стоял так близко к новой мировой войне, как после вторжения русских в Афганистан. Что-что, а развязывать и нагнетать истерию среди мировой общественности американцы умеют.
Известный американский политолог и автор многочисленных книг и публикаций в ведущих изданиях США Петер Швейцер пишет, что «двумя выдающимися фигурами, реализовывавшими стратегию Рейгана», были директор ЦРУ Уильям Кейси и глава Пентагона Каспар Уайнбергер. Они являлись членами первого кабинета Рейгана, остались с президентом США на второй срок его полномочий и сыграли главную роль в разработке стратегии, направленной «против ядра советской системы». По свидетельству Швейцера, основная заслуга в формулировании этого документа принадлежит Совету национальной безопасности США. Один из первоочередных пунктов развёрнутой программы действий предусматривал «значительную военную и финансовую помощь движению сопротивления в Афганистане, а также поставки для моджахедов, дающие им возможностъ распространения войны на территорию Советского Союза»[117] (курсив мой. — А. Ж.).
