— Как зовут тебя?

— Мэри Келли, сэр, — прошелестел приятный голос девушки. Йегер даже подумал, что ей бы пошла работа на оповещениях. Или вокал?

— Хорошо, Мэри, теперь отдай мне твой перстень и забудь, что когда-либо видела меня. Меня не было в твоей жизни. А сама скроешься из этого города. Навсегда. — С трудом, но Эрен дождался кивка, и Мэри послушно пошла прочь, как ей и было велено, а он спрятал во внутреннем кармане удобный для хранения различных препаратов перстень.

Наркотики не влияли на вампиров, но приносили легкое успокоение. В разгар проституции в Лондоне можно было с легкостью добыть себе все, что угодно.

— Еще одна такая выходка, и я отправлю тебя отбывать наказание в серебре, Эрен. — Грубо заявил Смит, вырывая перстень и одним нажимом ступни превращая его в прах.

— Я понял. Отец, — выдавил он из себя нехотя. Называть так Смита все еще было непривычно, но иного обращения уже нельзя было и представить. Семья помогла Эрену многим, а то, что делал для него Эрвин… Иногда выходило за рамки понимания. Столько помощи Йегер еще не встречал, и не понимал, за что удостоился такой чести. Хотя многое и выглядело, как ряд настоящих зверских ограничений, и тогда приходилось задумываться, с какой целью вообще кому-то было ему помогать?

— Завтра подготовишь отчет, по которому все газеты должны будут знать, что это была последняя его жертва. Выдай правдоподобные версии. Лучше несколько. Медсестра-убийца — как вариант. — Хмыкнув, Смит исчез в ту же секунду, а Эрен раздраженно пнул стену, из-за чего чуть осыпался старый кирпич. Вновь предстояло возвращаться в Данию, как только здесь все будет выполнено. И ведь отчего-то покидать Англию совсем не хотелось. Будто… Здесь был его дом. Но это точно какие-то глупости.

***

Весь день Эрен был вынужден слоняться по поместью, пытаясь урвать свободную минуту Эрвина. Но всякий раз, стоило подойти к нему, он получал четкий отказ в разговоре. И как это было понимать? Из своей комнаты Йегер прекрасно видел, как Смит прогуливался с другими, разговаривал с ними на совсем уж неважные темы… Ну какой прок от обсуждения лепнины перед входом или в какой месяц зацветут недавно посаженные розы?

Эрена переполняло чувство, что лично его не ставят ни во что. Будто он — никто. Тогда для чего его до сих пор держат здесь? Почему не отпустить? Когда в день убийства Джеки он задал этот вопрос, то получил только «рано тебе о таком думать, просто расслабься и наслаждайся тем, что имеешь». Да Йегер и был бы рад наслаждаться, да не мог. По многим причинам. В том числе, что, не имея ответов на вопросы, его мысли и эмоции находились в полнейшей нестабильности. Он и без того достаточно сил тратил на самоконтроль, а тут еще и столько неизвестного, которое разъедало разум кислотой.

Разнеся в хлам в очередной раз мебель в комнате, Эрен стоял посреди всего мусора такой же сломленный и ничего не понимающий, что делать дальше. В такие моменты он готов был умолять, чтобы его отпустили, убили… Да что угодно, лишь бы не испытывать этого противного и мерзкого чувства собственной ненужности, никчемности. Он — всегда уверенный в себе бандит, способный убивать, принимать важные решения, действовать по ситуации и выходить сухим из воды. А сейчас? Раздавленный и приниженный до статуса плинтуса никчемный вампир в чужой семье. Окончательно скатиться в негатив не давало понимание, что он, поддавшись слабости, оставит одну Сашу. А с ней он не мог поступить столь гнусно. Вот и оставалось ждать.

Осмотревшись, Йегер опустил руки, вновь расставляя все по своим местам. Так, как он мог бы убираться, будучи человеком. Все равно делать нечего. Не бегать же вечно за Эрвином хвостом. Управившись к вечеру, Эрен отказался в этот раз от ужина. Голод — единственное, что глушило мысли. Это оказалось действенным средством, хоть и недолговечным. В определенный момент он срывался. И получал очередную порцию наказания за несдержанность. Смит не терпел непослушания, не терпел всех этих срывов и импульсивности. Его методы воспитания были на грани нормы. Хоть Эрен и не понимал многого, но это он чувствовал. Как и знал, что не в силах был в определенные свои моменты справиться даже с тем, что уже, казалось бы, освоил.

Не хватало терпения. Не хватало внимания. Не хватало навыков. Еще во время, когда он был человеком, то всему можно было научиться. И Эрен прикладывал немало усилий. Он учился стрелять до того момента, пока не смог запросто перекидывать обрез, чтобы на скаку попасть в цель. Правда, стрельбу в темноте он освоил не шибко. Однако все восполнялось его умением орудовать холодным оружием. Небольшой шкаф в его комнате и теперь был пристанищем различных лезвий, кинжалов и ножей. Каждый день Йегер до сих пор практиковал метание, оттачивая свое мастерство до безупречности. Ровно пока Смит не велел через своих приближенных отложить это дело — слишком человеческое.

Вновь разгромленная мебель, сорванные нервы и ненависть, переходящая в ярость. Запертый в стенах, не имея никакой возможности учиться хоть чему-то, только изредка тренируясь тайно с Сашей, Эрен больше не мог терпеть. Он хотел быть полезным. Пусть Смиту, да хоть кому. На тех же заданиях ему не хватало знаний и опыта, а как его получить, если прозябать в комнате с утра до утра?

Уловив момент, когда Эрвин прогуливался по территории поместья, Йегер сорвался с места и подлетел к нему, перекрывая дорогу.

— Ты отказываешь мне в элементарном разговоре, отец, — вновь выдавилось лишь сквозь зубы. — Я хочу знать причину. В чем я виноват? Или чем лучше те, кто может постоянно разговаривать с тобой в любой момент? Даже новорожденные и то имеют больше привилегий, чем я. Это несправедливо.

— Во-первых, Эрен, сбавь напор. Ты не с равным себе разговариваешь, умей выстраивать речь правильно. И умей держать в руках свои эмоции, которые совершенно никому здесь не интересны. — Смит даже не взглянул на Йегера, продолжая идти, заложив руки за спину, из-за чего пришлось следовать за ним, как послушной собачонке. Бесило. Раздражало. Но приходилось мириться. — Во-вторых, я четко дал тебе понять, что приму тебя ровно тогда, когда посчитаю нужным. Это может случиться завтра, через неделю или даже через несколько лет, но будет верным, потому что таково мое решение, и ты должен научиться принимать все безропотно.

Сжав ладони в кулаки, Эрен хотел ответить, но Смит покачал головой, давая понять, что это будет худшим его решением, которое точно возымеет последствия.

— Но, так и быть, я выслушаю один твой вопрос. Считай это моей благосклонностью за зачатки выдержки. Ты делаешь успехи. — Остановившись, Эрвин выпрямился, как всегда — гордый и уверенный. Таких Эрену раньше приходилось грабить, и они до последнего сохраняли лицо. Он знал этот типаж, который раздражал своей доведенной до предела правильностью.

— Я хочу тренироваться. Хочу обучаться, как и все остальные. Мне это нужно. — Йегер вскинул подбородок, говоря четко и не менее уверено.

— И какова причина такого желания? — Смит выгнул бровь, но, явно потеряв интерес, продолжил свою прогулку.

— Хочу приносить пользу, стать сильнее, — быстро среагировал Эрен, не сомневаясь ни на секунду. — Мне нужно знать, на что я способен.

— Возможно, что на многое. А возможно, что ни на что не годен. Такое бывает, сын мой, и не стоит переживать по этому поводу. Не всем даны какие-либо способности в жизни вампира, просто смирись и прими то, что у тебя уже есть.

— И что же? Золотых гор не вижу. — Огрызнувшись, Йегер был вынужден откашляться и извиниться под строгим взглядом Эрвина. И как только у него получалось все это? Как выходило так, что сейчас Эрен признавал кого-то выше, пусть и не по собственной воли? Это не походило на то, как влияло на него присутствие того же Освальда в первую встречу. Тогда все ощущалось иначе, словно медленно кто-то связывал его душу, снимал тревогу. Здесь же этой тревоги было предостаточно, и она никак не исчезала. Как бы ни храбрился Йегер, но подсознательно понимал, что с Эрвином Смитом не стоило сейчас вступать в конфликт.