Так девушка обзавелась вполне приличным жильём и узнала, для чего предназначены «семейные» кабаки. Здесь у неё появились первые полезные знакомства, здесь она впервые увидела – на Тётушке, конечно – «сондерсы», здесь участвовала в первой дуэли, после которой дала согласие тренировать проигравшего. Именно с того завтрака началась карьера Катрины Галлахер. И, даже перебравшись на Картье, она регулярно забегала на огонек к Тётушке Нэнси.

– Слушай, а ты с Дедулей пробовала связаться? – негромко спросил Рис. Темнота была такой густой, что Лана не могла разобрать выражение его лица, но мысленно видела напряжённый прищур.

– Нет.

– А почему?

– Да лажа получается какая-то…

Они лежали в той самой комнате, которую когда-то Тётушка сдала гостье, пришедшейся по нраву её коту. Ну и ей самой, конечно. Остальных хозяйка кабачка тоже разместила, причем, по наблюдениям Ланы, капитан Силва неспроста задержался в общем зале. Можно держать пари, сегодня в тётушкиной спальне будет жарко.

– Что за лажа?

– Они слишком быстро сломались. Конечно, антидот к тому, что я распылила в офисе, обладает свойствами лёгкого усилителя боли и суггестора, но – лёгкого, Рис! Если это действительно люди Кренкеля, то они должны были пройти подготовку, сходную с моей. Умение молчать на допросах и игнорировать боль у нас преподают и тренируют постоянно. Десять минут – без шансов, поверь. Я и в полчаса не очень-то верила, и собиралась подкупать Пембертона хоть деньгами, хоть чем, вплоть до койки. И всё-таки они сломались даже до того, как истекло время. И ещё…

Лана перебралась через Риса, встала с постели, впустила оравшего снаружи Маурисио – его в принципе возмущали закрытые двери, с чем приходилось считаться всем постояльцам Тётушки – и снова легла. Потом помедлила, стараясь как можно более точно сформулировать мысль, которая не давала ей покоя с тех пор, как Реза доложил об отправке злополучной троицы с глаз долой.

– То, как они действовали до нашего появления. Детский сад же! В чистом виде! Обыск этот идиотский, демонстративность, рисовка не по делу… словно мужики насмотрелись голофильмов про шпионов, а о настоящей работе никакого понятия. Кренкель карьерист и сволочь, каких поискать – в профессии это, скорее, плюс! – но он точно не дурак. А раз послал таких – получается, что дурак, ещё и какой. Опять же – заметил, чем они мне пригрозили? К тому, что я сказала и сделала, то же дезертирство можно присобачить без особой натяжки, не говоря уж о неподчинении приказу, а речь шла исключительно о раскрытии легенды. Я ведь не шутила и не выпендривалась. Если бы стало известно, что «Горгона Горовица» вышла в свободный полёт, контракты пошли бы косяком. И потом. Если они дураки – все, оптом и в розницу – то каким образом добрались до Абдаллы? А если умные, почему у нас всё прошло так гладко? Или мужики просто выполняли приказ? Вот именно такой приказ? Тогда в чём смысл приказа? Взбесить меня? Не вопрос, взбесили. Но зачем? Короче, не срастается, хоть плачь.

Рис пошевелился, пытаясь одновременно устроиться поудобнее и сохранить шкуру в целости и сохранности: когти, которые то выпускал, то втягивал Маурисио, внушали самое серьезное уважение.

– Могу добавить к твоему списку ещё один вопрос. Дальше-то что?

– Дальше… а где ты Бернадетт раздобыл?

– В агентстве.

– Понятно, что не на улице. Агентство где?

– У меня, на Аделаиде. Правда, в этот раз я лично там не появлялся, я вообще месяца три уже дома не был, но Мерсер мои вкусы знает, так что…

– Ну, тогда, – заключила Лана, – предлагаю поспать… и даже просто поспать… а завтра с утра вылететь на Аделаиду. Такие вопросы не стоит решать по связи, согласен? Маурисио, кыш!

– Кррррак! – крупная лазурная птица, похожая на чайку и, должно быть, являвшаяся её местным аналогом, переступила с лапы на лапу и посмотрела на Лану левым глазом. – Кррррак!

– Да неужели? – Лана приподняла было бровь, но тут же опустила снова. Низко надвинутая на лоб чёрная шляпа с опущенными вниз широкими мягкими полями не только затеняла большую часть лица, но и отчасти мешала мимике.

Впрочем, птица девушку, похоже, поняла. Она ещё раз переступила с лапы на лапу и посмотрела правым глазом. Глаз подмигнул:

– Кррррак!

– Летела бы ты отсюда, – лениво посоветовала Лана. – Сейчас стартуем – и тебя снесёт за милую душу.

– Кррррак! – согласилась птица, расправила крылья, и взмыла в воздух в тот момент, когда палуба скоростного тримарана завибрировала под ногами людей.

В принципе, добраться от острова, на котором располагался космопорт, до материка можно было и по воздуху, и по череде переброшенных между платформами изящных мостов. Так, пожалуй, получилось бы даже быстрее. Но Рис, полчаса назад узнавший, что Лана ни разу в жизни не бывала на гражданском судне (на военных – сколько угодно), заявил, что они отправляются морем.

Спорить девушка не стала. Навигатор ли не рассчитал, Рис ли с отвычки запутался в календаре родной планеты, но они прибыли на Аделаиду во второй половине воскресного дня. Ни служебная, ни частная волны Андре Мерсера, пресловутого агента, не отвечали, но удивляться этому не приходилось. В воскресенье здесь можно было дозваться разве что полицейских, пожарных и парамедиков, да и то – если очень повезёт. Местный колорит, ничего не попишешь.

Так что сейчас они стояли, вцепившись в поручни, почти на самом носу, щурились от бьющего в лицо соленого ветра и хохотали, когда разрезаемая корпусом волна окатывала их веером брызг.

Лана наслаждалась простором – тем единственным, чего не хватало ей на Большом Шанхае. Рис, привычный к простору и не замечавший его, наслаждался обществом своей экзотичной по любым, не только местным, меркам спутницы и завистливыми взглядами окружающих мужчин. Что там будет завтра или через неделю, неизвестно, но сейчас именно ему принадлежала эта женщина, а остальные могут хоть лопнуть.

Разбитной служащий парковки с помятым лицом весёлого пьянчужки вручил Хаузеру чип-ключ, получил чаевые, подмигнул и растворился в сутолоке причала. Скрыть недоумение Лана не успела, и напарник пояснил, улыбаясь:

– У тебя отцовские рубашки, у меня – машина Клодии. Ну что, поехали?

– Поехали, – согласилась девушка. – А можно, я поведу?

– Здесь ручное управление, – предупредил Рис. – Клодия любила погонять, а автоматы… у тебя есть права на ручное? Если нету, на штрафах разоримся, на Аделаиде с этим строго.

– У меня не только есть права. Я ещё и умею, – ухмыльнулась девушка и решительно заключила: – Ручное – это прекрасно.

Она ещё раз окинула взглядом непомерно длинный, сияющий красным лаком, низкий кабриолет и, не утруждая себя открытием дверцы, запрыгнула на водительское место. Потом шутливо раскланялась в ответ на раздавшиеся со всех сторон аплодисменты, засунула шляпу между спинками сидений и лукаво прищурилась:

– Ну? Ты едешь?

А дальше они, заскочив в торгующую съестным лавчонку, выбрались из прибрежного городка на уходящую вглубь континента автостраду. И Рису пришлось мысленно согласиться с Ланой: она действительно знала, что делать с ручным управлением. Так не ездила, пожалуй, даже Клодия.

На дороге было довольно тесно, хотя и не настолько, как будет через несколько часов. Ближе к ночи снимется запрет на передвижение грузового транспорта, и вот тогда действительно станет не протолкнуться. Сейчас же Лане приходилось лавировать лишь среди седанов, минивэнов и редких внедорожников. И она лавировала, игнорируя возмущенное вяканье клаксонов и наверняка многочисленные, пусть и неслышные, проклятия.

Стрелки на панели приборов, оформленной, как и сам кабриолет, под старину, подрагивали в опасной близости от красных секторов, не пересекая, однако, критическую черту. Включить защитное поле Лана не сочла нужным, и теперь единственное, что слышал Рис – рокот двигателя и свист воздуха, вынужденного расступаться перед машиной. Так было даже лучше: говорить не хотелось. Хотелось ехать, забросив левую руку на спинку водительского кресла, и любоваться красоткой за рулем и знакомыми пейзажами.