— Он взял тебя за руку, и затем стало невыносимо больно. Боль, которая расколола тебя надвое, причиняя увечья, и ты истекала кровью. Затем он заговорил голосом, на языке, которого ты никогда раньше не слышала. Языке не от мира сего. Но ведь он говорил не с тобой, правда, Иден? Это не тебя он позвал прямо перед тем, как ты потеряла сознание от мучений.

Я готова ответить, но воспоминание об этой боли ещё слишком свежо в моей памяти. Я снова чувствую, она подталкивает меня в то тёмное место… в бассейн бесконечной черноты.

— Нет, не её — отвечает за меня нежный певучий голос, привлекая все взгляды к входу. Женщина, которая стоит там, одетая в сверкающее белоснежное платье, с копной огненно-рыжих волос, вполне возможно, самое прекрасное, самое неземное создание, которое мне доводилось видеть. Она делает шаг вперёд, её шёлковое платье шуршит по дереву. Она останавливается всего в нескольких футах от того места, где сижу я. Бледные, цвета морской пены глаза смотрят на меня, и на мгновение мне кажется, что меня тянет прочь от этого тёмного места. И этот непоколебимый страх сменяется чувством… покоя. — Он говорил не с тобой, милая Иден, — успокаивающе улыбается она. — А со мной.

Я поняла, кто она, как только услышала голос. И все же смущённая, я сижу, смотрю на неё снизу вверх. Потому что если она здесь, значит, меня здесь не должно быть. Я была бы мертва, во всех смыслах этого слова. И теперь, когда Призыв не страшен, я больше не буду под защитой Сем7ёрки.

Это всё объясняет.

— Адриэль, я рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Пожалуйста, присоединяйся к нам. Мы как раз подходим к самому интересному, — говорит Айрин, отпуская мои руки, чтобы махнуть туда, где, в стороне от демонов, сидят Нико и Крисиз.

Затуманенным взором я смотрю на Легиона, но он отводит от меня взгляд. Естественно… этого стоило ждать. Он смотрит прямо на Адриэль, свою давно потерянную любовь, которая привела его к падению с небес. Любовь, которая заставила его пощадить мне жизнь только для того, чтобы ещё раз ощутить прелесть её вкуса.

Я чувствую, как разбиваюсь. Нет, скорее просто исчезаю. Будто жизнь меня покидает, и я медленно умирают. Грудь болит от нескончаемой пустоты, которая заставляет дрожать. Я обхватываю себя руками, отчаянно пытаясь отогнать подкрадывающиеся сомнения и предательство. Но уже слишком поздно. Я падаю в глубокую яму отчаяния, не имея ничего — никого — за что можно ухватиться. Никто не придёт спасти меня. Я буду падать, пока не опущусь на самое дно и не разобьюсь вдребезги. Я больше не нужна. У Легиона есть та, кого он всегда хотел. Они снова вместе, и весь его интерес ко мне ничтожен. Неудивительно, что он не смотрит на меня. А если и смотрит, то с презрением и отвращением. Я не более чем замена. Отвлечение от страстного желания, которое он испытывал к… Адриэль. И теперь, когда я больше не её суррогат, не более чем скромный, несущественный мешок с кровью и костями.

— Я… — Мой голос дрожит так сильно, что я едва могу выдавить из себя слова. — К-хм, к-хм. Извините.

Я собираюсь встать — убежать — но Николай мягко хватает меня за руку.

— Нет. Останься. — У него такое серьёзное выражение лица, что я чуть не начинаю рыдать на месте.

— Да, Иден, — вмешивается Айрин, и, не обращая внимания на моё отчаяние, весело улыбается. — Останься. Ещё так много предстоит узнать. Адриэль?

Она поворачивается к неземной красоте. Нас разделяет только Николай, и этого мало. Всего несколько дней назад мы жили в одном теле — моём теле — и я хотела, чтобы она ушла. У меня так много вопросов — Почему я? — и всё же не могу говорить. Чёрт, я даже не могу смотреть на неё, поэтому смотрю на воображаемое пятно на полу, просто чтобы сдержать слезы.

К счастью, Кайро воспринимает это как сигнал раздавать напитки — мимозу — и я с радостью принимаю коктейль.

— Полагаю, следует начать с самого начала, — говорит Адриэль. — Миллиарды лет назад я влюбилась. Это была глубокая, всепоглощающая любовь, которую ни я, ни он не должны были пережить. — Она смотрит на Легиона. У меня не хватает смелости посмотреть, ответит ли он ей взглядом. — Любовь дорого обошлась нам обоим. Он решил сражаться. Я же выбрала поражение. И с тех пор каждый день корю себя за это.

— Есть ли смысл в этом маленьком путешествии по дороге воспоминаний? — ворчит Крисиз. Вот прямо сейчас я хочу крепко поцеловать его.

Адриэль продолжает, не обращая внимания на ехидное замечание Нефилима.

— Я веками купалась в своём позоре и печали, мечтая всё вернуть. Хотела бы я найти искупление за свои проступки. Такая возможность представилась двадцать два года назад. — Эти слова привлекают моё внимание, и я поворачиваюсь прямо к Адриэль с недоумением на лице. Я понимаю, к чему она клонит, но какое отношение имеют ко мне её сожаления и поиски искупления? — Его жажда мести была неутолима. Она сводила его с ума и поглощала, ведя к саморазрушению. Это было так давно… и я не понимала, что он делает, пока не пришёл конец. Сначала у меня не было чёткого представления о его мотивах, но поняв, сообразила, что пора действовать.

— Погоди. О чем ты говоришь? — с недоверием спрашиваю я.

— Иден, ты рождена, чтобы отомстить за мои грехи и за того, кого ты теперь называешь Легионом. Уриэль, мой супруг, хотел наказать нас обоих за наши прегрешения. И создал тебя, как орудие. Вот только неясно, какое именно.

— Уриэль? — Не знаю, почему это имя кажется знакомым, и я определённо не понимаю, какое оно имеет отношение ко мне.

— Уриэль всегда чувствовал себя чужаком. Он смотрел на остальных, старших и почитаемых Серафимов, с завистью. И наше предательство он воспринял как нечто большее, чем личное оскорбление. — Она поворачивается, чтобы обратиться прямо к Легиону. — Я убеждена, что они с Люцифером сговорились пустить слухи, что ты принудил меня и осквернил. Я бы никогда так не сказала. Уриэль хотел разрушить твою репутацию. Люцифер же жаждал, чтобы ты впал в отчаяние и в гневе начать действовать. За это, Самаэль, прости. Я искренне и глубоко сожалею.

— Не называй меня так. — Эти слова — просто гул в его груди.

— Прости, Сам…

— Я сказал, не называй меня так! — взревел Ли, так громко, что загремели бокалы с шампанским и апельсиновым соком. Каин и Феникс, стоявшие по сторонам от Легиона, рефлекторно напряглись и шагнули ближе к нему.

Даже с расстояния в несколько футов я чувствую, как Адриэль дрожит. Я её не виню. За этими словами скрывалась ярость. И боль. Не просто боль. Такая, которую ты чувствуешь до мозга костей, и как бы ты ни старался успокоить, она никогда не стихнет.

Я и раньше видела Легиона в бешенстве, но не такого. Яростная убеждённость в его тоне, укус предательства… что-то изменилось между ними. И не только история стала иной, но и то, что связывало их души, навсегда соединяя.

— Я… я прошу прощения… Легион, — заикаясь, продолжает Адриэль. Она натягивает страдальческую улыбку, которая не касается зелёных глаз. — Значит, когда я поняла, что ты можешь пострадать во всем этом, Иден, знала, что должна действовать. Я… пала. Это не было настоящим грехопадением, но его хватило, чтобы я смогла поселиться в твоём теле. Но из-за того, что ты, не смогла полностью овладеть твоей душой. Ты гораздо сильнее, чем можешь себе представить.

— Что я? — хмуро спрашиваю я.

— То, что и твой отец. Прежде ничего подобного не существовало.

— Мой отец — уличный проповедник, отщепенец, который похитил меня, — решительно отвечаю я.

— Твой отец Серафим, — резко отвечает Адриэль. — Уриэль не вселялся в тело Джошуа. Уриэль и есть Джошуа. Он принял человеческий облик, ухаживал за твоей матерью и намеренно породил тебя. А потом остался на Земле, держался рядом, чтобы скрыть твою истинную сущность под покровом запретной магии.

— Моя истинная сущность? — со смехом и закатывая глаза, спрашиваю я. — О чём, чёрт возьми, ты говоришь? Нет никакой тайны в том, чтобы быть кассиром.