Рей едва успевает кивнуть, собираясь сказать «да, на прощание можно в щечку», как Бен вдруг наклоняется и целует ее в губы. Коротко, но так…

Она судорожно вздыхает, с трудом удерживаясь от того, чтобы не обхватить его за шею и не повиснуть на нем. Не ответить ему горячим и глубоким поцелуем.

Нет, она не будет! Не будет вести себя как раньше! Если за ней ухаживает сам Бен Соло…

— Ну вот, — отстраняясь, говорит он немного смущенно и растерянно. — Тогда я… завтра?

Рей находит в себе силы только кивнуть и убежать домой.

***

— Да, конечно, сейчас принесу, — галантно говорит он, вскакивает и… опрокидывает столик. Прямо на нее. Чашки с чаем, молочник, тарелку с сэндвичами, пирожные, вазочку с цветами…

… А ведь все так хорошо начиналось! Он без труда добыл коляску с кучером — имя Соло оказывало на людей поистине магическое воздействие. Днем подкатил к дому Рей, встретил ее на пороге, сдержанно поцеловал ей руку, не обнюхал, не обслюнявил. Не накинулся с рычанием на Платта! Галантно пригласил ее на прогулку до своего собственного дома, в коляске ухитрился сесть так, чтобы не касаться Рей ногами. Подал ей руку, когда выходили из экипажа, красивым жестом отпустил кучера, помог ей подняться на крыльцо, открыл дверь.

Но едва они пересекли порог… Как будто сработало какое-то семейное проклятие! Пропустив Рей вперед, он тут же налетел на дверной косяк. Сев с ней за чайный столик, обнаружил, что ему некуда девать ноги. Он подворачивал их и так, и эдак, но выглядело это все равно глупо. А чашки! Чертовы фарфоровые чашки из бабушкиного сервиза! Они были такие маленькие, такие хрупкие! Он пытался делать все аккуратно, но чай почему-то постоянно проливался на блюдце… Забывшись, он заглотил пирожное и облизался, как зверь. Разговор не клеился. Он попытался поговорить о погоде, но лучше бы молчал. Но когда он молчал, он только и мог, что пялиться на ее губы! И вот теперь это! Катастрофа. Ужас. Вечный позор!

Бен пытается как-то отряхнуть платье Рей, но, кажется, делает только хуже, размазывая крем по ткани. Он отпрыгивает от нее, и его просто прорывает.

— Я не могу! — кричит он. — Я не могу как человек! Я… я слишком долго был зверем, я не могу ухаживать, как надо, как благородный внук благородной бабушки!

Он пытается убежать, спрятаться, но опрокидывает заодно и стул.

— Ты куда? — кричит Рей.

— В лес! Под куст! Мне там самое место!

— Погоди! Я с тобой!

Он замирает.

— Со мной? Под куст?..

— Да! Мне не нужно, как надо! Мне нужен мой волчок…

— Тебе больше нравился волк? — тихо спрашивает он.

Она смущенно качает головой.

— Мне… нравится, какой ты сейчас! Очень! Ты такой… красивый и большой и… Но я… я не могу, как леди… я не умею правильно есть и правильно сидеть! Я не могу поддержать беседу о погоде! Я лучше с тобой… под кустом… я…

Бен недоуменно смотрит на нее, не веря своим ушам.

— Но…ты же сама говорила: нужны танцы, погулять… нельзя сразу… надо как люди…

— Говорила! — Рей в отчаянии закусывает губу. — Но… оказалось, что…

Она краснеет до ушей, резко разворачивается, как будто собирается бежать, и Бен вдруг прыгает за ней. Инстинкт сильнее, инстинкт заставляет схватить ее, немедленно, немедленно, потому что она — его! Схватить и не пустить, утащить к себе, долго кусать бочки и всю обтрогать хвостом…

Он обхватывает Рей руками сзади, крепко стискивает, вжимает в себя. Он слышит, как быстро бьется ее сердце, как она часто дышит, как вдруг становится такой податливой и теплой, как будто только и ждала, что он…

— Что оказалось?.. — шепчет он ей на ухо. — Что ты хочешь мой хвост?

Рей, зажмурившись, кивает и вся дрожит в его руках. Он сам тоже дрожит — от возбуждения, азарта и желания.

— А ты знаешь… — снова шепчет он томно и слегка прихватывает ее ухо зубами, — … что я могу… оставлять хвост и в человечьем обличье?

Рей едва ли не стонет, стремительно оборачивается в его руках и обхватывает его за шею.

«Под куст холодно», — последняя мысль, как комета, проносится в голове у Бена. — «Кровать!»

Он рывком поднимает Рей, и она тут же обхватывает его еще и ногами.

***

По дороге они опрокидывают два стула, налетают на книжный шкаф и, не размыкая объятий, продолжая одержимо целоваться, наконец вламываются в спальню. Балдахин у кровати, в котором они тут же запутываются, обрывается прямо с деревянной балкой, рушится на них и накрывает душным бархатом, из-за чего возникает некоторая заминка и растерянность, но они отчаянно сражаются с этим врагом, пока наконец не повергают его на пол. Следом летит рубашка Бена (где-то на краю сознания у него появляется мысль, что быть волком и ходить без одежды было куда удобнее), рубашка Рей под его руками вдруг рвется с громким треском, но Рей, не обращая на это внимания, еще и вздергивает юбку вверх. Внизу кружево, оно тоже рвется…

Бен уже ничего не видит и не понимает. Он кидается вперед, зарывается носом в бочок, кусает и лижет, Рей привычно хватает его за уши. Другой бочок, и низ живота, и бедро, и вот тут, еще, еще…

Он сам не замечает, но вдруг чувствует — хвост. У него снова есть хвост, напряженный, упругий и толстый. И Рей, как будто только этого и ждала, нетерпеливо тащит его к себе между колен, зажимает бедрами, проталкивает выше, туда, где разорванное кружево и…

О… О… он не может дышать. Там жарко, горячо, влажно, хвосту невозможно хорошо, и Рей так его сжимает, что Бен стонет в голос. Невозможно, невозможно, не…

Она вдруг яростно выдыхает и с собственническим рычанием сильно кусает его за плечо. Он охает от неожиданности, но тут же отвечает ей таким же укусом. Смотрит ей в лицо… Глаза у Рей шальные, дикие, она тяжело дышит, она норовит укусить снова… И он чувствует, как теряет последний контроль. Безумие захлестывает их обоих с головой. Они рвут друг на друге остатки одежды, рыча, одержимо кусают друг друга везде, где могут дотянуться. Больше ничего не остается, никаких преград, ни одежды, ни стеснения, только невыносимый жар и звериное желание обладать. Рей — обнаженная, разгоряченная, дрожащая, с пылающими щеками, стискивает хвост, вскрикивает и извивается…

Перед глазами все плывет, дикий хмель бьет в голову — повинуясь инстинкту, Бен вдруг переворачивает ее на живот, чуть приподнимает, подсунув под нее руку. Она мгновенно выгибается, подставляясь ему, стонет.

Наклонившись над ней, прижавшись грудью к ее спине, он шепчет ей на ухо:

— Сейчас я тебя возьму…

Она кивает, зажмурившись.

Он далеко просовывает ей хвост между ног, кончиком касается снизу груди, потом гладит по животу, спускается ниже.

— Ты готова?..

— Да… — выдыхает она.

— Ты этого хочешь? — Голос у него срывается. — Хочешь меня? Хочешь быть моей?

— Да!

— По закону леса…

Рей вся дрожит…

— …ты…

Он сдерживается из последних сил. Еще одна мысль на краю сознания словно загорается красным: надо осторожнее! Это ее первый раз… Поглаживая ее хвостом между ног, он чуть подается вперед. И еще… и…

— …моя… — выдыхает он, и слышит ее ответный полустон-полувздох.

Его. Теперь целиком и полностью. Его. Вся его…

Она первая подается ему навстречу, потому что хочет. Хочет движения. Хочет, чтобы… Прижимая ее, прихватывая зубами то за плечо, то за шею, то за ухо, он начинает двигаться.

— Моя, — выдыхает Бен с каждым движением. — Моя… Моя! Моя!

Она согласно стонет.

— Скажи это! — требует он, наклоняясь ниже, прижимая руками ее вытянутые вперед руки.

— Твоя! — вскрикивает Рей, и его уносит окончательно.

Все превращается в полное безумие. Он делает это с ней. Яростно. Сильно. Одержимо. Не сдерживаясь.

— Хвост… — всхлипывает она в какой-то момент.

Хвост снова проходится ей между ног, толкается там, где ей больше всего нужно. Бен слышит ее крик, чувствует, как она сжимается в экстазе, сжимает его хвост и…

Его накрывает тоже. Он сам не помнит, как рушится на нее, чуть сместившись в сторону, чтобы только не всем весом, он же такой тяжелый…