– Благодарю, – повторила девушка. – Мне надо подумать, и крепко. Однако вы можете быть совершенно уверены, что я не забуду ни этот день, ни тех, кто был рядом, когда мысль о тиаре впервые посетила мою голову. Свободны, Пембертон.

Вряд ли хоть один полицейский начальник удостаивался такого поклона и синхронного щелчка каблуками. Или такого чёткого разворота «налево кругом». Минута – и в разгромленной переговорной остались только сама хозяйка и те, кого она пригласила.

– Вот как-то так, – удовлетворенно улыбнулась Лана, присаживаясь на краешек стола («Арахна» уже вернулась на стену). – Что с тобой, Рис? Зубы болят?

– Что точно не болит, – проворчал Хаузер, становясь прямо напротив деловой партнёрши, – так это твоя голова. За полным отсутствием объекта. Что ты творишь, позволь поинтересоваться? Совсем рехнулась?

– Это абсолютно не твое дело, Рис, – от улыбки Ланы не осталось и следа, взгляд вполне мог заморозить сверхновую.

– Тихо, тихо, – капитан Силва с присущим всем «клинкам» изяществом вклинился между ними. – Чего ты шумишь, парень? Ну, намекнул этот громила… хорошо-хорошо, не намекнул, прямо предложил девочке стать леди. Наверняка леди, вряд ли ей пока может светить что-то большее. Ну, баронесса в пределе, и то я сомневаюсь, молода ещё. Она сказала, что подумает. В чём проблема?

– А ты не понял? – Рис устало махнул рукой, его голос был сухим и горьким, как полынный корень. – Обо всём она уже подумала и всё решила.

– Да с чего ты взял?

– Она назвала его просто Пембертоном. Без «сержанта». Да ещё и это «Свободны, Пембертон!»… ты можешь не знать таких нюансов, а вот Пембертон знает. Как и она сама. Так что, – Хаузер поклонился с заметной издевкой, – приветствуем леди Галлахер! На которую разом накинутся конкуренты посерьёзнее сегодняшних балбесов.

Лана закинула руки за голову, выгнулась так, что затылок почти коснулся заляпанной кровью Первого столешницы, потом выпрямилась и усмехнулась:

– Хороший анализ, Рис. И очень точный. Только ты кое-что упускаешь.

– И что же?

– То, что, если вся эта история закончится удачно для Дедули, леди Галлахер будет ему более чем полезна. А если время Дедули прошло, то мне понадобятся все ресурсы, какие я только смогу организовать. В том числе и титул. Как-нибудь отобьюсь, выбора всё равно нет. Потому что на Кренкеля я действительно работать не буду. Обойдётся. Нечего воровать моих людей и разносить офис.

В словах Ланы имелся ощутимый резон, поэтому Рис вздохнул и нехотя кивнул, соглашаясь. Тем более что офис действительно разнесли на славу, и покорёженная, оставшаяся без петель дверь туалета была наименьшим из зол.

Изначально Лана предполагала разместить большую часть прибывших с ней людей прямо у себя. Благо, помимо собственно офиса, агентство «Кирталь» располагало шестью жилыми комнатами, снабжёнными соответствующими удобствами.

Но стараниями налётчиков, так и оставшихся безымянными, на всём четвёртом этаже творилось чёрт знает что. В записи это выглядело куда безобиднее, чем на деле, присланные Пембертоном уборщики обещали заметный результат не раньше двух пополуночи… короче, пришлось срочно менять планы. По счастью, Лана знала, к кому обратиться. И ближе к ужину аэротакси выгрузило миз Галлахер и её гостей на краю террасы Цельсий, прямо напротив входа в кабачок «У Тётушки Нэнси».

Впервые Лана наткнулась на это заведение ещё четыре года назад. Наткнулась в результате частично удачи, а частично – упорных поисков. Причина их была проста и незамысловата: Лана хотела есть. Очень. Её личных средств хватало практически на любой ресторан из расположенных на платформах – при условии ежедневного посещения. Однако, приходилось следовать легенде. Начинающий сотрудник третьесортного консалтингового агентства просто не может обедать на той же Картье. А забегаловки террасы Форсайт предлагали жратву (иначе и не скажешь), абсолютно несъедобную даже с точки зрения организма, прошедшего суровую школу базы «Роузхилл» на планете Гарден. Хрен с ним, с качеством используемых продуктов, но специи! Синтетические специи, отбивающие обоняние почище самого скверного кофе!

В общем, уже через неделю пребывания на Большом Шанхае Лана здорово оголодала, но травить свой нос (не говоря уже о желудке) не хотела по-прежнему. Кроме того, осознание, к какому недотепе её засунули в подчинение, тоже не добавляло хорошего настроения. И на террасу Цельсий, куда горе-шеф отправил мрину ни свет ни заря с каким-то мелким поручением, она спустилась с Форсайт в самом скверном расположении духа. Спустилась – и обомлела.

Откуда-то здесь тянуло не чем-нибудь, а жареным беконом и свежей выпечкой. Так, бывало, пахло по утрам на кухне в доме папы Конрада. Поручение, такое же дурацкое, как давший его начальник, было немедленно забыто. Подождёт, не переломится. И к распашным дверям, над которыми подмигивала вывеска «У Тётушки Нэнси. Еда и ночлег», Лана прямо-таки подбежала.

Пробежать, кстати, пришлось немало: в это конкретное время система рециркуляции в зоне Цельсий работала «на вдох», и источник манящего запаха оказался на самом краю платформы. Но это было уже совершенно неважно, главное, она добралась!

В полупустом зале выбрать столик не составило труда. Да и дожидаться официантку не пришлось: та нарисовалась практически мгновенно, спросила: «Завтрак, мисс?» и исчезла. Недоумевая – а как же меню? – Лана огляделась, и обнаружила, что меню в этом заведении предельно простое. На доске возле стойки красовались надписи «завтрак», «обед» и «ужин», а напротив каждой строчки – цена. Вполне умеренная, кстати.

Должно быть, здешняя хозяйка не заморачивалась разнообразием подаваемых блюд. Да и пусть, лишь бы сейчас Лане подали то, от запаха чего её рот уже наполнился слюной. Она готова была простить кабачку не только отсутствие меню, но даже и наличие на дальнем конце стойки неумело изготовленного муляжа спящего кота.

Девушка так замечталась о завтраке, что не заметила, как к столику подошла тётка средних лет, сложенная навроде старинного форта и обладающая примерно такой же утонченностью. Назвать ее просто толстухой не поворачивался язык, но широченная многослойная юбка почти до пола и состоящая из множества оборок блузка делали женщину громадиной. Тяжелое некрасивое лицо окружали кружева объёмистого чепца, из-под которого выбивались короткие светлые пряди.

Со временем Лана узнала, что цвет волос Тётушки Нэнси, как и головной убор, зависят исключительно от её настроения. Тётушка бывала и блондинкой, и брюнеткой, и рыжей, порой красилась и вовсе в тёмно-красный или лиловый… Носила и чепцы, и тюрбаны, и шляпы всех возможных фасонов, и куфии, даже легионерское кепи, которым разжилась непонятно где. И, что самое удивительное, всё перечисленное чрезвычайно ей шло.

Но время ещё должно было пройти, а в то утро Лана могла лишь переводить взгляд с тётки на огромную тарелку и обратно.

– Мэм, – осторожно поинтересовалась, наконец, девушка, – а сколько здесь порций?

Гора яичницы, бекона и поджаристых оладий тянула, как минимум, на чудо.

– Считай, что одна, – усмехнулась женщина, без приглашения присаживаясь напротив. – Ты ведь кошка, верно? Уж я-то знаю, сколько надо слопать Маурисио, чтобы просто перестать лениться. Да и вообще, ты на мою дочку похожа.

Немного поразмыслила, и уточнила:

– На среднюю.

И тут произошло ещё одно чудо. То, что Лана приняла за муляж, открыло изумрудные глаза, поднялось, потянулось так и эдак, немного попинало воздух задними лапами, спрыгнуло со стойки и прошествовало к ним. Добравшись до столика, кот уселся рядом с Ланой – нос его был как раз на уровне её колена – и требовательно уставился на девушку.

– Извини, приятель, – улыбнулась она, – человеки лифтом не оборудованы.

Разумеется, нахал немедленно запрыгнул к ней на колени, которые под такой тяжестью чуть не разъехались. И, разумеется, пришлось поделиться с ним беконом. После чего Тётушка Нэнси предложила Лане скидку на комнату и стол – раз уж Маурисио всеми четырьмя лапами «за».