Любовник из Адониса ужасный. Он был груб и следил только за своими прихотями, не задумываясь о своих действиях. Он собственными руками убил несколько наложниц просто потому, что ему они перестали угождать.

Вот он переворачивает ее на живот, с силой сжимая ягодицы и продолжая грубые, резкие толчки. От неожиданности Аккерман ухватилась за узорную спинку шикарной кровати. Отчего-то у нее в памяти всплыло лицо того парня, что попытался приблизиться к ней. Она задумалась: «Интересно, если представить его вместо Адониса, станет ли приятнее?». Микаса часто грешила запретным, с тех пор, как их контроль ослабили достаточно. Представляла актеров, певцов, даже неизвестного мужчину, чей образ ярко отпечатался где-то внутри ее памяти. Она закусила губу, прикрывая глаза, словно абстрагируясь от происходящего.

Резко вдохнув, она подалась ему навстречу, начиная чувствовать хоть что-то кроме боли. Когда он закончил, она разочарованно выдохнула, чувствуя сильное отвращение к себе, которое умело было скрыто за учтивой улыбкой. За сто лет ей ясно дали понять, что связь с древним нужно воспринимать, как удачу. Никому не хотелось десятилетиями жить в камере за непослушание, как приходилось Ирине.

Аккуратно сев на край кровати, она тут же накинула на себя алый халат, и, откланявшись, вышла в коридор, едва ли не бегом возвращаясь в свою комнату. В нем был один единственный плюс — Адонис ненавидел чужое общество после секса.

Влетев в комнату, едва не сбив Марселин, которая как раз хотела выйти, Микаса плюхнулась на свою кровать, сразу же поджимая ноги к груди.

— Он снова захотел тебя? — Марселин обеспокоенно глянула на Мику, садясь рядом. — Он не трогал тебя сорок лет…

— Он сказал, что я должна помнить, кому принадлежу. — Аккерман всхлипнула. — Я думаю о том странном парне, Марси. Если он узнает об этом, то заберет у меня волю. Я не должна подать виду.

— А я говорила тебе, что нужно сбежать! — Марси обняла Микасу, поглаживая по голове. — При первой же возможности.

— Это безответственно. Мы сделаем только хуже остальным, учитывая, что обсидиан нам самим не снять.

— Можем попросить кого-нибудь! — Марселин отстранилась, поправляя свои темно-русые волосы. — Я больше не выдержу. Год, десяток лет или столетие… Я не знаю, сколько еще проживу. Я не хочу так. Пусть каждый думает сам за себя. Они, вон, успели даже полюбить его.

— Не говори так. Не бросай меня здесь одну. — Аккерман тут же сжала ее руку, от чего Марси только с сожалением глянула в ответ.

— Он зовет меня несколько раз в неделю на протяжении ста лет. Меня тошнит…

Микаса лишь глянула в окно на полную луну, освещающую прекрасные Карпаты. Что ей оставалось еще? Сказать подруге, что сможет принять ее самоубийство? Она ужасно боялась остаться одна. Слишком эгоистично.

И когда следующим днем ее на прогулку вызвала сама Имир, Микаса была не особо удивлена.

— Ты одна из лучших Санторин. — Имир улыбнулась, проводя руками по плечам Аккерман. Внешне Фриц выглядела лет на пятнадцать-семнадцать, но внутренне… Фриц обожала белые, словно летняя дымка или свежее молоко, платья, которые шлейфом струились за ней. Она была той, от которой взгляд было невозможно оторвать. Все это сильно контрастировало с чудовищной энергией, которой разило от нее. — Я горда и обеспокоена твоим поведением.

— Простите меня, Ваше Высочество. Я не хотела огорчать Вас. — Микаса тут же уткнулась взглядом в пол.

— Твои неудачи на недавних заданиях, поведение в имении князя… Это позорит наш род.

— Я могу объяснить. — Микаса тут же подняла взгляд на Имир. — Я защищалась.

— Мне не нужно объяснения непослушанию! Вы — моя опора. Ты не имеешь права пользоваться своими силами без одобрения Адониса. Так ты лишь обнажаешь свою слабость.

Звонкая пощечина заставила Микасу упасть, держась за горящую щеку.

— Если такое повторится во время аудиенции князя датского, я посажу тебя на иглу и буду держать до тех пор, пока серебро не заменит кровь в твоем организме. — Имир шипела, подняв Микасу за волосы, от чего та всхлипнула. — Это последний шанс. Больше я вступаться не буду, и мы убьем тебя.

— Я все поняла, Ваше Высочество. — Микаса отошла от нее сразу же, как только та отпустила ее волосы.

— Я знаю, что мой брат снова заинтересовался в тебе. — Имир безразлично улыбнулась. — Ты ведь помнишь, что перечить не стоит? У вас есть обязанности, одна из них — ублажать.

— Да, Ваше Высочество. Быть с ним — честь. — Микаса натянула улыбку, всматриваясь в алые розы, что росли по всей территории внутреннего двора замка.

— В скором времени жду прибытие брата. Как раз к моменту аудиенции. Хочу знать твое мнение, стоит ли мне мириться с ним? — Имир заинтересованно глянула на Микасу. — В любом случае, если это случится, положу тебя под него в честь подарка. А Адонис найдет себе другую.

— Актеон силен, владеет одним из самых крупных княжеств. И он ваш брат. Я думаю, дружба с ним приведет к положительному исходу для династии. — Микаса говорила тихо, не смея поднимать взора на Имир. Обида разгоралась где-то внутри, противно сжимая сердце. Щеки жгло, и это явно заметила Имир, с отвращением оглядывая ее лицо.

— Ступай. Мой брат уже ждет тебя. — Имир безразлично махнула, переводя взгляд на голубое небо.

Откланявшись, Аккерман еле сдерживала дрожь в руках и накатываемую истерику. Марси уехала утром, и теперь она могла спокойно разрыдаться, если бы Адонис не подловил ее в одном из узких коридоров и не затащил в каморку. Вот ведь неугомонный мужчина! Она бы пришла сама, после того, как приведет себя в порядок.

— О чем ты с ней говорила? — шипел он, с силой сжимая ее локоть.

— Она отчитала меня за мое поведение, не более. — Микаса попыталась вырваться, но он не позволил, закрывая комнату на ключ.

— Ты солгала. Вы говорили слишком долго, для простой профилактической беседы за глупые проступки. Ты знаешь наказание за ложь. На колени.

— Прошу, это больше никогда не повторится, — взмолилась Микаса, чувствуя, как слезы обжигают щеки. — Она хотела, чтобы я была подарком. И все.

— Я сказал: на колени! — Он повысил голос, от чего, словно по команде программы, она тут же села на колени перед его пахом, продолжая давиться слезами. Он расстегнул ширинку и достал эрегированный член, приставляя его к губам Аккерман. — Работай.

Снова, словно по приказу, она прошлась языком по стволу, начиная делать поступательные движения рукой, сразу же вбирая головку в рот. Адонис довольно ухмыльнулся, надавливая на ее затылок, из-за чего она взяла настолько глубоко, что стала задыхаться. Но он не остановился даже после ее умоляющего, заплаканного взгляда, продолжая делать грубые движения бедрами, сразу же заканчивая ей в рот и с силой оттолкнув. Микаса вытерла рот и быстро проглотила все, лишь бы не вырвало прямо на него.

— Умойся и отдыхай, выглядишь, как побитая жизнью шлюха. Во время аудиенции будет допрос, так что будь послушной девочкой. Не оплошай. Будет жаль лишиться такой узкой щелки. Удивлен, что теперь интерес к тебе возрос настолько, что я и думать не могу об остальных. И только попробуй лечь под брата, оторву тебе голову. Буду держать ее над своей кроватью. Как украшение. — Он криво улыбнулся, поправляя штаны, и вышел, оставляя ее в одиночестве. Слез не осталась, она прижалась к холодной стене, пытаясь вспомнить хоть что-то светлое, что было в ее жизни. Для чего? Чтобы не наложить на себя руки? Но на кой черт такая жизнь?

Жить ради Марси? Но ведь и она хочет умереть. Так почему бы просто не убить друг друга… Микаса поднялась, на ватных ногах. Еле добравшись до своей комнаты, сразу залезла в душ. Она стояла под горячей, словно адское пламя, струей воды, полностью понимая, что убьет себя после этой глупой аудиенции. Если Марси согласится. А если нет — она попросит убить ее. Все до ужаса просто.

========== Глава 13. Злость ==========

Едва осознавая себя, Йегер прижимался головой к холодной бетонной стене, ощущая при каждом движении, как шипела кожа на его ногах. Как сказал Смит: «Это все ради твоего блага, сын мой».