— Молодец, — Амос взлохматил ему волосы.

Петуния улыбнулась и обняла сына.

— Ты ведь это из-за Тома задумал? — печально спросила она чуть позже.

— Ну… Аппарировать я хотел научиться потому, что это так здорово. А проекция… да, наверное, и из-за Тома тоже.

— Может, меня кто-нибудь все-таки просветит, кто же этот таинственный Том? — недовольно пробурчал Амос, которого этот вопрос терзал еще с весны.

Гарри неуверенно посмотрел на мать, но все-таки ответил:

— Том — это Волдеморт.

Молчание, воцарившееся на кухне, можно было резать ножом и есть ложкой. Подумав об этом, Петуния все-таки подняла ложки, которые до сих пор валялись на полу, и кинула их в раковину. Амос ковырял пальцем скатерть, видимо, пытаясь отковырять изображенную на ней виноградину. Гарри, усевшись на табурет, разглядывал потолок в поисках здравого смысла, резко покинувшего всех находящихся в этом помещении при упоминании бывшего Темного Лорда.

Затянувшееся молчание нарушил громогласный «Мяв» Тигра, который, раздувшись до размеров породистого дога, прошествовал на кухню.

— И что с ним? — вопросил Амос, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Жрать хочет, — чуть резковато предположила Петуния.

— Да нет, я про Волдеморта.

— А. Ползает где-то в теле змеи, готовит свое триумфальное возвращение.

— И вовсе не змеи, а ящерицы. И совсем не триумфальное, а вполне себе обычное, — пробурчал Гарри.

— Вот как…

— Угумс.

— Знаете… — Амос немного помолчал. — Я, наверное, свихнусь с вами рано или поздно. Отец, конечно, рассказывал мне, что Эвансы удивительные люди. Но чтоб настолько…

— А ещё… я планирую помочь ему возродиться! — гордо заявил Гарри, хитро сверкая своими зелеными глазищами, после чего схватил со стола яблоко и удрал из кухни.

— Он же не серьезно? — как-то тихо и обреченно спросил Амос.

— Боюсь, что серьезнее некуда, — ответила Петуния, возвращаясь к готовке.

— Знаешь… я, наверное, больше ни о чем не буду спрашивать. Меньше знаешь — крепче спишь.

Петуния невесело рассмеялась.

— Ты даже не представляешь как ты прав, друг мой.

***

Маленькая ящерка лениво развалилась на стволе поваленного дерева и грелась под ласковым солнышком, периодически посматривая в сторону небольшой деревеньки, раскинувшейся у подножья леса. Сознание ящерки доверчиво дремало, предоставив Тому полную свободу действий в их общем теле. Он так до конца и не смог понять причину их удивительного симбиоза.

Обычно хозяева занимаемых им вместилищ крайне агрессивно сопротивлялись данному процессу, и тела приходилось менять регулярно, иначе они погибали, а этого Том старался не допускать. Но эта ящерка была особенной, она без возражений отдавала управление телом пришельцу, будто погружаясь в неглубокий сон.

Однако при малейшей опасности мягко, но настойчиво забирала управление на себя, так как рефлексы Тома пока еще оставляли желать лучшего, и с экстренной маскировкой или тактическим отступлением он сам пока справлялся не очень хорошо.

Ящерка подставила солнышку другой бок и опять погрузилась в свои невеселые мысли.

Сова, которую Том отправил во время своей не слишком удачной попытки завладеть телом мага, уже давно вернулась к своему хозяину. Значит — письмо доставлено, чары на одном из особняков Гонтов были настроены на пропуск любой корреспонденции, не несущей в себе непосредственную угрозу для обитателей поместья.

Том очень сомневался, что Питер сейчас жил в этом доме, но всё-таки отправил своё послание именно туда. Он не стал посылать сову напрямую к нему, на случай, если тот опять ввязался в какую-то сомнительную авантюру, и сова могла его выдать.

Рано или поздно, даже если Питер не додумался повесить на особняк следящие чары, он всё равно должен был заявиться туда, ведь этот дом он считал своим с детства. Именно там Том поселился после смерти Эмили Петтигрю, взяв под свою опеку её маленького сына и заботясь о нём в память о его матери, которую Риддл когда-то любил.

Том помотал головой, прогоняя грустные мысли. Его опять преследовало непонятное чувство, будто за ним незримо наблюдают. Но он прекрасно понимал, что этого просто не может быть, ведь зрение ящерки позволяло ему смотреть через скрывающую магию.

Совсем недавно Том сам убедился в этом, обнаружив в лесу тайник какого-то волшебника, замаскированный чарами невидимости. Впрочем, ничего полезного в этом тайнике не оказалось, но зато еще больше уверило его в том, что ящерка явно являлась магическим животным. Он даже решил сделать её фамильяром, когда вернет себе тело.

Снова погрузившись в свои мысли, Великий Лорд Судеб поймал себя на том, что вот уже с полминуты пялится на маленького мальчика, который непонятным образом появился прямо перед ним на поляне. Судя по тому, что этим телом всё еще управляет «квартирант» — хозяин опасности не почувствовал.

Ребёнку, видимо, надоело разглядывать неподвижную рептилию, и он что-то зашипел. Зашипел? Том подпрыгнул от неожиданности и не слишком грациозно шлепнулся с поваленного дерева на землю.

— Ты меня не понимаешь? — удивленно спросил мальчик.

Ящерка отрицательно потрясла головой, но потом, опомнившись, также энергично закивала. Мальчик рассмеялся.

— Ты не понимаешь парселтанг, но понимаешь английский? — на всякий случай уточнил он. — Это странно, ты не находишь?

Том находил, ведь змеиный язык он знал. И что с того, что в этом теле он не мог говорить на нём? На английском он тоже говорить не мог. А мальчик уже присел рядом на корточки и провел ладошкой над ящеркой, едва не касаясь её.

— Красивый, — восторженно произнес он, с сожалением убирая руку.

И тут Тому в голову пришла безумная идея. Стараясь не думать о том, что он собирается сделать, дух Риддла отделился от ящерки и полетел к мальчику. Но попытка подселиться к этому странному ребёнку окончилась полным провалом, и следующая… и следующая. Дух просто пролетал насквозь, будто бы мальчик был обычным привидением.

Но более всего Тома удивила реакция мальчишки. После первой же неудачной попытки, тот заливисто рассмеялся. Запоздало проснулась совесть, стараясь снова засунуть её подальше, дух вернулся в тело ящерки, которая всё это время с нескрываемым любопытством наблюдала за происходящим.

— Ну конечно, давай — смейся, — проворчал Том, снова обретая контроль над послушным тельцем рептилии.

— Ой, — теперь настала очередь ребёнка подпрыгивать от неожиданности, — а я тебя понимаю. Только это не парселтанг… хотя и немного похоже.

— Попробуй что-нибудь сказать.

Мальчик снова зашипел.

— Нет, не так. Ладно, говори на английском,— смилостивился Том.

— Ну, так я и говорю, — ничуть не смутился ребёнок. — Привет, меня зовут Гарри.

— Уж не Поттер ли? — пробурчала себе под нос ящерка.

— Неа, Эванс, — гордо задрал нос Гарри.

— Эванс, Эванс… Лили Эванс?

— Нет, Гарри Эванс, — мальчик состроил серьезное личико, но потом не выдержал и рассмеялся, показав вконец обалдевшему Тому язык.

Ящерка пару раз боднула головой ствол дерева и снова повернулась к мальчишке.

— Подожди, я сейчас, — сказал тот и исчез.

Через пару минут он появился снова. Хлопка, сопровождающего аппарирование, не последовало. Том подполз к ноге мальчика, чтобы проверить своё подозрение и попытался прикоснуться к нему лапкой. Как он и ожидал, ребенок оказался той же плотности, что и среднестатистическое привидение.

— Проекция, — гордо протянул Том, но потом опомнился — с чего бы это ему гордиться этим совершенно чужим ребёнком.

— Ага. Нравится?

— Угу. Мне оно так и не далось, — печально пожаловался Том.

— Ну, ничего. Я тебя научу, — пообещал ему Гарри.

Ящерка икнула. Потом икнула еще раз, просто чтобы удостовериться в том, что ящерицы тоже икают. Гарри рассмеялся.

— Ну и какие у тебя планы?

— Какие планы?

— Это я у тебя спрашиваю — какие планы.

— Эээ… — ящерке становилось дурно.