– К нему ты тоже привыкнешь, – удивила меня Дарина. Похоже, заметно по мне было не только то, что здесь я чужая, но и что отношения у нас с Серебряковым не самые простые.

– Думаешь, нужно?

– На этот вопрос ответить можешь только ты сама, – заметила Дарина.

Ответу я предпочла тарталетку со сливочным сыром и ломтиком груши.

Между нами воцарилась тишина. Обе мы смотрели на мужчин. О чём думала жена Демьяна, я не знала. Зато мои собственные мысли были далеко не безоблачными. Ночь в поезде я пережила, но что случится этой? На мой вопрос о том, когда мы уезжаем, Яков ответил только «когда я решу свои дела». Ни что это за дела, ни как долго он собирается их решать он не пояснил.

– Это кто? – я увидела подошедшую к Якову женщину. Среднего роста, с красиво уложенными светлыми волосами. Она что-то сказала Якову без улыбки. Он резко ответил.

– Я её раньше не видела, – отозвалась Дарина.

Разговор у них с Серебряковым однозначно не ладился. Даже отсюда я видела, что с каждым её словом он всё сильнее выходит из себя. До меня донёсся её смех – неестественный, почти что оскорбительный. Она засмеялась резко и, так же резко умолкнув, что-то с гневом выговорила. Взмахнула рукой. Он попытался схватить её за локоть, но, стоило ему сделать это, она отдёрнула руку. Бросила в лицо несколько фраз. В разговор вмешался Демьян, и женщина что-то сказала и ему. Коротко и всё так же резко. Ещё раз взглянула на Якова.

– У тебя ничего не выйдет, Лара! – рявкнул Яков так, что услышала даже я.

Демьян отвёл его в сторону, и я потеряла их из вида. Попыталась отыскать причину его ярости, но и её найти не смогла. Что-то подсказывало, что всё это не пройдёт бесследно и для меня. Не помню, чтобы я когда-нибудь видела его настолько выведенным из равновесия.

– Попытайся быть с ним сегодня помягче, – посоветовала Дарина. – Порой нужно уметь промолчать. Я знаю, о чём говорю, поверь.

Я только вздохнула. Вряд ли она знала, но я была ей благодарна за попытку участия.

– Мы уезжаем, – Яков появился совсем не с той стороны, откуда я ожидала. Подошёл сзади и, забрав у меня бокал, швырнул на поднос. Тот упал, сбив рядом стоящие, вино вылилось на скатерть, струйкой потекло на стол.

– Может быть, объяснишь? – прошипела, когда он, не дав мне даже попрощаться с Дариной, потащил к выходу из банкетного зала. – Я вообще-то разговаривала с…

– Я уже всё объяснил, – остановился, развернул меня.

Я едва не споткнулась. Налетела на него. Подняла голову…

– Что тебе не понятно?!

– Вначале ты притащил меня сюда, теперь…

– Теперь мы уходим, – сдавил руку.

Больше ни слова не сказав, он провёл меня по холлу. Две тени отделились от колонн, в одной я узнала Руслана, в другой – ещё одного человека из охраны. Яков кивнул им, подал непонятный мне знак. Не забирая верхнюю одежду, мы вышли на улицу.

– Кто эта женщина? – выпалила, не в силах больше терпеть. – Это ты из-за неё?! Яков!

– Это тебя не касается, – не успели мы подойти к дороге, перед нами остановился наш автомобиль. Серебряков буквально швырнул меня в салон, сам сел следом и приказал водителю:

– Едем.

– В гостиницу? – тот глянул в зеркало заднего вида.

– Нет, – доставая из кармана смартфон. – В ЗАГС.

Мирослава

– Я не пойду, – сквозь стекло внедорожника глядя на двери Дворца бракосочетаний, решительно заявила я, когда мы остановились.

Для обычных людей в это время двери эти были закрыты. Но Серебряков обычным человеком не был.

– Я не выйду за тебя, – когда он посмотрел на меня с видом, словно ослышался. Словно моё сопротивление само по себе не шло ни в какие рамки. Для него, может быть. Но не для меня.

Стоило услышать, куда мы едем, я всё поняла. Верила ли в то, что он дойдёт до конца? Даже не верила – знала, что дойдёт. Но принимать это отказывалась до последнего.

Ничего не сказав, Яков покинул внедорожник. Я впилась пальцами в кожное сидение, мысленно молясь о том, чтобы всё это оказалось нелепым сном.

– Я не выйду… – когда дверь с моей стороны открылась, зарычала, отодвигаясь дальше. Не успела убрать руку, и Серебряков сжал моё запястье.

– Этот вечер и так был слишком дерьмовым, чтобы я терпел ещё и твои выходки, – сдавил руку, силой вытягивая меня на улицу.

Я не успела поднять подол. Запуталась в платье, ремешок клатча обвился вокруг кисти, и я вывалилась прямо в руки мужчины, ставшим моим кошмаром.

– Выходки?! – сбивчиво выдохнула, мотнула головой, отстраняясь. – Какие выходки?!

– Достаточно, – пресёк он мою попытку высказать ему всё.

Позади нас остановился ещё один автомобиль. Руслан уже стоял рядом с нами, ожидая распоряжений, из подъехавшей машины вышло ещё несколько человек и тоже подошли к нам. Я обернулась на них, окруживших нас кольцом. Горько и криво усмехнулась. Это была даже не ловушка.

– Ты пожалеешь об этом, Серебряков. Я никогда тебя не прощу. Никогда.

Пропустив мои слова мимо ушей, он обратился к Руслану:

– Предупреди, что мы будем через минуту. Всё должно быть готово. И чтобы никаких заминок. Не хочу тратить на эту ерунду время.

Вечер был сырым и холодным, но я не чувствовала этого. Ерунда?! Для него это ерунда?! Он собирается смять под себя мою жизнь, превратить меня в свою пленницу, и называет это ерундой?!

Слов не было, только внезапно образовавшаяся пустота внутри разрасталась всё сильнее и сильнее. Я стояла на краю пропасти и понимала, что хочу я того или нет, мне придётся шагнуть в неё. Не сделаю этого сама – получу тычок в спину и всё равно сорвусь вниз.

– Успокоилась? – когда Руслан, отделившись от остальных теней, скрылся за тяжелой дверью, Яков взглянул на меня.

В ответный взгляд я вложила всё, что было у меня внутри: досаду, презрение и ненависть. Но что мои слова, что взгляды ничего для него не значили.

Убедившись, что истерик не будет, он пошёл к дверям, даже не приказав мне идти следом. За него это сделал один из охранников – взял меня за локоть и повёл к ЗАГСу.

– Я сама, – выплюнула, вырывая руку. Приподняла подол, поднимаясь по ступеням вверх и, зашла в распахнутую для меня всё тем же охранником дверь.

В зале для торжественных регистраций стояла гробовая тишина. Орган молчал, и я, идя по похожей на путь в преисподнюю красной ковровой дорожке, слышала приглушённые звуки шагов за своей спиной.

– Можно начинать? – улыбнулась высокая и тощая, как палка брюнетка.

– Давайте не будем устраивать здесь цирк, – её улыбка впечатления на Якова не произвела. – Где нужно поставить подписи?

Брюнетка указала на книгу. Пододвинула к нему, лишь мельком посмотрев на меня. Больше она не улыбалась и даже не пыталась изобразить любезность.

Пятеро охранников Серебрякова окружали нас, как и на улице. Я с тоской посмотрела на закрытую дверь. Слишком поздно. Давно поздно.

– Без глупостей, – поставив красивую витиеватую подпись, Яков протянул ручку мне. Я знала, что мои попытки противиться ни к чему не приведут и всё равно брать её не спешила. Стояла, выпрямив спину и, вздёрнув подбородок, упрямо смотрела в его мрачное лицо, в тёмные глаза.

В черноте зрачков недобро сверкнуло.

– Будь ты проклят, – прошипела, выхватив ручку. Склонилась и, задержав дыхание, черкнула в книге напротив своей фамилии. Резко развернулась к нему и швырнула ручку в грудь.

Больше ничего не сказав, я всё-таки метнулась к двери. Не чувствовала ни ударов сердца, ни пола под ногами. Только с силой сжимала подол платья и пыталась дышать. Дверь оказалась незапертой, и я выскочила в пустой холл. Стук каблуков о мрамор отражался от стен, моё дыхание вдруг показалось громким. Каждый шаг давался всё труднее и труднее.

Я остановилась прямо посреди холла. Привалилась плечом к стене и закрыла глаза, пытаясь привести дыхание в норму. Всхлипнула и только теперь поняла, что по щекам градом катятся слёзы.