Её губы дёргаются, как будто она хочет казаться оптимистичной, но я знаю, что одно упоминание о её новообретённом друге причиняет боль. Она рискует не просто потерять меня. Она вполне может и его потерять. И даже если мы каким-то образом выберемся живыми, неизвестно, как долго нас не будет. Или в каком состоянии вернёмся.

— Не уходи, — шепчет она, и голос срывается от напряжения эмоций. — Останься здесь со мной. Пожалуйста? Я не могу потерять и тебя.

Я смаргиваю слёзы. Не так давно она потеряла Бена, мужчину, с которым планировала прожить жизнь. Она любила его. И чудо, что она открыла своё сердце, чтобы исцелиться и найти утешение с Каином. У неё украли жизнь, работу, дом. Но она не позволила этому разрушить её саму. Каким-то образом произошедшее только усилило её решимость выжить.

Но я боюсь, что потеря меня и потеря Каина уничтожат её. И всё же верю, что должна сделать это ради неё. Мы должны. Даже если не выживем, она заслуживает ещё одного шанса на счастье.

— Я бы хотела, — отвечаю я на её мольбу. — Правда. Но я больше не могу позволять другим сражаться за меня. Всё это из-за меня. Уриэль до сих пор там, и у него моя мать, плюс оружие, которое может навсегда убить Сем7ёрку. Я не хочу быть трусом. Если все готовы рисковать своей жизнью, я должна сделать то же самое.

Она кивает, понимая, что мои слова столь же правдивы, сколь и серьёзны. Но я знаю, что они не успокаивают её больное сердце.

— Когда?

— Сегодня вечером, — отвечаю я. Когда она округляет глаза от ужаса, я продолжаю. — Чем скорее уйдём, тем легче будет выследить Легиона. Пока он не зашёл слишком далеко. Он вполне может быть в опасности.

— Понимаю, — отвечает она, опуская взгляд.

Я не хочу причинять ей больше боли, поэтому поднимаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать её в лоб.

— Я вернусь, как только смогу. Обещаю.

— Лучше вернись. — Её красивые карие глаза наполнились слезами. — Я люблю тебя, сестрёнка.

— Я тоже тебя люблю.

Я отворачиваюсь, прежде чем слеза успевает пролиться. Сопение за спиной заставляет меня сглатывать рыдания, когда я открываю дверь в коридор. Я не удивлена, обнаружив Каина, стоящего там, прислонившись к противоположной стене.

— Ты сказала ей.

Я киваю.

— Не хочу ей лгать.

— Значит, она знает, что есть большая вероятность того, что мы не вернёмся?

— Да.

Он хмурится и поглаживает бороду. Я поняла, что он так делает, когда думает или встревожен.

— Если что-то пойдёт не так, я хочу, чтобы ты вернулась сюда. Если всё сложится так, что мы проиграем, оставь нас. Вернись к ней. Ты будешь нужна ей больше, чем когда-либо, если у нас ничего не выйдет.

— Не выйдет найти Легиона? Или остановить Уриэля?

— И то и другое. Если мы потерпим неудачу в любом деле, это всё равно не будет иметь значения. Если Уриэль не уничтожит ваш мир, Легион завершит работу.

Я прищуриваюсь.

— Как ты можешь так говорить?

— Потому что это правда. — Он отталкивается от стены и встаёт передо мной, но я больше не боюсь его. На самом деле, я полюбила Каина. И с его недавно отросшей бородой, закрывающей большую часть шрама, я могла бы даже найти его красивым. — Не без причины он отдал свою силу Люциферу. Он мог бы сопротивляться, но не стал. Он не хотел.

— И что же нам теперь делать? — спрашиваю я едва громче шёпота.

— Мы найдём его. Затем отправимся за Уриэлем.

— В таком порядке?

Он кивает.

— Мы там лёгкая добыча. Уриэль знает, что если он нажмёт правильные кнопки и спровоцирует Легиона, он сделает то, чего тот хочет — уничтожит человечество.

— А если будет слишком поздно? Если каким-то образом Уриэль найдёт его первым?

Каин отводит взгляд. Даже его тон отстранён.

— Мы остановим его.

Я слышу слова, но знаю, что они означают что-то другое… что-то большее. Мы не просто остановим Легиона. Каин готов убить его.

— Мы встречаемся через двадцать минут. Одевайся.

Он подходит к двери палаты, но не поворачивает ручку, чтобы войти. Вместо этого мягко прижимается лбом к полированному дереву, и это движение настолько уязвимо, что почти делает его человеком. Ему больно. Может, даже немного страшно.

Я хотела бы сказать ему несколько слов утешения, но никак не могу выразить фальшивую уверенность и оптимизм, не тогда, когда мои внутренности скручены от беспокойства. Поэтому я поворачиваюсь и медленно иду по коридору, позволяя своим слезам оставить солёный след на щеках.

Когда я добираюсь до своей комнаты, обнаруживаю, что кто-то взял на себя смелость разложить мне одежду. Чёрные кожаные брюки, утеплённая кофта с длинным рукавом, армейские ботинки. Боевая одежда. Даже подходящая кожаная куртка с полудюжиной внутренних карманов и встроенными ремнями, я полагаю, для оружия.

Чёрт возьми. Это происходит.

Да, я знала, что это происходит, но до сих пор до меня это не доходило. Я слишком избаловалась за время нашего пребывания здесь. Слишком комфортно чувствовать себя в безопасности, которую обеспечивал дом Айрин. Теперь мы сознательно вступаем в зону военных действий. И, честно говоря, я до смерти напугана.

Я быстро одеваюсь, просто чтобы чем-то занять трясущиеся руки, а затем собираю волосы в длинную серебристую косу. Тот, кто оставил одежду, также подумал, что нужны шерстяные носки и кожаные перчатки. Мне жарко в одежде, но я знаю, что это необходимо для борьбы с чикагским холодом. Было бы совершенно трагично зайти так далеко только для того, чтобы пасть жертвой переохлаждения.

Когда прошло достаточно времени, я в последний раз направляюсь в покои Айрин. Настроение мрачное. Даже её сотрудники не сохранили обычное жизнерадостное поведение. Сем7ёрка сидят на отведённом им месте на противоположной стороне секции, но отсутствие Легиона заставляет их казаться ещё дальше. Его присутствие заполняло комнату. Я чувствовала его каждой клеточкой, вибрирующей в такт неестественному сердцебиению. И теперь он оставил зияющую дыру-в моей груди и в Сем7ёрке. Никто из нас не может быть полноценным без него.

Айрин одета в один из своих многочисленных саронгов и топе, но этот комплект кажется менее броским — чёрный, как и у всех остальных, и я задаюсь вопросом, не устраиваем ли мы подсознательно похороны. Даже Адриэль сменила струящийся зимний белый цвет на более тёмные слои.

Я только села, когда Люцифер входит широкими шагами, Николай прямо за ним. Ослепительный колдун подходит и садится рядом со мной, выражение его лица непроницаемо. Он не в обычном тёмном костюме, сменив дизайнерские шмотки на брюки и кожаную куртку, похожую на мою. Я облегчённо вздыхаю.

— Ты идёшь со мной?

Нико кивает.

— Люк рассказал, как он нашёл тебя прошлой ночью. Я не спущу с тебя глаз.

Он смотрит прямо перед собой, стиснув зубы. Я не могу себе представить, что он сейчас обо мне думает.

— Он не это имел в виду… Это был не он.

Нико поворачивает голову ко мне так неестественно быстро, что я чуть не вскрикиваю. Его глаза бледны и испещрены лазурным огнём.

— Правда?

Он удерживает меня своим сверкающим взглядом почти минуту, прежде чем Люцифер прочищает горло. Когда я смотрю на него, он одаривает меня натянутой улыбкой, так непохожей на дерзкую ухмылку, которая обычно изгибает его чувственный рот.

Каин с серьёзным выражением лица, выходит на середину комнаты, чтобы обратиться ко всем. Он подстриг короткую бороду, открывая большую часть шрама, пересекающего его лицо от губы до уха.

— Если кто-то из вас хоть немного сомневается, сейчас самое время высказаться. Потому что в момент, когда мы покинем этот дом, пути назад уже не будет. За этими стенами нет пощады, нет спасения от ужасов, которые нас ждут. Есть только насилие. Только смерть. Если выживешь, то проживёшь свои дни с кровью на руках. Кровь, которая, возможно, никогда не смоется. Так что, если вы не на сто процентов уверены, что справитесь, сделайте нам всем одолжение и останьтесь. Теперь это не тренировка, а война.