– Всё-таки, дорогая, мне кажется, сама Вселенная благоволит нашей с тобой работе. И я не про холодец, – добавила я, улыбнувшись.

Агата запястьем поправила выбившиеся волосы:

– Да? Почему?

– Окружающая обстановка всегда соответствует тому, что я собираюсь тебе рассказать.

Агата тихонько хмыкнула:

– Сейчас будет что-то кровожадное?

Я с грустью в глазах посмотрела на её руки.

– Не совсем. Скорее опустошённое, – Агата бросила на меня печальный взгляд, перестав крутить ручку. – Но хорошо, что мы сейчас чем-то заняты. Иначе бы я совершенно расклеилась.

***

Ноябрь 2010 года

Я вошла в аудиторию и, не рассматривая однокурсников, села на первый ряд. Зная, что Нины всё равно не будет (она не очень жаловала лекции, а утренние лекции так вообще считала девятым кругом ада по Данте), я предполагала, что буду старательно записывать материал. Но внезапно ко мне подбежала Нина с горящими и слегка безумными глазами.

– Пошли на последний ряд!

Я была в шоке и от нахождения на лекции Нины и от её состояния, поэтому, ничего не спрашивая, побежала за ней.

Подруга плюхнулась на скамейку, бросив сумку около себя.

– Лана, дело срочное, надо поговорить!

Я осторожно села около неё.

– Что-то случилось?

В этот момент преподаватель начал лекцию, и мы перешли на шёпот.

Подруга сосредоточенно посмотрела на меня.

– Помнишь, я рассказывала тебе, что Антон ждёт командировки за границу?

Я осторожно кивнула.

– Ну, дак он её дождался! – Нина хлопнула кулаком по парте. Несколько человек обернулись, но преподаватель ничего не услышал. – Его в Африку отправляют! На три года!

У меня во рту резко пересохло. Я почувствовала, как ноги становятся ватными, словно сделанными из свинца.

В Африку?

На три года?

Нина продолжила:

– Он рвёт и мечет. Вдобавок эта курица Ирма сказала, что, конечно, никуда с ним не поедет и, если он её любит, то останется. Короче, они разругались в пух и прах! Лана, – Нина крепко схватила меня за руку, – это твой шанс!

Я оторопело посмотрела на подругу.

– Какой шанс, Нин?

Нина с укором посмотрела на меня.

– Ой, ну ладно, Лан, я ведь тоже не слепая! Я с первого дня заметила, как ты на брата смотришь, – Нина похлопала меня по руке. – Сейчас самый подходящий момент. Ты должна ему признаться.

– Нин, да ты с ума сошла! – я вскрикнула довольно громко, за что получила порцию недовольных взглядов от однокурсников. Я тяжело дышала, боясь даже допустить мысль, что Антон узнает о моих чувствах. – Ты представляешь, что он обо мне подумает? А твои родители?

Неожиданно Нина обхватила моё лицо руками.

– Лана, три секунды послушай меня, – она, не отрываясь, смотрела в мои глаза. – Я не заставляю тебя признаваться ему в любви. Но ты можешь предложить ему хотя бы общение. Скажешь, что будешь его ждать. Как там говорили декабристы? “Такого шанса ещё сто лет не будет”. А у тебя, Лана, он, может быть, будет один раз в жизни, слышишь меня? Неужели так проще: жить, сомневаясь, и не давая себе права на счастье? Котик, давай хотя бы попробуем?

***

Декабрь 2043 года

– В моей голове словно щёлкнул выключатель. На какую-то долю секунды мне так захотелось, чтобы Нина оказалась права. Показалось, что счастье вот же оно, в двух шагах, только нужно руку протянуть!

Агата медленно опустилась на стул.

– Вы протянули руку? – шёпотом спросила девушка.

Я кивнула.

– Но проблема в том, моя дорогая Агата, что ещё никому не удавалось достать до горизонта.

***

Ноябрь 2010 года

Сбежав после перерыва с лекции, мы с Ниной рванули домой к Антону. Подруга сказала, что через неделю все соберутся на прощальный ужин, а пока брат, находясь в глубокой депрессии от предстоящей поездки, пытается отвлечь себя сбором чемоданов.

Когда мы оказались перед дверью, мне показалось, что это всё зря. Я зря пришла, зря тут стою, зря питаю ложные надежды. Но, не дав мыслям разогнаться в моей голове, Нина нажала на звонок.

Буквально через несколько секунд дверь распахнулась. Вспышка надежды в глазах Антона моментально погасла, едва он увидел на пороге нас.

Антон явно с нетерпением кого-то ждал.

И я даже знаю кого.

Нина бодро поздоровалась с братом:

– Привет! – она потрясла перед носом Антона тортом, который мы купили по дороге. – А мы вот решили тебе помочь вещи собрать.

Я тоже негромко поздоровалась:

– Привет, Антон.

Антон кинул на нас блеклый равнодушный взгляд.

– Привет, – и, развернувшись, прошёл вглубь квартиры.

Мы, переглянувшись, отправились за ним. Антон прошёл на кухню и, включив чайник, плюхнулся на стул. Он запрокинул голову назад, прислонившись к стене, и прикрыл глаза. Нина жестом показала мне сесть напротив него, а сама занялась разрезанием торта.

– Антош, ну чё ты киснешь? – Нина, как могла, пыталась подбодрить брата. – Ты же не на Северный полюс летишь. Там тоже люди живут. Я так думаю, всё-таки не в палатку тебя поселят. А на Ирму свою наплюй! Всё равно она никому не нравилась.

В этот момент Антон резко открыл глаза и посмотрел на Нину таким испепеляющим взглядом, что подруга испуганно поджала губы.

– Ладно, пойду руки помою, – выходя из кухни, Нина с небольшим нажимом надавила мне на плечо.

Оставшись вдвоём, я растерянно посмотрела на Антона. Он, не мигая, уставился в одну точку перед собой. И что мне ему сказать? “Как настроение?” “Может, чаю попьём?” “А давай вместо Ирмы теперь я буду?”

– Ты совсем ехать не хочешь, да? – я говорила так тихо, что, со стороны наверняка создавалось ощущение, что я разговариваю сама с собой.

Антон, не глядя в мою сторону, медленно поднялся и подошёл к окну.

– Совершенно! – он упёрся руками в подоконник, как будто пытаясь разглядеть что-то далеко-далеко.

Его красивая сильная спина была олицетворением защищённости. Как странно!.. Только сейчас, глядя на этого невероятного мужчину, я поняла, чего всегда была лишена – надёжности. За меня никто никогда не заступался, не прижимал в свои сильные объятия, не обещал решить все мои проблемы. А Антон даже внешне производил впечатление именно такого человека. Наверно, поэтому, я и сходила от него с ума.

– И ты не можешь отказаться? – я сделала судорожный вздох.

Антон, не поворачиваясь, помотал головой:

– Мне очень важна карьера, – он говорил медленно, вдумчиво, как бы обосновывая своё решение. – И ради неё я готов пожертвовать многим.

Мне вдруг до боли, до слёз захотелось его обнять, пожалеть, прижаться к его спине. И я подумала, что, если сейчас я не решусь на этот шаг, то не решусь, пожалуй, никогда! Быстрым шагом я пересекла кухню и, остановившись прямо позади Антона, произнесла:

– Антон, а можно… – я сглотнула. – Можно я буду писать тебе?

Я сама не могла поверить в то, что произнесла эти слова. Антон медленно повернул голову и впился в меня взглядом. Его глаза были яростные, безумные, сумасшедшие.

– Что?! Писать?! – Антон наклонился, и я почувствовала его горячее обжигающее дыхание на своём лице. Он смотрел на меня с таким негодованием, как будто мои слова – это последнее, что он хотел бы сейчас услышать. – Ты в своём уме, Лана? Ты что, в любовь решила поиграть? Ты вообще не понимаешь, что со мной происходит? – Антон говорил жёстко, отрывисто. – Меня отправляют к чёрту на кулички на три, “запрещено цензурой”, года, Ирма меня бросила, а ты предлагаешь мне переписываться? Ты нормальная?

Я стояла, словно ударенная молнией.

Это был конец.

Абсолютный и необратимый.

Это было в миллион раз хуже, чем унижение, полученное от Ирмы. Если раньше я могла жить с надеждой на воображаемое будущее, где Антон мог бы обратить на меня внимание, то сейчас я сама у себя отобрала эту надежду.

И в этот момент я поняла, что перестала ощущать волнение рядом с Антоном. Теперь я не боялась выглядеть нелепо, поскольку сама, только что, сровняла себя с землёй.