По телу горячей волной прокатился гнев. Если какой-то из юнцов напоил дочку Хорфагеров и потащил ее в кусты, он сам разберется с ним, не дожидаясь отца Фрейи.

— Добрый вечер, Фенрир, — подошедший парень улыбался по все тридцать два зуба. — Счастливого Йоля[14].

Это был ее брат, и берсерк разжал спрятанные в карманах кулаки.

— И тебе.

Фрейя замедлила шаг, с удивлением вглядываясь в лицо черного оборотня. Низкий голос звучал спокойно и мягко. В нем не было сиплой хрипоты и грубости, словно с ними сейчас заговорил не самый страшный в Свитьоде убийца, а один из гостей отца.

Проходя мимо Фенрира очень близко, почти вплотную, она снова посмотрела на него и удивилась ещё одному открытию. Правая, не обезображенная половина его лица была по-настоящему красивой. Чеканный профиль, как с романской монеты — то ли бог, то ли герой.

— Счастливого Йоля, — сказала она и опустила голову.

Они успели отойти на несколько шагов, когда сзади снова раздался тот же низкий голос:

— Орвар.

Брат оглянулся и остановился. Он ждал.

— Говорят, хороший знак, если хевдинг[15] встретит Йоль со своим свейтингом[16].

Фрейя напряженно прислушивалась, но больше со стороны огромной фигуры, замершей около ствола ясеня, не донеслось ни звука.

— Я тебя услышал, Фенрир. — Сказал брат.

До конца вечера он был молчалив и задумчив.

Многие из гостей уже направлялись к машинам, но жертвенная чаша ещё стояла на столе. Годи медлил унести ее, потому что вёльва упорно не желала покидать cвое кресло.

Словно ждет кого-то, подумал Фенрир. Ну, раз так, то и он обратится к богам. Эта неожиданная мысль удивила его самого. До сих пор, как бы ни поворачивалась жизнь, он был уверен, что разберется в ней сам. Зато никому не будет должен — ни богам, ни Стае.

Но сегодня он пожелал невозможного. Того, что не мог заслужить никакой службой.

— Девушку, — сказал он, когда первая капля разбилась о поверхность черной жидкости, наполнявшей чашу почти до краев. — Белую, как снег, румяную, как кровь.

— Уверен?

Прямо на него смотрели круглые черные глаза на покрытом морщинами лице. Фенрир, не мигая, смотрел в ответ. И молчал. Если вёльва захочет сказать что-нибудь, ее cледует выслушать в молчании.

— Ну, что ж, попробуй. Только сначала найди себя самого. Стань целым, тогда тебе будет что разделить со своей женщиной.

Вот и все. Старуха встала и, тяжело опираясь на посох, поковыляла в сторону храмового холма. Годи подхватил со стола чашу и, стараясь не расплескать, поспешил за ней.

В кармане пиджака глухо загудел телефон. А вот и Бьярн.

— Собираемся на пятом километре после поворота на Эребру.

Клик.

Фрейя не сразу поняла, что на заднее сиденье отцовского Рендж Ровера рядом с ней сел не Орвар. Она удивленно округлила глаза, но Греттир Валлин, один из воспитанников ее отца, улыбнулся и поднес палец к губам. Самое странное, что и одет он был в куртку брата. Любой, кто увидел бы его со спины, не заподозрил бы подмены.

— Пап, что происходит? — Тихо спросила она, наклонившись к сиденью водителя.

— Ничего страшного, просто мера предосторожности.

Отец выглядел спокойным и невозмутимым, как всегда, а вот мама казалась слишком бледной. Но держалась она, как и подобает жене Χорфагера — с достоинством.

— Подожди немного, Фрейя. Дома папа все объяснит.

Девушка оглянулась и посмотрела на едущую следом машину с телохранителями. Наверное, впервые в жизни она была рада их присутствию.

До дома они не доехали. От тревожных мыслей ее отвлек внезапный визг тормозов. Какая-то машина резко перестроилась с левой полосы и перегородила путь. Тут же за задним стеклом зажглись ослепительно белые фары дальнего света, послышались голоса, и обе двери слева распахнулись.

Чьи-то руки выдернули наружу отца и Греттира.

— Этих давай назад. Орм, ты за руль. Головой за баб отвечаешь.

— Папа!

— Прости, дочка…

Фрейя судорожно пыталась нащупать под шубкой свой нож, но дрожащие пальцы не слушались. Οна прижалась спиной к дверце и приготовилась отбиваться ногами, но рядом с ней никто не сел.

Машина тронулась с места, сначала медленно, затем резко набрала скорость. Когда Фрейю резко бросило на правую дверцу, она поняла, что они свернули с трассы. Ослепительные огни фар за спиной исчезли, из чего девушка сделала вывод, что машины перестроились, и теперь ее везут в конце кортежа. Возможно, она успеет.

Нажать кнопку, поднимающую стекло за сиденьем водителя, было делом секунды. Одновременно она выхватила из кармана телефон и взглянула на экран. Слава богам, связь здесь была.

Орвар ответил после первого же гудка.

— Орвар! На нас напали!

В голосе брата не слышалось удивления, только чистая, ничем не смягченная ярость:

— Это Бьярн. Фрейя, слушай меня…

— Да…

— Что бы ни случилось, вас с мамой не тронут. Не провоцируй их…

Машина остановилась и кто-то, наверное Орм, уже пытался открыть дверь снаружи. Девушка изо всех сил удерживала ее, а сама слушала, как кричит в трубку Орвар:

— Постарайся уцелеть. Любой ценой. Береги маму. Я приду за вами.

Пальцы сорвались с ручки, но Орм, не готовый к тому, что дверь распахнется так внезапно, отступил на несколько шагов назад. Его заминка дала Фрейе ещё несколько секунд.

Она выскочила из машины с противоположной стороны и почти сразу утонула по пояс в сугробе. Преодолевая сопротивление снега, девушка успела сделать несколько шагов, когда ее схватила за ворот рука мужчины.

— Сбежать решила, тварь?

Εе развернули и наотмашь хлестнули по лицу, затем потащили назад и снова толкнули на заднее сиденье.

Орм наклонился, чтобы обтереть кровь с руки:

— Еще раз дернешься, бить буду кулаком.

Наплевать. Фрейя наклонилась вперед и, поймав взгляд предателя, с тихой угрозой произнесла:

— В царстве Хель[17] тебя, клятвопреступника, буду вечно топить в реке Гьёлль[18]. С этой минуты тебе надо быть очень осторожным, Орм.

Мужчина, выругавшись, шагнул ближе с явным намерением ударить ее снова, но был остановлен холодным, как лед голосом Гудрун:

— Разве Бьярн разрешил тебе бить женщин, Орм? Я думаю, он будет недоволен тем, чтo ты прикоснулся к наследнице Хорфагеров. Моя дочь лишь предсказала твое будущее. Я подтверждаю, что ты умрешь от воды.

— А теперь скажи своей дочери сидеть тихо, и, может быть, ее сегодня больше не будут бить.

Это было знаком капитуляции, и потому мать и дочь выпрямились на своих сиденьях и высокo подняли подбородки, готовясь принять свою судьбу.

Машина ехала ещё минут тридцать, затем остановилась. Теперь все в ней ждали в полном молчании. Снаружи не доносилось ни звука, и потому Фрейя почувствовала почти облегчение, когда двери снова открылись.

Проигнорировав протянутую ей руку, девушка выпрыгнула из салона и помогла выйти матери. Темная фигура рядом кивнула в сторону желтого прямоугольника за стволами деревьев:

— Туда.

Вероятно, это был один из охотничьих домиков Стаи. Только сегодня здесь охотились на эйги, и от этой мысли Фрейя невольно вздрогнула. Пальцы матери тут же сжались у нее на рукаве. Ах, ну да, она же Хорфагер. Нужно помнить о своем достоинстве, чтоб его.

В мире меняющих шкуру самым ценным достоянием женщины было ее доброе имя. Мужчины могли делать что угодно, но женщины обязаны были быть послушными и добродетельными. Мужчины могли брать все, что видят их глаза, но репутация семьи зависела от женщин, и они крепко запирали свои желания и чувства на замок.

Фрейя стиснула зубы и ступила на порог дома.