— Илья, пора откровенно поговорить, — Тобенгауз не отступал. — Орден всегда находит демонологов среди одаренных. Вербовщики имеют доступ к правительственным базам данных — именно так мы и узнали о твоем существовании. И всё же, твой случай несколько… необычен. Я впервые вижу человека, способного убивать одаренных и перенимать их навыки. Вряд ли тебя можно назвать чистым демонологом. Ты — нечто большее.

— Как ты научился этим финтам? — вступил в диалог Сатин.

— Взял и научился, — спокойно ответил я. — На меня напали. Я защищался. А потом вдруг понял, что обрел способности, которыми не могу воспользоваться.

— Закрытая чакра, — хмыкнул Тобенгауз. — Ты получил техники убитого аристо раньше, чем пробудился?

— Именно.

— Никогда о таком не слышал, — пробурчал Сатин. — Хрень полная.

— Это правда, — возразил я.

Правда, но не вся. Мне и в голову не придет рассказать вам о своей миссии, ребята. Без обид. О Нергале и моем истинном происхождении вам тоже не следует знать.

— В мире хватает одаренных с уникальными способностями, — Александр Трифонович вновь застучал пальцами по столешнице. — Это не повод охотиться за ними.

— У Ильи мощный потенциал, — сказал Глеб. — Я таскал с собой в рейды девятнадцать наблюдателей. Никто не расправлялся с гейстами в день инициации.

— Духи не умеют заглядывать в будущее, — Тобенгауз всё еще не верил в мою легенду. — Иначе они перебили бы всех экзорцистов в материнской утробе.

— Им что-то известно, — согласился куратор.

— Что ж, — глава конклава поднялся со своего места и начал расхаживать по кабинету, сложив руки за спиной. — Будем наблюдать за происходящим. Об успехах новичка докладывать мне лично. Я жду подробных отчетов, Глеб. Ты меня понимаешь?

Сатин кивнул.

— Я прикажу усилить меры безопасности в конклаве, — продолжил экзорцист. — В рейды выходить по двое. Обновите заклинания в своих квартирах и машинах. У кого семья — пусть сходят к нашему татуировщику. Телепортации на второй-третий этаж — под запретом. Прыгать только через холл. Там я установлю портальный уловитель с выводом сигнала на пульт охраны. Вопросы?

Поднимаю руку.

— Да, Илья.

— Я с сестрой скоро переезжаю. В кампус лицея Адамсов.

— Поздравляю, — буркнул Тобенгауз. — И что с того?

— Наш номер не имеет защиты.

Мы с Полиной слушаем шум прибоя.

Солнце еще греет, но в воздухе чувствуется дыхание осени.

Шезлонги, на которых мы развалились, выставлены в нескольких шагах от линии берега. С моря дует прохладный ветерок, и моя кожа покрывается пупырышками. Терплю, закаляюсь. Я — в одних шортах. Футболка и сланцы валяются справа, на гальке. Сестра по моей просьбе не стала снимать джемпер и широкие штаны цвета хаки. Заболеет еще…

Море сегодня покрыто барашками.

По небу плывут облака.

Мы довольны жизнью и наслаждаемся каждым мгновением.

— Жаль, что мамочки с нами нет, — вздыхает Полина.

— Она бы порадовалась за нас.

— Это точно.

Частный пляж Адамсов покрыт мелкой галькой. Если ходить босиком, стопы болят, но потом привыкаешь. Я успел искупаться, прямо в шортах, затем насухо вытерся полотенцем и несколько минут дрожал, как осиновый лист. В глазах сестренки читалось: камикадзе.

Говно вопрос.

В прошлой жизни мне приходилось спасаться вплавь с тонущих кораблей у северного побережья Легурии, так что холод меня не страшит. Климат Неома изменился, но не настолько, чтобы уравняться с Азовом или Черноморьем. Вода не ледяная, но лезут в нее единицы.

Территория кампуса вплотную подходит к пляжу.

За нашими окнами разворачивается морская безбрежность.

В руках у Полины — кубик Райбека. Я специально купил эту игрушку, чтобы отвлечь девочку от бесконечного залипания в телефон. Пока удалось ненамного сократить зависимость, но я не теряю оптимизма.

— Дай еще сухариков, — просит Полина.

— Лови.

Пакетик с «Хрустяшками» перелетает на второй шезлонг.

— Я уже позвонила Кате, — похвасталась Полина. — Провела румтур по нашей квартире, представляешь? Она там пищит от восторга!

— Здорово.

Катя — это подружка Полины с верхнего этажа.

После злополучного рейда с Глебом Сатиным я вообще не нуждаюсь в деньгах. Акинфова пришла в себя и расплатилась с орденом по контракту. Часть денег куратор перечислил мне с пометкой «Заслужил». Кроме того, бухгалтерия выделила «подъемные» — полторы тысячи рублей. Оказывается, все наблюдатели получают эти деньги в начале карьеры. Думаю, еще пара недель — и я отдам свой долг пробудителю.

Вчера я получил карту-ключ от номера в общежитии. И не удержался, хорошенько всё там изучил. Ожидал увидеть комнатушку с парой кроватей и тумбочек. Ну, пусть блочного типа, тогда бы туалет и кухню пришлось делить с другими лицеистами.

Я ошибся.

Нам с Полиной выделили полноценную квартиру с двумя раздельными спальнями, собственным санузлом и кухонной зоной. По сути, студию. Одна комната была совмещена с кухней и застекленной лоджией, вторая — с рабочим кабинетом. Номер компактный, но благодаря грамотному зонированию, многофункциональной мебели и встроенной технике я не ощущал тесноты. В нашем блоке обнаружились еще три квартиры, двери которых выходили в общий холл. Пространство для совместного отдыха мне понравилось — простор, уют, панорамное окно с морским пейзажем. Теннисный стол, кресла-мешки, какие-то растения в кадках. Ну, и кофемашина в придачу. А вот со стиралкой нам не повезло. Чтобы постирать шмотки, надо спускаться в прачечную, а она расположена в подвале. Оказавшись там, я обнаружил ряды новеньких агрегатов с вертикальной загрузкой и современную сушилку. Не худший вариант.

Сегодня мы упаковали с Полиной все вещи, которые нам потребуются. Набралось не так уж много. Старые игрушки, посуду и столовые приборы решили не брать. Уместив всё необходимое в рюкзаки и чемоданы на колесиках, вызвали такси. Втащили всё это добро в лифт и поднялись на девятый этаж, где располагалась наша квартирка.

— Ух ты! — воскликнула Полина, прилипнув к панорамному окну в лаундж-зоне.

Я и сам офигел.

Серая полоска галечного пляжа, а за ней — бескрайнее синее море.

Мы, конечно, живем в портовом городе, но с балкона нашей прежней квартиры вид не такой роскошный. Доминируют трущобы, раскопы на перекрестках, забитые тачками парковки и прочее непотребство. А тут — пляж, шезлонги, бело-голубые зонтики… Паруса яхт на горизонте…

Урну с маминым прахом Полина взяла с собой.

Сказала, что хочет развеять в красивом месте.

Я не мог отказать.

Сейчас урна стоит в нашей квартире, ждет своего часа. Вечером мы собираемся сходить на старый причал, чтобы отдать маме последний долг. Всякий раз, когда об этом заходит речь, глаза сестренки грустнеют. Я, по возможности, отвлекаю Полину от депрессии. Сейчас, когда мы переехали к Адамсам, квартира перестала напоминать о днях, когда нас было трое.

— Мышь, — сказал я.

Илья называл так сестру чуть ли не с той поры, как она начала ходить. Девочке нравится это прозвище, хотя вида она не подает.

— Чего тебе? — Полина вертела в пальцах головоломку, тщетно пытаясь собрать кубики желтого цвета в одну грань.

— Разговор есть.

— Ага.

— Ты не сможешь больше ходить в старую школу.

— Это еще почему? — вскинулась девочка.

— Ну, вдруг ты не заметила. Мы перебрались в другой район. Тебе придется вставать в четыре утра, чтобы не опоздать на занятия.

Молчание.

Полина оценивает перспективы.

— А еще на нас демоны охотятся, — добил я железобетонным аргументом. — Ты же не хочешь, чтобы на тебя напал одержимый мусорный бак?

Недавно мы смотрели японскую анимешку про бакдзя.

Девочка содрогнулась.

— Что ты им сделал?

Пожимаю плечами.

— Не любят они меня. И всё тут.