— Фу, — скривилась я. — Ну, застираешь. Или возьми у меня что-нибудь…

— Ой, насмешила. Твои маломерки для подростков? Мои женские формы в них не поместятся. — Верка зазывно потрясла своими «формами».

— Тогда иди с потными! — бросила я, и пошла на кухню.

Пока я вытаскивала из холодильника суп, Верка, раздевшись до нижнего белья, хозяйничала в ванной, замачивая в тазу свою несчастную кремовую блузу. Она зашла на кухню, когда я кромсала хлеб.

— Лен! Посмотри на это! — обиженно сказала подруга. Она ущипнула себя за ляжку, где тут же обозначилась ненавистная «апельсиновая корка». В силу низкого роста и склонности к полноте, Верка всегда страдала от необходимости себя ограничивать. Не скажу, что я могла питаться без разбора! Однако отцовская наследственность позволяла, на зависть коллегам и Верке, наслаждаться вредными лакомствами гораздо чаще.

В намерении утешить подругу, я, отряхнув руки и задрав подол халата, проделала аналогичную процедуру, обнаружив у себя признаки целлюлита.

— Вот! Это особенность женского организма. Я читала, что это не зависит от веса. Просто свойства жировой ткани. У мужиков такого нет, даже у толстых.

— Раньше меньше было… — грустно заметила Верка и повела носом.

— Дальше будет больше! — «утешила» я подругу. — Бульон тебе в помощь. Поедим, посидим и пойдем.

— Куда? — удивилась она.

— Ну! — я с упреком взглянула на Верку. — За письмом же!

Та ахнула и хлопнула себя по лбу.

— Ничего себе, Ленка! Я и забыла! Серега все мозги вытрусил, чтоб его понос настиг.

Я улыбнулась и выключила газ под маленькой кастрюлькой. Привычка разогревать суп на плите осталась у меня с детства. Когда я была маленькой, микроволновых печей еще не было. Мама оставляла порцию супа в эмалированной миске. Придя домой со школы, я доставала из холодильника свой обед, и, следуя инструкции, включала газ. Дождавшись, пока суп начнет булькать, выключала. Затем устраивала пикник на еще не остекленном балконе. Там у меня был маленький стульчик и сколоченная отцом табуретка, покрытая штрихами разноцветного лака для ногтей. Табуретка играла роль витрины, демонстрирующей разнообразие палитры маминых лаков. Каждый новый купленный ею пузырек обязательно оставлял свой след на табуретке. В итоге, отцовская поделка превратилась в настоящий арт-объект и могла бы стать уникальным «лотом» на каком-нибудь аукционе винтажных вещиц. Но для меня она была бесценна!

Мы с жадностью навернули по тарелке супа. Верка в моей старой пижаме дожевывала хлебную корку. А я, как и подобает хозяйке, мыла посуду. В коридоре что-то пискнуло, и подруга убежала, вернувшись с телефоном в руках.

— Щас Серега приедет, — манерно процедила она.

— Что, заберет тебя? — я отложила в сторону полотенце.

— С какой стати? — удивилась подруга.

— А! Значит, с проверкой? — догадалась я.

Верка деловито закинула ногу на ногу, собираясь возразить. Но, отложив телефон в сторону, вдруг поникла.

— Знаешь, надоел он мне со своей ревностью! Постоянными проверками. И вообще! — она теребила уголок простенькой резиновой скатерки.

— Что «вообще»?

— Он какой-то… ну, как это сказать? Простоватый что ли?

— А ты у нас прынцесса Монако? — с укоризной взглянула я на Верку. — Тебе только сложных подавай!

Я приняла грозную позу. И вдруг поняла, как это похоже на маму. Именно так она делала, выговаривая мне за отказ очередному кандидату в мужья. «Еще пару дней в фартуке, и я начну смотреть мыльные оперы!».

Верка тем временем задумалась, продолжая делать складки на скатерти.

— Прекрати портить инвентарь! — одернула я подругу.

Та поджала губы и спрятала ладони подмышками.

— Эмоций не хватает, понимаешь? — продолжила она. — Он хороший, добрый, нежный. Иногда мне просто с ним, ну очень хорошо! А иногда начинаю скучать. И тогда начинаю провоцировать его сама. Ну, на ссору. Как сегодня…

Верка вздохнула и, посмотрев на часы, оживилась.

— Как я выгляжу? — она взбила свои каштановые волосы и приняла соблазнительную позу.

— Отпад! — без эмоций ответила я, и включила чайник.

Серегу Верка встретила год назад, на дне рождения какой-то дальней родственницы. Оказалось, что симпатичный парень попал на праздник случайно, и вовсе не состоял в родстве с ее семьей. Их отношения развивались стремительно. Проще говоря, Верка в этот же вечер, миновав все запреты, отдалась новому знакомому. На этом она собиралась ограничиться, но парень оказался целеустремленным. Через тех же родственников, он отыскал ее номер и пригласил на свидание. Любопытно, что на втором свидании Верка вела себя целомудренно, не позволяя кавалеру вольностей. Тот принял правила игры и терпеливо дожидался послаблений.

Птичьей трелью пропел звонок, и я поспешила к двери. Верка осталась сидеть, равнодушно тыкая пальцем в экран смартфона. Серега нерешительно прошел в коридор, и дежурно поинтересовался моими делами.

Он, под стать Верке, был крепким и невысоким. Босиком я была с ним вровень. Ничего примечательного в его внешности не было. Пройди он мимо на улице, я бы и не заметила. Светлые глаза, невзрачный «ёжик». Но все менялось, стоило ему улыбнуться! В эти моменты на щеках появлялись игривые ямочки, которые преображали его лицо. Глаза начинали блестеть, и становилось не важно, какого они цвета.

— Барышня легли и просют, — указала я в сторону кухни.

Серега хмыкнул и достал из заднего кармана джинсов плитку черного шоколада.

— Эт тебе, Верка обойдется, — он сунул мне шоколадку и, не дожидаясь благодарности, пошел на кухню.

— А мы как раз собрались чаевничать, — сказала я.

Серега стоял, спрятав руки в карманы, и выжидающе смотрел на Верку. Та сидела молча, демонстративно изучая содержимое телефона. Я ощутила себя третьей лишней, и заторопилась в зал. Но тут во мне пробудилась гостеприимная хозяйка.

— Сереж, а может супчика куриного? — оживилась я. — Мы-то уже поели!

— Обойдется! — отреагировала Верка. Серега усмехнулся. И я, прихватив кружку с чаем и пару сухариков, поспешила удалиться. Чтобы не быть участницей чьих-то разборок. Я притворила дверь в зал, и замерла, прислушиваясь. Участницей быть не хотелось, но роль зрителя меня вполне устраивала. Тем более что все действо происходило в стенах моей квартиры.

Как назло, в тот же момент домой вернулись соседи. И принялись шумно разуваться, толкаясь в тесном «предбаннике». И обсуждать, что приготовить на ужин: пожарить яичницу с колбасой, или разогреть вчерашний гуляш. «Как интересно! Здесь и сейчас, быть может, решается жизненно-важный вопрос. А они со своей яичницей». Раздался стук в дверь… «Ну, только этого не хватало!». Я нехотя выбралась из укрытия и натянула на лицо приветливую улыбку. Тетя Дина, одетая в ярко-розовую ветровку, стояла на пороге с купюрой в руках.

— Леночка, красавица, привет! Вот денежка твоей мамочке. Где она, твоя мамуля? — пропела она, заглядывая в коридор.

— Мама уехала до воскресенья. В деревню к сестре. Здравствуйте, теть Дин!

С тетей Диной и дядей Гришей мы подружились сразу, как только они пять лет назад въехали в соседнюю квартиру. Они были шумными, но очень мирными. Мама с тетей Диной по-очереди занимали друг у друга деньги до получки, и вместе боролись с дядь Гришиным пьянством. Ирка, их младшая дочь вышла замуж через пару лет, и уехала в другой город.

Моя мама строго следила за порядком со всех сторон, и при малейшем нарушении режима тишины, выказывала свое «фэ» жителям дома. Но соседям по «тамбуру» прощалось все, в том числе и пьяные скандалы, случавшиеся с регулярностью раз в неделю.

Скандалила в основном теть Дина. Дядя Гриша был человеком воспитанным, и, даже сильно выпивши, не сквернословил и вел себя достойно. Мама рассказывала, что раньше он работал каким-то большим начальником, ездил на дорогой машине и носил костюм. Потом его карьера резко покатилась вниз, и в итоге большой начальник превратился в простого сторожа. Причины стремительного падения по карьерной лестнице мама не знала. Но догадывалась, что история была «темной».