Все молчали. Мне показалось, или я услышал всхлипывание? А может, почудилось? Эфир, вообще-то, не передает эмоций.

Я вернулся. На меня смотрели четыре совершенно зареванных гла́за. Я понял, что никуда сегодня не пойду.

— Хасим, если на берегу или в порту начнется какая-то суета, если на берегу скопится много Черных, если начнется какое-нибудь движение, и людей будут гнать с территории пирса — немедленно со мной свяжись. Это крайне важно.

— Расставлю людей. Когда ждать?

— Я думаю к утру.

— Понял.

Я лег между ними.

— Подзаряжайтесь, Воробышки, я сегодня никуда не пойду.

Они прильнули ко мне с двух сторон, прижались и засопели в две сопелки. Я полуспал, полуплавал. В продолжение нашего разговора я вспоминал зиму и неотвратимо надвигающийся на меня прицеп. «Хорошо, что все будет быстро», — подумал я, засыпая.

Проснулся ночью, прижал их к себе. По моим щекам, по груди заструились их поцелуи. Их руки синхронно взялись за член.

— Лягте друг на друга.

Они по привычке легли в позицию 69.

— Нет, щелками ко мне. Будем делать вам Звездочки.

Одна легла, свесив ножки с кровати, другая встала над ней на четвереньки. Передо мной было две совершенно одинаковые, зеркально отраженные щелки. Я вошел в верхнюю. Вздох. Три качка, потом в нижнюю. Вздох. Три качка. Потом опять в верхнюю. Она к тому моменту немного стянулась. Получился поплотневший контакт. Верх-низ-верх-низ. В какой-то момент мы начали синхронно кончать. Я слился сначала в нижнюю, потом, не прерываясь, в верхнюю. И кончал, и качал серое. Потом опять продолжил, и так до самого утра. Сперма уже не помещалась в них и вытекала при каждом моем вхождении, стенки влагалищ не соединялись. Сколько раз кончили они, я не считал, но я точно три или четыре раза. Кончив в последний раз, я вышел. Их тела блестели от пота и светились легким голубым светом — они были просто переполнены мной. По-моему, они находились в какой-то нирване. Я сел напротив них и, любуясь двумя раздолбанными мною дырочками между двух пар чудесных стройных ножек, ушел в медитацию.

Наверное, около восьми утра, я пришел в себя от сигнала Хасима:

— На правом пирсе переполох. Людей гонят, все оцеплено черными. Кто замешкался — бьют.

— Спасибо. Уводи оттуда людей. Бегом! Чем дальше, тем лучше.

Я метнулся туда «дальним поиском» и увидел, как к пирсу аурными нитями подтягивается плотный коричневый шар. Внутри лежал человек. Явно коричнево-черный невероятной силы. Из его ушей и глаз шла кровь, вены на лице полопались, поэтому оно превратилось в синюю маску. Я стал копить силы. Черный, который его тащил и встречал, подошел к шару и положил на него ладонь. В этот момент шар приоткрылся, впуская его. Тут же я пустил сверху невероятной силы и мощности иглу из первичного огня с черным — по принципу кумулятивного заряда. Шар уже схлопывался, но был еще очень тонок в месте, куда вошел второй. Игла, лишь на мгновение, как бы зависнув, задержалась на поверхности и прошила его. Заряд страшной мощности прошел внутрь. В этом случае шар сыграл злую шутку — вся энергия взрыва пришлась вовнутрь. Раздался дикий вой, слившийся с криком людей, стоявших на пирсе. Внутри шара полыхало багрово-желтое пламя первичного огня с черными всполохами, а потом раздался взрыв. Коричневый шар и все, кто в нем был, перестали существовать. Огромный шар пламени вырвался наружу и вспух, уничтожая все живое. Вода, бывшая вокруг, мгновенно превратилась в пар, окутав все почти непрозрачным, в видимом спектре, облаком. На месте взрыва образовалась огромная оплавленная черная воронка метров двенадцати глубиной и метров шестидесяти в диаметре с практически зеркальной поверхностью. И пирс и даже край пристани сгорели в ней, как и все, кто на них стоял. Мощный низкий Б-У-Х-Х-Х прокатился над площадью, сбивая с ног стоявших вдалеке людей и вынося стекла из ближайших домов. Через некоторое время он докатился до гостиницы и оконные рамы задрожали, еле выдержав удар. Повисла звенящая тишина. Как в эфире, так и на улице. Затем на улице раздалось многоголосье человеческих криков ужаса.

— Ого! — услышал я голос Хлыста.

Синие проснулись, вскочили и стали в непонимании оглядываться.

Я встал, потянулся и сказал:

— Вы проспали самое интересное! Но вам простительно, — посмотрите на себя.

В каждой из них горело по малюсенькой, но очень яркой звездочке. Они обнялись и звездочки потянулись друг к другу. Интересно…

Со мной связалась башня:

— Он был невероятно силен и невероятно стар. Судя по тому, что я успела увидеть — это тот, кто организовал убийство твоего предшественника — Великого Серого прошлого.

— Поделом ему, — заметил я.

— Кстати, судя по почерку его защиты, именно он придумал то заклинание, которое чуть не убило разум в Океане. Хорошо, что нападение на него было организованно так неожиданно, а потом его болтало вверх-вниз. Он просто не успевал перейти в нападение — все его силы уходили на оборону. Тот, кто вошел к нему — глуп, не факт, что ты пробил бы его защиту. Ну, сейчас уже не проверишь…

Я надел личину Петраркуса и спустился вниз. Все стояли в холле и обсуждали произошедшее. Я подошел к Василису и тихо спросил:

— Как самочувствие?

— Ночью было плохо, я почти не спал. А вот после бубуха стало намного лучше. Я посмотрел на него — коричневое значительно пожижело.

Я похлопал его по плечу:

— То ли еще будет…

Потом подошел и взял коричневый артефакт.

Нажал на кнопку, но она едва сверкнула.

По-военному сказал:

— Это Петраркус. Докладываю о нештатной ситуации. На улице был грохот такой, что чуть не вылетели стекла. Но все хорошо, все окна целы. Готовы организовать дополнительную охрану гостям и выдвигаться к ним навстречу.

— Какие к… гости! Какая к… встреча! Не будет больше никаких гостей!

— Как? А как же наша подготовка?

— Да пошли вы все! Не до вас сейчас!!! — заорал артефакт и отключился.

Я подмигнул Василису и направился в Университет. По дороге я сменил личину на Туттера и связался с Клофиссией:

— Клофиссия, что у вас?

— Опять был большой выброс с грохотом, все аж присели.

— Я знаю. Теперь у вас вместо пирса будет пруд для ловли рыбы

— Мы почувствовали, что это было желтое заклинание, но не совсем.

— Примерно, как твое новое заклинание по защите?

— Да, пожалуй. Так это Вы?

— Злой был…

— Правда?!

— Нет, конечно. Свяжись с башней, она расскажет. Я скоро буду. Ты переговорила с желтыми и красными?

— Да. Они готовы к встрече. Правда, именно у них большинство коричневых, но я лично всех отобрала.

— Спасибо. Мне нужен для демонстрации один зараженный. Он будет убит. Подумай, кого выбрать, чтобы пока лишнего шума не поднимать.

— Х-х-хорошо. А убивать обязательно?

— Остальные переживут его на неделю. Как ты думаешь, почему я собираю их всех вместе?

— Поняла. А почему Вы мне этого раньше не сказали?

— А ты стала бы моим вассалом?

Молчание…

— Да, стала бы. Я все понимаю, но знаете, мы, люди науки…

— Знаешь, что я хочу сейчас сделать?

— Нет.

— Выпороть тебя. Сильно. Чтобы больше НИКОГДА не было сомнений в приказах Хозяина. Надо понимать, когда мы что-то обсуждаем, и важно твое мнение, а когда надо быстро, точно и без вопросов выполнять приказ. Или, если хочешь, я могу освободить тебя от твоей клятвы — спишем все на женскую влюбленность. Много тысяч лет дышали пылью, вот и продолжайте. Мне слабые не нужны.

Я отключился.

Во мне опять начало закипать. Я шел, перекатывая тяжелые мысли и накручивая себя. Мне даже показалось, что экран с Моими съежился. Наверное, что-то было в моем лице такое, что встречные люди на улице просто пропускали меня. Причем весьма быстро. Зашел в корпус. Дверь вроде открыл нормально, но она с грохотом ударила в стену. Это четырех-то метровая. Поскольку я был в личине, Кларитесса попыталась что-то сказать, но я на нее посмотрел так, что она села, открыв рот. Я, на сей раз, аккуратно (поскольку она открывалась «на себя») открыл еще одну дверь и пошел дальше. Дверь в ее кабинет я просто разнес каким-то заклинанием в щепки. Во мне тяжело ворочалась каменная черно-красная ярость. Клофиссия сидела за столом и перебирала какие-то бумаги. Руки ее дрожали, а глаза были отсутствовавшими, что свидетельствовало о глубокой задумчивости. После взрыва двери, когда я возник в проеме, весь кабинет был засыпан щепками и осколками. Ее глаза расширились, а лицо побелело.