– Малыш Ранки завел себе подружку, – их столик, гогоча, обступили старые знакомые – Крысобой, Палач и Камень (на факультете Ранка любили придумывать себе прозвища).

Ранк посмотрел на Айнара – предупреждал ведь… и обнаружил, что тот с любопытством оглядывает подошедшую троицу, не проявляя ни малейших признаков беспокойства.

– Знакомые лица, – произнес он. – Не вас ли я на лестнице приложил?

– Здесь кто-то что-то сказал? – с деланным удивлением произнес Крысобой, оборачиваясь к дружкам.

– Нет, – ответил Камень.

– Я ничего не слышал, – развел руками Палач.

– Значит, показалось, – постановил Крысобой. – О, киселёк ничейный стоит. Надо выпить, чего добру пропадать. – Он схватил стакан Айнара и залпом его осушил. Грохнул посуду обратно на стол, сыто рыгнул и провел рукою по животу. – Вот, теперь порядок.

Айнар достал из кармана карандаш и записную книжку.

– Ну как, – произнес он, – руки уже холодеют? Голова кружится? Слабость появилась?

– Что за… – начал было Крысобой. И вдруг, захрипев, закатил глаза и рухнул на пол.

– Эй, ты чё сделал! – двинулся на Айнара Палач.

Тот, отодвинув его в сторону, присел на корточки рядом с хрипящим Крысобоем. Приподнял веки, пощупал пульс и, удовлетворенный, снова уселся за стол, делая какие-то пометки.

– Эй, ты же его убил! – заголосил Камень, бросаясь на него с кулаками… и тут же отлетел на соседний столик. В столовой наступила тишина, даже приземление Камня в чью-то тарелку не послужило началом потасовки. Его отряхнули от налипшей каши, а вокруг столика Ранка и Айнара начала собираться толпа, сквозь которую уже продирались преподаватели.

– Разойдитесь, пропустите! – первым прибыл декан факультета зельеделия. – Что здесь происходит? – произнес он, склоняясь над Крысобоем, который уже перестал хрипеть и только слабо подергивался.

– Он… Он его отравил! – срываясь на визг, завопил Камень, тыча пальцем в Айнара.

– Я? – удивился Айнар, засовывая карандаш с записной книжкой обратно в карман. – Все видели, что он сам схватил мой кисель и выпил, я его не заставлял.

– Что было в напитке? – декан перевел взгляд на Айнара.

– Белая смерть, – преспокойно ответил тот.

– Что-о-о? – декан побледнел. – Ты в своем уме? Вы, двое, – он обратился к Камню и Палачу, – немедленно несите его в лечебницу… Нет, подождите, – он принялся создавать вокруг пострадавшего стабилизирующую сферу, окутывая его зеленоватым сиянием.

– А не проще ли дать противоядие? – спросил Айнар.

– Чему тебя учили? От белой смерти нет противоядия!

– Почему же? Вот оно, – Айнар извлек из кармана второй крошечный бутылек. В отличие от первого, он был чуть больше и другого цвета.

Профессор посмотрел на флакон, затем на Айнара, потом на лежащего Крысобоя.

– Так я ему дам? – спросил Айнар. – А то пара минут осталась. Можно?

– Нужно, – сказал декан. И процедил сквозь зубы: – Как будто есть иной вариант.

Не особо церемонясь, Айнар открыл лежащему рот и влил содержимое бутылька.

Вначале ничего не происходило – тело по-прежнему оставалось неподвижным.  Однако, едва профессор, повернувшись к Айнару, хотел что-то сказать (судя по лицу, вряд ли хорошее), как Крысобой захрипел, закашлялся и, открыв глаза, сел, безумным взглядом обведя столпившихся вокруг. Тут же за него снова принялся декан, а потом велел его дружкам:

– Ведите его в лечебницу, пусть проверят на остаточные воздействия, – и видя, что те по-прежнему стоят столбом, прикрикнул: – Живо! – Палач и Камень бросились поднимать друга. – А ты – за мной! – приказал он Айнару, после чего первым покинул столовую.

Сосед Ранка уверенной походкой отправился следом.

Когда народ разошелся, бурно обсуждая увиденное, Ранк поковырялся в тарелке с остывшей кашей, посмотрел на то место, где еще недавно стоял стакан Айнара, и подумал, что соседа наверняка отчислят за такую выходку. Шутка ли – отравить человека.

Ранк разбирался в зельях весьма поверхностно, боевым магам читали только общий курс, однако он был наслышан о Белой смерти. Бесцветная, безвкусная, не имеющая запаха жидкость убивала жертву даже в минимальных дозах и действительно не имела противоядия – об этом знал даже первокурсник. Да, формально Айнар никого не травил, придурок Крысобой поплатился за собственную наглость, но ситуация явно была подстроена, и это было… тревожно. Ранк и сам не раз убивал засранца разными изощренными способами, но только мысленно. Айнар же взял – и сделал.

Ранк еще раз прокрутил в голове картину произошедшего… и тут до него дошло, что же он упустил, и отчего ему так тревожно. Подскочив, он бросился прочь из столовой.

Коридор, лестница, снова коридор… Кажется, кто-то очень неудачно попался под ноги… еще лестница, коридор – и наконец дверь, покрытая защитными рунами. Ранк заколотил в нее изо всех сил.

Когда дверь распахнулась, он ворвался в кабинет… и с удивлением обнаружил, что Айнар вовсе не напоминает хладный труп, в который должен был превратиться.

– Что случилось? – спросил декан.

Ранк, чувствуя себя полным идиотом, указав на Айнара, выпалил:

– Профессор, он тоже пил тот кисель! И не принял противоядие!

Декан, побледнев, уставился на Айнара, затем – на стоящий на столе стакан с зеленоватыми потеками – следами реагента, которым проверялось наличие яда. После чего снова посмотрел на Айнара.

– И как ты это объяснишь? – произнес он тоном, от которого даже Ранк почувствовал себя неуютно.

Айнар нахмурился, а затем нехотя признался:

– Ладно, я невосприимчив к ядам.

Рассказывать об этой своей особенности Айнар не собирался, и нарушение планов слегка расстроило. А ведь вначале все шло так хорошо – паршивцы, на которых он рассчитывал, отреагировали как надо, выхлебав кисель (он специально ради этого доел кашу). Покидая столовую под прицелом множества глаз, он мысленно поставил очередную галочку в длинном списке своего плана. Появление в Академии прошло эффектно и с пользой для дела – своей выходкой он отсек возможные нападки и показал, что в зельях он профессионал.

Декан, когда они вошли в кабинет, предсказуемо принялся кричать о недопустимом поведении, о нарушении правил академии, за которые вообще-то отчисляют. Но и тут все прошло как задумывалось – летом Айнар не только читал учебники по профильным предметам, но и выучил вышеупомянутые правила со всеми дополнениями. Поэтому, ни капли не смущаясь, заявил, что ничего не нарушал и никого не травил. А если некоторые настолько тупы, что вливают себе в глотку все, до чего рука дотянулась, то он в этом не виноват.

– Пункт пять, параграф три. «Ответственность за свои необдуманные поступки, приводящие к возможному или фактическому летальному исходу на территории академии, несет непосредственно сам учащийся». Я здесь ни при чем, – сообщил Айнар, складывая руки на груди.

Декан вздохнул, покачал головой и произнес:

– Знаешь, парень, я думал, что твоего отца невозможно переплюнуть. Но ты смог. Боюсь представить, какой учебный год нас всех ожидает, – он подошел к шкафу и достал банку с реагентом. – Надеюсь, это все-таки была не «белая смерть».

Разубеждать его Айнар не стал, молча наблюдая, как под воздействием порошка остатки киселя в стакане стремительно зеленеют.

– Да как ты мог устроить такое?! – взвился декан, и разнос пошел по второму кругу.

На этот раз в ход пошли воззвания к совести, здравому смыслу и этической стороне вопроса. И наконец, решив, что программа по вразумлению выполнена, декан протянул руку и произнес:

– Противоядие!

Айнар нехотя отдал ему пустой бутылек.

– Это экспериментальное зелье, – предупредил он.

– Да я уж понял. А если бы не помогло? Ты его хотя бы тестировал?

– Конечно! – почти обиделся Айнар.

– А на людях?