Безумца судили и сожгли, однако клинок куда-то пропал. Говорят, он попал в клан черных убийц, которые и были основными адептами пауков — именно они руководили человеческим стадом и были «руками» своих хозяев. Война продолжилась, адепты Серого истребили практически всех черных, хотя остались их тайные кланы. Их ритуалы основаны, в основном, на убийствах, причем достаточно извращенных — мать убивает дочь, отец убивает сына. И наоборот. При этом жертвы осознают то, что они делают, но не могут сопротивляться. В этом случае происходит большой выброс черной энергии. Вообще черной она стала только в преломлении человека, пауки ею питались, наряду с человеческой плотью. И он была деликатесом. Клинок несет в себе память о сотнях тысяч человеческих жертв. И память о смерти Великого Серого.

Идея Университета всех цветов была одной из идей Великого Серого. Но после его смерти каждый адепт стал считать, что именно его школа принесла наибольшую пользу в борьбе с пауками. То и дело разгорались магические войны. Раньше среди колдунов было много мужчин, но в процессе войн появились заклинания, уничтожившие их. В результате сегодня мужчинами-колдунами могут быть только красные и черные — те, кто был порожден пауками и верно им служил. По понятным причинам в Университете нет черного факультета.

Почти через две тысячи лет идеи Великого Серого были реализованы, но люди забыли, кто стоял у основ. Им казалось, что они просто сумели договориться. Однако это произошло только после того, как среди основных цветов не осталось волшебников мужчин.

Около ста лет назад на Большом острове произошло сильное землетрясение. Возможно, оно и стало причиной нарушений, которые привели к разрушению печати, наложенной Великим Серым. Вообще тогда волна землетрясений пронеслась по всему нашему миру. Есть вероятность, что пауки сумели создать свою ячейку и в Великой Империи за морем. Тогда, возможно, что пауки поработили ее, откуда и взялся их флот, а может быть, центр разума перенесся туда. Я не смогла пока ответить на этот вопрос.

— Как Пауки порабощали людей?

— Раньше это был только укус. Для этого они вывели специальную разновидность мелких пауков, которые пробирались к людям в жилище.

— Можно ли вылечить укушенных людей?

— Только отрезав укушенную конечность, и то не всегда. Это как яд змеи. Именно поэтому пауки обычно забирались человеку в ухо.

— Что будет, если убрать «Центр управления», убрать воздействие паучьей магии на человека?

— Такой человек будет пуст изнутри. Он будет есть, пить, говорить, размножаться. Но в его жизни не будет радости. И если придет кто-то, кто сумеет заполнить его пустоту, то этот человек с радостью пойдет за ним и будет готов на что угодно. Однако, дети таких людей вполне нормальны. Во времена паучьего царства матери сами приносили своих детей к паучьим пещерам.

Ты — тоже Великий Серый. И, судя по всему, ты не менее значим для нас, чем твой великий предшественник.

— Скажи, а что ты чувствуешь? За теперешней ситуацией стоят люди, докопавшиеся до древних знаний, или все же пауки?

— Не знаю. События равновероятны. За эти годы, оставшиеся Черные далеко ушли вперед в своих науках. Они вполне могут быть теперь не слабее своих бывших хозяев.

Я сидел, глубоко задумавшись. Но что-то отвлекало. Я вгляделся в Фиолетовую и вскочил на ноги.

— Что ты делаешь?!! — заорал я. Но, похоже, было поздно. Нити субстанции, которая была создана мною для хранения информации, начали прорастать в мозг Фиолетовой.

— Хозяин, — ответила она, — посмотрите на мое тело. Оно тщедушно, больно́ и некрасиво. Вы мой первый и единственный мужчина. На меня никто никогда не смотрел как на женщину. Из родственников у меня только тетка. Я безумно ее уважаю, но она меня никогда не любила и не будет жалеть обо мне. Моей единственной настоящей страстью была тяга к знаниям. Но у всех Фиолетовых вообще, а у меня особенно, есть одна проблема — наша жизнь слишком коротка, и мы не успеваем постичь всего, что было бы можно. Кроме того, объем человеческой памяти слишком мал для того, чтобы вместить все знания. Ваше изобретения с материей, которая хранит информацию — гениально, но оно не живое. И не может анализировать. Вот я и подумала, что, если я сольюсь с башней, я принесу Вам значительно больше пользы. Я хотела быть полезной Вам до конца. Я вся Ваша. И я всегда буду Вашей. Для меня нет большей чести, чем служить Вам, так позвольте мне делать это максимально эффективно. И к моему удовольствию. Это мой выбор. Я буду самой счастливой Фиолетовой на свете.

— Милая девочка. Но ты понимаешь, что я могу скоро уйти из этого мира? И что тогда с тобой будет?

— Ничего. Я буду счастлива и буду всегда ждать вас. Время перестанет иметь для меня значение. Кроме того, я смогу лучше других реализовать Вашу мечту — создать настоящий анклав для цветных школ. Недаром во все времена ректорами Университета были именно фиолетовые — мы равноудалены от всех.

— Хорошо. Твои слова разумны. Но подумай, что произойдет, если ты, не сейчас и не через сто лет, а к примеру, через тысячу, сойдешь с ума? С тем ресурсом, который у тебя есть, ты сможешь уничтожить весь мир.

— Такая опасность действительно есть. Но, во-первых, будучи фиолетовой, я не могу колдовать, не могу применять свои знания на практике, по крайней мере, в других цветах, а во-вторых, можно поставить какие-нибудь ограничители

— Хмммм… а скажи, Серые в ваш мир приходили в какие моменты?

— Когда наш мир был на грани катастрофы. Вернее, приходили они значительно чаще, но вот авторизоваться могли только тогда. Обычно этот процесс сопровождается чередой таких «случайностей», которые не в состоянии предотвратить ни один чародей этого мира.

Я вспомнил свой путь здесь. Пожалуй, она права.

— Давай сделаем так: Ты должна будешь подчиняться любому авторизованному Серому. И любой авторизованный Серый будет иметь право прекратить твое существование. Ты, безусловно, не будешь иметь право каким-либо способом влиять на него или вредить ему. Правда, ты не обязана помогать ему в его авторизации, это он должен сделать сам.

— Разумно. Я согласна.

— Быть посему.

Раздался звон.

Я встал напротив нее и стал помогать и ускорять процесс ее сращивания с башней. Параллельно я стал закачивать в помещение снизу воду из Океана и превращать ее в вещество для хранения информации. Процесс был энергетически чрезвычайно затратен, и башня, даже имея столь колоссальную энергетическую подпитку, тряслась и дрожала, как хибара бедняка на ветру. Когда я закончил с ней, я срастил уже имеющееся вещество для хранения с новым, увеличив его объем более чем в три раза. Тело ее превратилось в сверхпрочный материал, из которого была сделана башня, а мозг стал управляющим центром хранилища информации, при этом оставшись ею, как личностью.

Вот так Серая башня обрела душу.

Первыми ее словами, прозвучавшими у меня в голове после завершения процесса слияния, было:

— Хозяин! Я Люблю Вас! Вы сделали мне царский подарок! Я клянусь всегда быть Вашей!

И опять звон…

Что-то странное происходило с временем. Когда я вышел, оказалось, что прошло три дня с момента начала моего общения с Фиолетовой. Тентакль у меня из плеча вырос и стал размером и толщиной с мою бывшую руку. Правда, гнулся он во всех направлениях. Я прижал лоб к башне, и ко мне сразу пришло отобранное и отсортированное знание управления им. Это оказался отличный инструмент в повседневной жизни. Думаю, и в рукопашной схватке тоже. Правда, я не мог держать им Хлыст, но он и сам мог удлиниться, стать гибким или плюнуть ядом. Я отрастил на нем пять пальцев и через Золотую заказал в городе перчатку. Теперь моя рука внешне была неотличима от человеческой, если я этого хотел, разумеется. Процесс создания малого (а теперь, наверное, среднего) круга тоже сильно упростился. Для того, чтобы его собрать, Сестрам достаточно было просто подойти к стене башни в любом месте, где бы они не находились. Из стены тут же вылезал отросток, который входил в ее щелку, производя контакт. При этом мощность такого круга возрастала многократно. Я при помощи башни полностью освоил не только заклинание «дальнего поиска», но и распознавание того, кто смотрит. Таким образом, для меня башня была полностью прозрачна. Мы с ней сумели придумать заклинание, которое могло не только сделать непрозрачным нас для чужого поиска, что было и до того, но и «ответить по лучу», то есть причинить вред или даже убить того, чей «взгляд» нам не нравился. При этом мы могли даже персонифицировать его. И когда мы один раз почувствовали коричневый взгляд, то со всей дури так по нему шибанули, что он никогда больше не появлялся. Подозреваю, в связи со смертью владельца.