– Что ему нужно?

– Вы.

– Чудненько. Зачем?

– Вы знаете нечто очень ценное для него.

– Я не знаю ничего такого, – девушка поморщилась: от «Очевидного-невероятного» к «Совершенно секретно».

– Вы уверены? – Сказано было таким тоном, что Милена засомневалась, впрочем, одно она знала наверняка – ее рукам очень уютно в руках Солара.

– А вы, Анжей, что здесь делаете вы? – спросила девушка. Она не ждала в ответ особой откровенности, просто хотела продлить приятные ощущения. От тепла ладоней в голову лезли трогательные воспоминания о первом поцелуе и влажныех розовых предрассветных сумерках на берегу озера, где она с классом просидела остаток ночи после выпускного бала.

– Я всего лишь собирался помешать Сарку добраться до вас, но, как видите, не очень удачно.

Милена покачала головой. Сказанное отдавало киношной мелодрамой, и по-прежнему было не понять, что из всего этого правда, а что – очередная легенда.

Неприятная мысль шевельнулась в подсознании и мгновенно обросла словами:

– А та ценная информация, которая, по вашим словам, так нужна… Сарку, – пришлось постараться, чтобы произнести имя ужаса без дрожи в голосе, – вам самому что, без надобности? В наше время с трудом верится в абсолютное бескорыстие.

Судя по всему, Анжей никак не ожидал подобного выпада. Нужно было как-то отвечать, а готового ответа и нет. Но тут в дверь позвонили. Солар выпустил руки Милены и вопросительно посмотрел на нее.

– Следователь, – сказала она и пошла открывать.

– Милена Владленовна, – на пороге стоял плечистый веснушчатый парень.

– Да, а вы…

– Ангел-хранитель. – Он улыбнулся.

– Что-нибудь не так?

– Нет, но уже почти десять.

– Я сейчас.

Парень кивнул, и Милена закрыла дверь.

– Кто это? – раздалось совсем рядом так неожиданно, что девушка вздрогнула.

– Господи, Анжей, вы меня испугали.

– Прошу прощения.

– Ничего. Мне просто пора привыкнуть к тому, что вы появляетесь внезапно. Идемте, здесь темно.

Пришлось рассказать, почему ей нужно в участок, и объяснить, как это важно. Хотя, конечно, если допустить, что весь этот бред о некой информации вовсе не бред… В любом случае, лицо Солара в полной мере отражало возможные последствия этой поездки. Несомненно, приятно, что о тебе так беспокоятся, но бывают моменты, когда даже самая искренняя опека начинает раздражать.

– Я буду не одна, – буркнула Милена, ища глазами сумочку. – И потом… какое вам в конце-концов дело?

– Эти люди не смогут защитить вас, – в глазах Солара сверкнуло пламя.

– Два вооруженных охранника?

Анжей опустил глаза.

– Я не имею никакого права указывать вам, как поступать, но вы не будете в безопасности, если окажетесь без моей поддержки.

– Что мешает вам поехать со мной?

– Это невозможно.

В дверь снова позвонили. Сумочка обнаружилась под столом, и Милена, выудив ее оттуда, прошествовала мимо Анжея в прихожую, где, включив свет, надела плащ и медленно, очень медленно, засегнула пуговицы. Судя по тому, что из зала не донеслось ни звука, Солар так и остался стоять посреди комнаты. Девушке казалось, что он попытается ее удержать, отговорить или даже запретить выходить из дома, но он этого не сделал. Шлепнув ладонью по кнопке выключателя, Милена ушла, аккуратно закрыв за собой дверь, хотя сделать хотелось совершенно другое.

Веснушчатый парень открыл дверцу машины, когда Милена вышла из подъезда. Пройдя несколько метров, девушка остановилась.

– Подождите, я сейчас, – сказала она охраннику и вернулась в дом.

Быстро поднявшись по лестнице, Милена вошла в свою квартиру, но Солара там уже не было. Захлопнув дверь – на этот раз постаралась от души, – Милена вернулась к машине.

– Забыла дверь закрыть, – объяснила она и села в автомобиль.

Несмотря на то, что дождь закончился, по-прежнему было пасмурно и сыро. Ехали молча. Милена смотрела в окно на угрюмых прохожих, бесконечные лужи, мокрые стены домов и черные стволы тополей с обрезанными ветками. Думалось о том, что Анжей так ничего и не объяснил.

«До чего скрытный тип! Но симпатичный. Да…»

Мысли текли вяло и медленно, словно в густом киселе, и у Милены появилось ощущение, что она наблюдает за собой со стороны. Как будто это вовсе не она едет сейчас к следователю в сопровождении двух охранников, стараясь не обращать внимания на ставший почти привычным чей-то тяжелый взгляд в спину, от которого неприятно ныл затылок, и шея наливалась свинцом – не повернуться.

Ехавший впереди автомобиль притормозил. Второй охранник, который вел машину, коренастый смуглый мужчина, буркнул что-то нелестное в адрес дорожного управления и остановился. Посреди дороги стояли знаки объезда и дорожных работ. Едущий впереди автомобиль лениво свернул на боковую улицу.

– Что там? – спросила Милена, подернув плечами – отчего-то вдруг нестерпимо зачесалось между лопатками.

– Объезд, – буркнул водитель и нехотя развернул машину.

– Черт знает что! – возмутился веснушчатый. – Только у нас могут додуматься ремонтировать дорогу глубокой осенью.

Подскакивая на колдобинах и разбрызгивая грязные лужи, автомобиль помчался по боковой улице.

Кирпичная стена, перегородившая дорогу, появилась в одно мгновение, словно материализовавшись из воздуха. Дико взвыли тормозящие шины, автомобиль занесло, развернуло, и он со всего размаха врезался в стену дома правой стороной.

Девушка закричала и задохнулась, безуспешно пытаясь схватить ртом неподдающийся воздух. Сотни миллионов тончайших ледяных игл пронзили все тело. В голове что-то взорвалось, и нестерпимая, обжигающая волна затопила мозг. Глаза застлала красная пелена, а на губах и во рту девушка почувствовала солоноватый вкус крови. Последнее, что видела Милена перед тем, как потерять сознание, была тающая и расползающаяся во все стороны, как густой туман, стена.

Было тепло и пахло солью и камнем, нагретым на солнце. Ветер гладил лицо, оставляя на губах горько-соленый привкус. Девушка сидела на краю обрыва и, обняв колени, задумчиво смотрела на перекатывающиеся волны. Они отчаянно бились горбатыми спинами об острые зубья скал, ранясь и рассыпая мириады сверкающих на солнце брызг. Носящиеся в небесной лазури чайки кричали так, словно были голосами умирающих под обрывом волн.

В мыслях все еще жили тени загадочного видения, которое пришло незадолго до того, как она очнулась и с удивлением обнаружила, что лежит на земле, недалеко от обрыва, неизвестно где. Привиделось, будто она стоит на вершине исполинской горы, озаряемой призрачным фиолетовым светом лунного диска, такого огромного, что, казалось, он вот-вот сорвется и рухнет на голову, а далеко внизу, скрывая подножие горы, клубится густой красный туман. Но не меньше, чем непонятный сон, беспокоило то, что она почему-то оказалась у моря. Огляделась – трава, камни, кусты, вдалеке какие-то деревья, скалы. Она не могла точно сказать, где ей следует быть, но внутренний голос подсказывал, что не здесь. Тот же голос уверял, что произошло что-то, совершенно не укладывающееся в рамки ее обычной жизни и в чем эта «обычная жизнь» заключается и… Имя…

Память представляла собой пустое пространство до того момента, как она открыла глаза и обнаружила, что лежит на брошенном на землю бордовом плаще из мягкого бархата, ноги обуты в некое подобие греческих сандалий, а сама она одета в длинное платье нежно-розового цвета, стянутое под грудью серебристой тесьмой. Из той же тесьмы, только потоньше, были бретели платья и шнуровка сандалий. Одежда казалась незнакомой, не той. Тело ясно давало понять, что привыкло к другому.

Девушка встала, подняла плащ, стряхнула приставшие травинки и песок, набросила его на плечи и снова посмотрела на море. На мгновение показалось, что вода превратилась в вишневый сироп, а горизонт затянуло тяжелыми облаками, густо присыпанными багровым пеплом. Моргнула, и морок исчез, зато неизвестно откуда возник голос. Он звучал прямо в голове, в той самой пустоте, в которую канула большая часть памяти. Голос был мужской и говорил что-то совершенно непонятное, рождающее где-то глубоко внутри смутное беспокойство.