Беата тяжело вздохнула.

Вечером, по случаю приезда принца Нигорийского, во дворце устроили бал. На первом же танце Беата отдавила принцу ноги, но его это не смутило.

– Вы замечательно танцуете, – восхищался принц Нигорийский. – Позвольте мне пригласить вас ещё раз?

Беата поймала сердитый взгляд отца – конечно, он заметил её нарочитую неуклюжесть, и обречённо согласилась.

– Что это у вас на рукаве? – вдруг испугано спросил принц.

Беата подняла руку – на рукаве платья была пришита искусно сделанная портнихой маленькая бабочка.

– Уф, – выдохнул принц. – Терпеть не могу насекомых!

Беата улучила момент и сбегала в сад. В дальнем углу сада, под старым дубом, был большой муравейник. Беата извинилась перед муравьями, пообещала, что после бала они смогут вернуться домой, и собрала несколько штук в маленький кружевной платочек. Аккуратно завязала концы и спрятала в карман. Теперь главное вовремя выпустить муравьёв на свободу.

Но муравьи выбрались сами. Когда Беата, слушая принца Нигорийского, достала из кармана платок, в нём не оказалось ни одного муравья. Зато кто-то явно ползал под платьем по её спине. Беата мужественно терпела – она не может переодеться, пока принц не увидит насекомых. Наконец, один из муравьёв выполз ей на шею.

– Что это? – вскрикнул принц.

Беата осторожно, чтобы не раздавить, сняла насекомое:

– Муравейка, – ласково проворковала она. – Милый, правда? Обожаю муравьёв. А ещё паучков, жучков, всяких гусениц и пчёлок. У меня в покоях есть свой личный муравейник. Наверное, этот шалун из него приполз. Хотите посмотреть?

– Нет, – вздрогнул принц Нигорийский.

– Жаль, – огорчилась Беата.

Она не выдержала, просунула руку в широкий рукав платья и вытащила второго. Ой, ещё и кусается!

– Ничего, когда мы будем жить у вас, я заведу муравейник в нашей спальне! – радостно сообщила принцесса. – Муравьишки такие путешественники! Иногда они забираются даже в гостевые покои!

Принц Нигорийский уехал в тот же вечер. На вопрос отца, чем она напугала гостя, Беата удивлённо хлопала ресницами и разводила руками – какие к ней могут быть претензии, она вела себя, как подобает настоящей принцессе!

Едва за принцем закрыли ворота, Беата с зеркалом побежала по дворцу.

– Господин казначей! – остановила она придворного и, не церемонясь, поднесла к нему зеркало.

Бирюзовое стекло показало старое, худое морщинистое лицо и горящие алчностью глаза. А ведь их казначей был ещё не стар и упитан. Беата знала, что он ужасно жадный, но король считал, что именно такой человек и должен заведовать деньгами.

Следующей оказалась старушка няня, она вязала носок, когда принцесса поднесла ей зеркало.

– Охоньки мои! – обрадовалась няня, разглядывая своё помолодевшее лицо.

– А мне можно? – робко спросила недавно принятая во дворец служанка.

Девушка, увы, не отличалась красотой. Узкое лицо усыпано крупными рыжими веснушками, тонкие жидкие волосы собраны под чепчиком, крылья которого уныло свисали над крупными ушами.

Из зеркала на Беату и служанку взглянула настоящая красавица. Вроде бы та же девушка, но личико светлое и чистое, на высокий лоб падает кудрявый локон, губы растянуты в неуверенной улыбке.

– Это я? – ахнула служанка.

– Да, – подтвердила принцесса. – И не верь, если тебе скажут, что ты некрасива. Ты редкая красавица, потому что твоя сущность чиста и прекрасна.

Прижимая к груди чудо-зеркало, Беата пошла хвастаться Ричарду. Ну, и кто говорил, что от алхимии один вред? Что хвост его драгоценного коня пропал даром? Что у неё всё равно ничего не получится? Вот, пожалуйста, любуйтесь!

И как хорошо, что они не успели отправить зеркало тётушке Клозетт и избежали дипломатического скандала. А то ещё бы и войной на них пошла, у тётушки был вздорный характер. Нет, всё-таки надо больше верить в себя и свои силы, решила Беата.

Крепостная стена Бальбекана, столицы Бонвиании, была построена из ослепляющего своей белизной камня и украшена резными мерлонами, зубцами, носившими название «ласточкин хвост». Никакой практической пользы они не несли, а были лишь декоративным украшением. Въездная группа была украшена колоннами, портиками, статуями и золотыми элементами. Сами ворота из дорого белёного каундрия – тысячелетнего дерева, росшего в пустынях Зохрана – были богато украшены резьбой.

Всё красиво и совсем непрактично, усмехнулся Маркус.

Перед раскрытыми воротами стояла делегация из нескольких разряженных в пух и прах стариков. Маркус быстро посчитал, что одежда ближайшего из них стоит столько, что можно снабдить полным боевым вооружением десяток его воинов, вплоть до коня и седельных сумок.

Несколько остальных вполне способны обмундировать целый отряд воинов в сотню человек.

От делегации отделился старик и подошёл ближе. Склонился перед Маркусом и протянул ему бархатную подушечку с золотыми ключами.

– Всемилостивый и Всемогущий, – начал он, но, заметив, как скривился Маркус, исправился: – Сильнейший из сильных!

Маркус слегка кивнул.

– Позволь вручить тебе ключ от столицы нашей прекрасной и древней Бонвиании, – продолжал старик. – Выслушай, благородный повелитель, нашу просьбу, и не гневайся на нас, твоих верных рабов.

Выслушать Маркус не отказался: если они сразу признают себя его рабами, почему нет?

– Мы нижайше просим тебя не разрушать нашу прекрасную столицу. Пусть она и дальше радует своей красотой и пышностью. Мы просим твоих грозных воинов не разорять наши дома, не жечь и не уничтожать наши сады. Не трогать наших женщин…

Маркус усмехнулся, а воины за его спиной тихо, чтобы не рассердить повелителя, зашептались.

– Мы сами приведём тебе лучших и прекраснейших дев! – торопливо сказал старик. – Любая преклонит голову перед твоими воинами.

– И не только голову! – усмехнулся кто-то из воинов за спиной Маркуса.

Старики торопливо закивали.

Маркус поморщился. Бонвианцы всё делают не так, сами настраивая против себя.

Искать сострадания и милости у него? Того, кого за глаза прозвали Кровавым, Беспощадным и какими только ещё эпитетами не наградили?

Уважения вызвать те, кто прятался за спинами наёмников и не пошёл воевать за своих женщин и детей, они тоже не могут. Сейчас они легко согласились отдать своих женщин чужакам. А если завтра он потребует их детей?

И даже сюда, к нему, отправили стариков. Где мужчины этой страны? Что это за народ такой?

Трусы.

А к таким Маркус не испытывал ничего, кроме отвращения.

Конь нетерпеливо заржал и застучал копытами, приближаясь к старику. Тот затрясся, втянул голову в плечи, вжался в горячие камни мостовой. С головы упала расшитая золотом и драгоценными камнями шапка, длинные седые волосы рассыпались по плечам. Остальные посланники тоже пали ниц и дрожали, не издавая ни звука.

Маркус ещё раз огляделся.

– Зачем ты принёс мне ключи, старик? – спросил Маркус. – Ключи от ворот, которых нет?

Старик чуть приподнял голову:

– Как нет? – удивился он. – Есть.

– Где? – Маркус начал демонстративно озираться, воины засмеялись. – Что мне отпирать?

– Ворота открыли к твоему приходу, – понимая, что чем-то не угодил Маркусу, испуганно ответил старик.

– Что за ворота, которые никогда не запираются перед врагами? Этот как дешёвая шлюха, которая никому не отказывает.

После того как гогот воинов позади стих, Маркус громко, чтобы все слышали, объявил:

– Мне не нужен ключ от ворот, которые не запираются, – он выбил ногой подушку из дрожащих рук старика, и ключ полетел в сторону.

Маркус даже не посмотрел в какую. Пришпорил коня и поехал вперёд.

Ворон сидел на своей подставке на голове Маркуса и взирал строгим взглядом вокруг, изредка издавая громкое карканье или комментируя увиденное. За время, прожитое с людьми, для птицы он умел вполне сносно разговаривать. Но не так часто это делал, особенно перед чужими. Как и его хозяин, умная птица была хитра, сдержана и себе на уме.