Мы остановились только когда свет машин стал далёким. Камешки под ногами сменила трава, звук голосов – шелест листьев.

– А теперь слушай меня, – он швырнул меня в пустоту. Только пустотой это не было – врезавшись спиной в камень, я поняла это. Яков упёрся рукой у моей головы. – Если ты ещё раз посмеешь повысить на меня голос при моих людях, если посмеешь сказать мне хоть слово поперёк, вернёшься в камеру и будешь обслуживать всех, начиная от личного оперского состава, до своих сокамерниц до тех пор, пока не станешь шёлковой, – голос его звучал тихо, но каждое слово въедалось в сознание. – Будешь вставать на колени каждый раз, когда кому-нибудь захочется поиметь твой милый рот. И задницу будешь подставлять. Тебя быстро научат быть хорошей и послушной девочкой.

– Хватит пугать меня! – выкрикнула нервно. – Хватит шантажировать! Я не твоя собственность!

– Ты ошибаешься, – теперь голос его зазвучал зло. Я ощутила дыхание на лице. – Не забывай, что я выложил за тебя приличную сумму. Так что ты моя собственность, Мира. Во всех смыслах, – взял за шею и повторил, почти касаясь губами губ: – Во всех.

– Пусти, – выдавила, схватившись за его руку.

Он сдавливал не сильно, но дышать всё равно было тяжело. В саду за его спиной вспыхнуло несколько маленьких фонариков, и я смогла лучше различить выражение его лица, глаз.

Яков убрал руку, отвернулся. Снял пиджак. Больше я на него не смотрела – шла вперёд, к свету, не зная зачем. Просто вперёд. Услышала шелест травы за спиной и почувствовала, как на плечи мне легла тёплая ткань. Сделала вдох, и в лёгкие проник знакомый запах.

– Иди в дом, – сказал так, словно не он только что доходчиво разъяснил, что меня ждёт в случае неповиновения. – Хотя, – опять сжал руку выше локтя, но уже не так сильно, – я сам отведу тебя.

– Как это любезно с твоей стороны, – откуда-то взялись силы на колкость.

– Ты можешь язвить, сколько угодно, Мирослава, – повёл по дорожке к виднеющемуся впереди крыльцу. – Но помни, лучше себе ты этим не сделаешь.

– И чем же, по-твоему, я сделаю себе лучше?

– Тем, что закроешь рот.

Яков

– Пойдём в зал, – бросил я, поднимаясь из-за стола. – Составишь мне компанию.

– Думаешь, поможет? – Руслан тоже поднялся.

Поморщившись, я мотнул головой. Повлиять на положение дел спарринг не мог, но мне нужно было выпустить пар. Иначе разнесу что-нибудь к чёртовой матери. До тех пор, пока я не разберусь с проклятой сукой, всё так и будет идти кувырком. Но выдвигать условия и, более того, угрожать мне она не будет. Вчера Лара перешла границу дозволенного. Осмелела. Придётся объяснить ей, где её место.

– Пошли, – начальник службы безопасности посмотрел на меня внимательно. – Если тебе это нужно.

Молча мы вышли из кабинета. Руса я знал херову кучу лет и давно уже ценил его не только за знание своего дела и верность, но и за личные качества. Была у него и ещё одна отличная черта: он знал, куда ему не стоит лезть и не лез.

Отправив девчонку в комнату часом ранее, я спустился вниз. На столе в кабинете меня ждал крепкий кофе, Руслан стоял у окна, задумчиво разглядывая свидетельство о браке. Вот же дьявол! Я совсем забыл об этой корочке.

Стоило мне войти, он бросил свидетельство на стол.

– Я не уверен, что это поможет, – выговорил он.

Я тоже не был уверен. С этой девчонкой всё шло наперекосяк. С самого начала с ней всё шло наперекосяк. Яйца трещали каждый раз, когда она находилась близко. Желание взять её выходило из-под контроля и превращалось в одержимость. Её попытки возражать и противиться раздражали и в то же время цепляли меня. Поиметь её в гостинице или, на худой конец, возле стены дома этой ночью было просто. Только вряд ли это могло что-то изменить. Её синие глаза… Вот же блядство! Я должен был разобраться с Ларой, а не думать об упругой заднице и том, как всадить Мире, чтобы стонала подо мной. А я только об этом и думал.

Даже сейчас, идя в зал, я думал именно об этом, а не о том, что Кирсанов создаёт мне всё больше проблем. Отправить бы его на корм червям и дело с концом. Только подобраться к нему без последствий не получится. И последствия эти ударят не только по мне. Нет. Рисковать Майей я готов не был. Придётся идти обходными путями.

– Кирсанов начал крупный процесс во Франции, – заговорил Рус вновь, когда мы вошли в зал.

Я взглядом велел ему продолжать.

– Всё гладко. Он ведёт дела так, что с формальной точки зрения подобраться к нему невозможно.

– Этого не может быть, – отрезал. – Такие деньги не делаются просто так. Сукин сын хорошо прячет хвосты, только и всего.

– Вот именно, – Рус кинул пиджак на скамью. Снял часы. – Ты же понимаешь, что он обезопасил себя. Остаётся ждать, что он допустит промашку.

– Он не допустит промашек, – я кинул рубашку рядом с пиджаком и, посмотрев на угрюмо молчавшего Руслана, добавил: – Он не допустит её, даже если мы попытаемся его спровоцировать. Чтоб его… Эта тварь решила, что может мне что-то предъявлять.

– Ты про Лару?

– Не про Мирославу же, – огрызнулся и пошёл в угол зала. С размаху всадил кулаком по груше, и та покачнулась. Выругался снова и услышал усмешку Руслана.

– Мне показалось, что и она тоже.

Я одарил его тяжёлым взглядом. Лучше ему заткнуться. Девчонка и так позволяла себе слишком много. Вернее, я позволял ей слишком много. Но напоминать мне об этом было ни к чему.

– Давай, – не ответив, я встал в стойку.

Руслан последовал моему примеру. Губы его искривились, в глазах мелькнула усмешка. Этот сукин сын специально дразнил меня. Не стоило. Я был далеко не в лучшем настроении, чтобы церемониться. Ещё и Мира… Будь она неладна. Без предупреждения я пошёл в атаку. С ходу осыпал Руслана серией коротких ударов. Тот ответил. Уклонился, поставил блок и сам пошёл в атаку.

– Нападай, – рыкнул я, следя за ним.

– Не так быстро, – такой же рык в ответ.

Он никогда не играл в поддавки и был достойным противником. Ещё один плюс. Выпад, удар. Врезав ему по рёбрам, я отступил.

– Сволочь, – прошипел он, сплёвывая. Оскалился. С короткой прелюдией было покончено, как и с разговорами. Костяшки пальцев саднило, но это отлично приводило в порядок мысли. То, что нужно. Методично мы атаковали друг друга, расходясь только, чтобы перевести дыхание и присмотреться к уязвимым точкам, которых не было ни у одного из нас. В воздухе повис запах пота, по вискам катились капли.

– Сука, – процедил, пропустив удар под рёбра и тут же дал сдачи. Блок, удар. Блок, удар…

– Яков! – неожиданно воздух разрезал вскрик.

Я обернулся и почувствовал, как скулу пронзила резкая боль. В мозгах поплыло, перед глазами заплясали чёрные точки. Удар у Руса всегда был под стать моему.

– Ебать твою налево, – стёр кровь и сплюнул под ноги.

Девчонка стояла, замерев в дверях и не решалась войти.

– Какого лешего ты тут забыла?! – гаркнул на неё.

Губы её приоткрылись, но что она собирается вякнуть, меня не волновало.

– Простите, Яков Константинович, – хлопнул меня Рус по плечу.

– Пошёл к дьяволу, – сквозь зубы, заметив его усмешку. – В следующий раз я отделаю тебя, как Бог черепаху.

– Договорились, – он протянул мне руку. Я пожал так, чтобы до него дошло – я не шучу. Пропустить удар из-за бабы… Такого со мной ещё не было.

Забрав свой хлам, Рус вышел за дверь. Проходя мимо Миры, молча посмотрел на неё, но ничего не сказал.

– Я думала, вы всерьёз, – она всё-таки подошла.

– Мы всерьёз, – процедил и взял полотенце. Промокнул кровь. – Да чтоб… – сжал руку в кулак, и из разбитых костяшек потекло. – Какого ты шляешься по дому?

– Разве это запрещено? – она молча забрала у меня полотенце. С вопросом глянула в глаза. Я промолчал, и Мира, взяв мою руку, осмотрела её. Губы её сжались. – У тебя есть перекись?

Она промокнула ещё раз. Дотронулась подушечками пальцев. На её руке осталась кровь.