– Хватит, Яков, – отложила вилку, когда Серебряков наполнил бокал из принесённой официантом второй по счёту бутылки. Когда я вернулась из туалета, он уже задумчиво цедил вино, а когда подали еду, заказал ещё.

– Что хватит, а что нет, я разберусь без тебя, – прочеканил, отрезав кусок стейка. Наколол на вилку и снял зубами. Каждое его движение, каждый взгляд были наполнены плохо контролируемой яростью. Даже когда я уходила, он не был таким.

– Что-то случилось? – осторожно спросила, решив не обострять.

Мясо было ароматным и сочным, но я почти не притронулась к нему. Есть по-прежнему не хотелось, да и настроение Якова пугало ни на шутку.

– Ничего, – коротко.

Это «ничего» осталось единственным, что я услышала от него за последующие десять минут. Молча он закончил с едой и сразу же попросил счёт. Негромкая музыка давила на уши, обычная жёсткость в чертах лица Якова превратилась в каменную маску. Я пригубила вино, отрезала немного мяса и всё-таки заставила себя проглотить. Сравнивать с тем, что вышло у меня, даже не стоило.

– Мы уходим, – расплатившись, Яков поднялся.

– Я ещё не закончила, – снова я не удержалась. Есть не хотелось, как и раньше, и всё-таки мясо было слишком хорошим, чтобы оставлять его.

– Закончила, – отрезал и, подойдя, буквально сдёрнул меня со стула, как и дома. Забрал оставшуюся в руке вилку и кинул на недоеденный стейк.

Я развернулась в его руках. Сделала вдох, чтобы высказать ему всё, что я о нём думаю, но заткнулась, услышав:

– Не выводи меня, Мира. Одно слово, и ночевать ты отправишься в камеру.

Он держал меня за локоть. Так крепко, что пальцы впивались до боли.

Не желая прикасаться, я поспешно убрала руку с его груди. Я не желала чувствовать его, не желала вдыхать запах его парфюма. И стоять так близко к нему я тоже не желала.

– Вот и молодец, – убедившись, что смысл его слов до меня дошёл, разжал он пальцы.

Я облизнула губы. Столкнулась взглядом с обслуживающим нас этим вечером официантом, и тот поспешно отвернулся. Кивком Яков указал мне на выход.

– Не знаю, что тебя так разозлило, но я тут точно ни при чём, – всё-таки огрызнулась, проходя мимо него.

Он шёл позади, сохраняя зловещее молчание. Только ощущение у меня было такое, что в молчании этом звучало наполненное предупреждением и не сулящее ничего хорошего «это не важно, Мира. Ты всегда при чём».

Мирослава

– Мне нужно взять кое-что из вещей, – нарушила я молчание.

Убедить Якова не садиться за руль самому мне не удалось. Когда я сказала, что не поеду с ним, он просто зашвырнул меня в машину. Захлопнул дверцу, но сам так и не сел. Достал телефон и, кому-то набрав, остановился около капота. Разговор я не слышала. Только по обрывкам доносившихся до меня слов понимала, что говорит Яков жёстко. Даже более, чем жёстко. Что-то было не так. И ему это сильно не нравилось.

Резко вывернув руль, Яков на скорости въехал на паркинг. Немного сбросил, только когда мы проехали вдоль ряда машин.

– Мне нужны вещи, – настойчивее. – Ты меня слышишь? И ещё я должна заплатить за квартиру, Серебряков! У меня в отличие от тебя есть не только прихоти, но и обязательства.

Он наградил меня гнетущим взглядом. Дел ему до моих обязательств не было никаких. В особенности до тех, что не имели к нему отношения.

Притормозил, сворачивая к парковочному месту и наконец остановил внедорожник. Свет вдруг мигнул. Померк на пару секунд и снова залил парковку.

– Что за чертовщина, – процедил Серебряков тихо. Осмотрел паркинг, не выходя из машины, а мне стало неуютно, и совсем не из-за того, что Яков был рядом. Лампочки моргнули снова, но на этот раз всего на почти неуловимое мгновение.

– Неужели ты перешёл дорогу кому-то, у кого яйца покруче твоих? – уже в открытую посмотрела на Якова. – Боишься, что получишь пулю в лоб?

Судя по тому, как блеснули его глаза в момент, когда он повернулся ко мне, стоило и дальше держать язык за зубами.

– Если я получу пулю в лоб, – двери с тихим щелчком разблокировались, но на этот раз вздрогнула я от звука его голоса: – Следующую получишь ты.

Оказавшись снаружи, я опять окинула парковку взглядом, но, как и прежде, ничего не заметила. Шла за Яковом, против воли прислушиваясь к гудению ламп, к шорохам. Тишина. Только звук наших шагов, гулким эхом отражающийся от стен, и моё собственное беспокойно бьющееся сердце.

– Что, перспектива получить пулю в голову не кажется забавной? – Яков вызвал лифт.

– Так всё-таки вероятность этого есть?

Я подобралась, вглядываясь в его лицо. Верхняя губа его почти незаметно дрогнула, глаза казались чёрными. Расстояния между нами не стало, когда он, подавшись ко мне, положил ладонь мне на ягодицы. Сжал до боли и, глухо, нецензурно выругавшись, толкнул к открывшимся дверям кабины. Я ввалилась внутрь, и тут же он прижал меня к стенке. В висящем напротив зеркале мелькнуло наше отражение, дыхание Якова опалило губы.

– Ты ни черта не знаешь, – заговорил он, прижимая меня. – Ни черта. Строишь из себя хрен знает что, но на деле ты немногим лучше любой пустышки.

– Так и займись какой-нибудь пустышкой, – прошипела в ответ, упираясь в него, пытаясь сохранить хоть какое-то расстояние. – Что ты вцепился-то в меня?

– Я уже говорил – мне нужна ты, – ладонь его опустилась на мою талию. По коже как будто полоснуло раскалённым металлом. – Я хочу именно тебя. Я уже говорил.

В крохотном пространстве кабины не осталось воздуха. Я делала вдох за вдохом, но всё равно задыхалась, потому что всё было пропитано им.

Наощупь найдя пуговицу на моих джинсах, Яков расстегнул её, дёрнул вниз молнию. Перехватил обе моих руки одной и, с удовлетворённым рычанием выдохнув, сжал меня между ног.

– Не смей, – зашипела, извиваясь.

Кабинка плавно ехала вверх, а он смотрел мне в глаза и касался сквозь трусики.

Ища путь к спасению, я глянула в зеркало, взглядом зацепилась за панель. Ничего… Принялась выкручивать кисти.

Резко убрав трусики в сторону, он дотронулся до плоти. Нажал, раздвигая складочки и вдавил в стену сильнее.

– Не смей! – прорычала сквозь зубы. – Я тебе этого никогда не прощу, пон…

– Пошла, – за запястья оторвал меня от стены и толкнул к раскрывшейся двери.

Оказавшись в холле, я обернулась на него. Дыхание было тяжёлым, в голове шумело. Что делать, я не знала. Попробовать сбежать? Единственным спасением был лифт.

Я бросилась было обратно, но Яков перехватил меня за талию. Подтащил к стеклянным дверям и, набрав код, поволок дальше. В памяти вспыхнули кадры самой первой нашей встречи. В тот день он силой затащил меня в свою машину просто потому, что ему захотелось этого. Потому, что он захотел меня. С самой первой секунды между нами было нечто ненормальное, неправильное.

В тёмном коридоре что-то звякнуло, мягкий ковер под ногами сменился паркетом, бедром я ударилась о стену. Яков не останавливался. Я чувствовала запах его роскошной квартиры, видела мелькающие в темноте силуэты и чувствовала его руки.

– Плевать мне на твоё прощение, – процедил, швырнув на постель.

Навзничь я упала на покрывало. Отползла на считанные сантиметры и тут же ощутила тяжесть его тела.

Молния кофты разошлась мгновенно. На живот опустилась горячая ладонь, щетина царапнула кожу, влажным языком Яков коснулся моей шеи. Я задрожала. Не желая этого, напуганная, я всё равно задрожала, когда он, задрав майку, обхватил мою грудь. Коснулся соска и прихватил кожу на шее зубами.

– Мне плевать на твоё прощение, – просипел, покусывая шею. – Мне плевать на твои желания, – выше, к скуле. Приподнялся на руках и, пригвоздив мои руки к кровати, навис, глядя сверху сквозь мрак.

Я лежала, распластанная под ним и боялась шевельнуться. Чувствовала его твёрдый член, видела дьявольски блестящие во мраке глаза и звериный оскал на лице. Судорожно выдохнула, когда он, нагнувшись ещё ниже, вдавил руки сильнее.