Через некоторое время она сумела, по крайней мере, внешне, успокоиться.

Тихо спросила:

— Кто ты?

— Я тот, кого существа, заставившие тебя убить своих детей, называют Врагом.

— Что я могу для тебя сделать? Мне не нужна жизнь после того, что я совершила, но я хочу отомстить. Если тебе нужна моя кровь — пей, если, убив меня, ты причинишь хотя бы малую неприятность ЭТИМ — убивай меня, не думая.

— Да, ты нужна мне. Когда ты ко мне попала, в твоем лице я захватил целую колонию Врага. Когда я заблокировал яйца пауков в твоей матке болью, я вынужден был отключить твою нижнюю половину тела путем повреждения позвоночника, иначе бы ты умерла от болевого шока, а я не смог бы их изучить, — я помолчал. — Ты хочешь им отомстить?

— Да, — черные протуберанцы облизывают ее тело. — Бери для этого мою жизнь, она не нужна мне больше. И отключи свою блокировку, я хочу, я ДОЛЖНА чувствовать боль.

— К сожалению, я должен поступить еще более жестоко, прости. Я должен заставить тебя вспомнить все, что с тобой происходило. В деталях. Мне не важно, как тебя или твою дочь насиловали, но возможно, я смогу определить, что это за пещера, в которой все происходило. Может быть, ты вспомнишь, где она находится. Мне нужно почувствовать, что это были за Черные, которые кончали на тебя. Я хочу знать, что ты чувствовала в каждый момент. Чувствовала ли ты, что тобой управляют, или просто считала все сном. Ты должна скрупулёзно, шаг за шагом вспоминать все свои «сны». Мои помощники прочитают тебя и проанализируют информацию. Как тебя перемещали? Как ты преподавала в школе после заражения? Почувствовали ли твои знакомые, что с тобой что-то не то? Подсказывали ли тебе слова, которые ты им говорила, или ты говорила их сама? Могла ли ты колдовать? Изменились ли твои заклинания? Появились ли новые? Все это позволит мне создать противоядие и найти их логово. Мне очень важна информация. Ты готова к этому?

— Да.

— Как только я узнаю все, что можно, я подарю тебе покой.

— Хорошо. Но я не буду его ждать, я должна сполна испить чашу горечи.

— Да, еще одно. Я пока оставлю паучьи яйца в твоей матке. Я должен изучить их и понять, что они такое, что есть их магия, и как их, наконец, уничтожить навсегда.

— Я все сделаю для тебя. Отомсти им, пожалуйста, — она в бессилии закрыла глаза.

— Юдоля, работай с ней на полную мощность, ее знания бесценны. Пользуясь тем, что она сама будет все вспоминать, мы сможем узнать многое из того, что невозможно узнать силой. Подпитывай ее мозги, обостряй память, даже если это будет разрушать ее мозг. Поддерживай в ее теле жизнь, чтобы пауки в ней не погибли.

Вдруг она открыла глаза.

— Еще одно. Я не хочу, чтобы ты узнал мое имя. Я опозорила его, и я теперь его не достойна. Все, теперь я готова…

Я оставил ее на попечение башни. Связался с Золотой, Красной и Зеленой:

— Зайдите в подвал. Посмотрите, ЧТО ТАКОЕ пауки. Потом идите к себе и слейтесь с ее воспоминаниями через башню. Анализируйте то, что видите, но не позволяйте ее воспоминаниям захватить вас. Это не ВАШИ воспоминания. Это важно, все занятия с учениками подождут.

Я вышел из подвала в палисадник. Мне казалось, что я весь перемазан в воспоминаниях несчастной жертвы коричневых. Передо мной то и дело вставали картины ее воспоминаний. Очень захотелось чего-то совсем другого. Я зашел на какую-то небольшую полянку, образованную Лесом видимо в учебных целях, лег на нее и закрыл глаза. Лес осторожно коснулся меня, и я стал взахлеб, просто истерически, делиться с ним тем, что видел. Я показывал ему, как человеческая самка под влиянием чужеродного воздействия убивает одного своего детеныша, а другого детеныша отдает в качестве инкубатора и пищи. Я показывал ее безволие и ужас, всю степень насилия над ней. Я открывал все пропасти чужеродности и неприемлемости паучьей магии, всю глубину их ненависти к нам.

Лес мощно и понимающе гудел. Он увидел во всем этом потрясение устоев мироздания. Ко мне потянулись лианы. Они аккуратно сняли с меня одежду и оплели меня, создавая успокаивающий контакт. В конце концов, я стал им и увидел все его «глазами». Я представлял из себя единый организм, состоящий из тысяч или миллионов деревьев. Я почувствовал, что моя жизнь бесконечна и в то же время очень ранима и уязвима. Я понял, что все рождается, и все гибнет, давая своей гибелью новую жизнь и оставаясь при этом частичкой в общей памяти. В конце концов, я понял, каким должна была быть модель нашего взаимодействия друг с другом, и дал Лесу всю свою ненависть к коричневой чуме.

Он представил для себя это в виде планомерно и бездумно уничтожаемой жизни в угоду чьих-то, абсолютно чуждых этой жизни, интересов. Нет, не в виде пожара. Хотя пожары он не любил, но на месте пожара всегда быстро возникала новая поросль. Он представил это в виде сухостойных деревьев, в смрадной тени которых не может ничего вырасти уже никогда. Он почувствовал боль, и я дал ему Красное. Он почувствовал жажду изгнать это, и я дал ему Черное. Он захотел понять образ врага, и я дал ему образ паука и коричневого мешка. Он захотел подпитку от других сил, которые были бы могли помочь ему, и я дал ему Золотое и Синее. Он захотел предугадывать трансформации Врага и находить его под личинами, и я дал ему Фиолетовое. Он захотел ощущать заранее присутствие Врага, и я дал ему сгустки. Все это начало сплетаться, смешиваться, закручиваться в совершенно безумный вихрь.

Тогда я открыл себя и отдал ему все Серое, что у меня было. Оказывается, его было много. Очень много. Сначала оно поглотило все эти цвета, а потом они все проявились, но уже смешавшись, не смешиваясь. Закрутившись в огромную воронку, вся эта субстанция вытянулась ввысь и коснулась эргрегора. И он принял ее, принял как равную. Он вошел в нее настоящими коричневыми знаниями, чтобы Враг не мог укрыться от нее под землей, он дал голубого, чтобы ветер мог переносить частички этих знаний по всему свету. Затем то, что получилось, он обрушил на Лес миллиардами брызг. И на месте каждой капли образовалась почка. Лес стал пытаться вырастить их всех, но у него не хватило его (даже его!) колоссальных сил. Тогда я обратился к Первичному Огню и Океану. И они вошли в меня огромными мощными энергетическими потоками. Напрямую Лес не смог бы их принять, но я сумел, смешав их и пропустив через себя, сделать их огромным серым водопадом, который, попадая к Лесу, мгновенно преобразовывался в доступную ему Зеленую энергию.

И почки начали набухать, расти и лопаться с невероятной скоростью. Вскоре на их месте образовались многоцветные цветы, в середине каждого из которых был отросток в виде языка. Через некоторое время этот язычок затвердевал и отваливался, а цветок тут же опадал. В «эфире» каждое отпадание язычка звучало как хлопок, который возвещал о завершении процесса сознания и авторизации этого чудесного маленького артефакта. Вскоре пространство наполнилось десятками, сотнями, тысячами, миллионами хлопков. От этого многоголосого хора заложило уши. Я понял, что мы смогли сделать невероятное — мы смогли объединить все силы этого мира в борьбе с общим Врагом.

Почувствовав небывалое облегчение, я провалился в огромное пустое пространство, образовавшееся на месте меня. Я падал вниз или вверх, не знаю, но мне было хорошо и спокойно. В конце я увидел свет, который манил меня. Я знал, что я хочу туда. Вокруг меня были тишина и пустота. Стенки начали сужаться, и вот я уже в узком коридоре, который ведет меня прямо к ярчайше-белому и такому манящему источнику. Я уже был совсем рядом и хотел ускориться, рвануться туда, но вдруг услышал, что кто-то зовет меня. Я замедлил движение и обернулся. Сзади, на огромном расстоянии сплетаясь в замысловатые узоры, переплетались язычки пламени. Зеленый, Золотой, Черный, Синий, Фиолетовый и маленький молочно-белый. За ними были еще зеленые, золотые. Они звали меня и просили вернуться. Я вдруг понял, что без меня они погибнут, увидел их боль и отчаянье. Я понял, что они пока не безразличны мне и повернул обратно. Чем ближе я к ним подлетал, тем больше понимал, что люблю их и не могу, не должен от них никуда уходить — я для них еще не все сделал. Тогда я рванулся к ним. Они оплели меня, лаская и благодаря, и передо мной все погасло.