Десятки всевозможных ответов на эти слова крутились у неё на языке. И некоторые из них были не самыми приличными. Онемевшими пальчиками и путаясь в завязках, она медленно принялась раздеваться. От холода сводило зубы и колотила дрожь, но она все же смогла себя заставить опустить одну ногу в воду.

Лучше бы она этого не делала. От вспыхнувшего холода, казалось, не только конечность превратилась в ледышку, но и сами внутренности заледенели, а сердце пропустило удар. Нееет, дальше она не пойдет. Никогда в жизни…

– Зачем? – единственное, что она смогла с себя выдавить.

Парень лишь удивленно склонил голову к плечу.

– Потому что я этого хочу. Смелее, тут неглубоко.

Проклятье. Где-то она слышала, что те же орены, зимой прыгают в ледяную прорубь. Но что взять с дикарей, пускай и славящихся своими бойцовскими навыками? Нееет. Она не сможет… Точно нет.

– Ладно, я понял. Можешь одеваться и возвращайся в монастырь. Займись уборкой и завтраком.

Она с радостью вытащила ногу из воды, но замерла на мгновенье. Сам приказ был ей по нраву и она с удовольствием мчалась бы вверх по склону, если бы не тон парня. Он был слегка разочарованным. А ещё он перестал на неё смотреть, разом потеряв к ней всякий интерес, словно она резко стала пустым местом…

«Вот так вот, Мия… Кое-кто бил себя пяткой в грудь, что хочет быть полезной и максимально близко к господину, но хватило всего лишь прохладной водички, чтобы ты струсила?!»

Жаркая мысль ужалила в самое сердце, заставив даже позабыть об окружающей температуре.

«Ну уж нет. Я не хочу быть простой служанкой. Хватит!»

И с диким визгом она прыгнула. Ударившая навстречу водная гладь, встретила её миллиардами ледяных иголок, что казалось разом ужалили каждую клеточку её тела. Холода она больше не чувствовала.

Очнулась она уже на суше, укутанная в сухую одежду и в объятьях парня.

– Классный прыжок вышел. Голым пузом, да об воду… Зачёт, одним словом. – Господин с легким сарказмом в голосе хмыкнул, среагировав на её пробуждение.

– За…чем? – она все же нашла в себе силы задать интересующий её вопрос.

– Хмм… как бы тебе лучше объяснить? – задумчиво произнес Никт и замолк, очевидно подбирая слова.

Она не торопила его, к тому же, чувствуя тепло исходившее от парня и медленно отогреваясь, прикладывала нешуточные усилия по борьбе с накатывающей сонливостью.

– Понимаешь, чтобы хорошо узнать человека, есть два пути. Первый – это просто прожить с ним долгое время вместе. Съесть пуд соли на двоих. А вот второй – посмотреть, как себя ведет человек, когда он сталкивается с проблемой и стрессовой ситуацией. И чем сильнее стресс, тем более искренние чувства и желания показывает этот самый человек. Наблюдая за его поведением и путями решения проблемы, можно многое почерпнуть о нем, как о личности.

– И что ты почерпнул с моего поведения? – девушка слабо пошевелилась, устраиваясь поудобней в руках парня.

– Ты крайне бездарно прыгаешь. Серьезно, если бы где-то в мире проводили чемпионат по самым отстойным прыжкам, тебе пожизненно назначили бы первое место…

– Дурак… – успела подумать (или прошептать?) девушка, перед тем как крепко уснуть.

Никт.

Услышав последние слова Мии, перед тем как она вырубилась, я улыбнулся и заботливо поправил складку шерстяного плаща, поплотнее прижав девушку к себе. Мысль проверить её в необычной обстановке, в целом была крайне удачной, хотя когда эта сумасшедшая сходу прыгнула в ледяную воду, умудрившись при этом нахлебаться этой самой воды, я на какую-то долю секунды успел испугаться и пожалеть о своем решении. Пытаться утонуть на глубине по колено, это надо иметь талант… Не считая общего ледяного шока от резкой смены температуры, что чуть не привело к остановке сердца. Благо, организм молодой и такую оплошность бы не допустил, но в любом другом случае, как минимум воспаление легких она легко могла получить. Но как говорится, не в мою смену. Главное, что она сумела меня удивить и что уж там, заинтересовать, а там… Посмотрим.

Поспала Мия всего каких-то десяток минут. Нет, её организм на фоне гипотермии и гипогликемии (а где мне ещё прикажете брать энергию для обогрева?), был бы рад поваляться ещё часик-два, но это было бы крайне глупым и недальновидным поступком с точки зрения поведения при низких температурах. А потому, только движение, только хардкор, смысл которого девушка почувствовала на себе в полной мере. Зато в последующие минут двадцать, пока мы бежали вверх по склону со скоростью беременной черепахи с третьей степенью инвалидности, я вполне сносно научил её огрызаться на мои шуточки, о замерзающих лягушках, голодающих кузнечиках и тощих пингвинчиках. О последнем, кстати, Мия никогда не слышала, так что я с удовольствием начал просвещать доблестную ныряльщицу.

Мой интерес в просвещении начинающей моржихи-заморыша был в том, что моя память работала как-то странно. Вот, например, я никак не мог вспомнить свое имя, хотя, когда я занимался лечением в крепости, то в памяти генерировались образы того, как я в белом халате рассказываю что-то связанное с этим лечением или же веду прием других людей. Но странность была в том, что знание нашего имени является чуть ли не базовым воспоминанием, наряду с воспоминаниями о родителях и прочее. Той основой, из которой растет и формируется наша личность, и которая у меня отсутствует. Другими словами, у меня присутствовала эдакая выборочная амнезия.

Да, травма или болезнь, конечно, может затронуть этот условный базис нашего сознания, но не нарушая когнитивные функции… Точно нет. Больше всего это походило на некий ментальный блок, гипноз или что-то в этом роде, но повторюсь, это основа нашей личности – нельзя забыть своё имя, но помнить сложную терминологию, порядок действий при оказании первой медицинской и прочее. Это как с граммофоном, где считывающая иголка – это знание нашего имени, возраста, имен наших родителей, и пластинка со знаниями приобретенными за нашу жизнь. Да, иголку можно повредить, но тогда пострадает и «считывание» информации с пластинок, чего не произошло в моем случае. Хотя Мия говорила, что я чуть больше месяца напоминал живую куклу, но я двигался и что главное – выполнял, а точнее воспринимал отдаваемые извне приказы. Другими словами – несмотря на потерю «иголки», я продолжал «считывать» дорожку с пластинки…

Конечно, я ещё займусь этим вопросом более подробно, но для себя я вывел одну рекомендацию – тормошить воспоминания. Я не мог вспомнить кто я, своих близких и друзей, но, оперируя различной терминологией и что-то рассказывая, я вновь и вновь стимулировал свою память и словно собирал различные кусочки мозаики. Все тот же разговор о пингвинах с Мией, выдал мне картинку-образ городского зоопарка, где я гулял под руку с рыжеволосой девушкой, что давало мне хоть какую-то подсказку о том, что раньше я посещал места с разлапистыми зелеными деревьями, а не как сейчас – в монастыре, окруженный серыми пиками гор.

Возле ворот, кивнув Расту и отправившись на кухню, я со спокойной душой (предварительно ещё раз проверив её состояние) передал Мию в цепкие и заботливые лапки Мамаши Диоры с однозначным приказом обогреть и откормить юную ныряльщицу. Далее мой путь лежал в поисках Нико, ведь мне предстояло совершить ещё много дел…

Земля. Город N.

Виктор Сергеевич Волков устало потер глаза и откинулся на спинку кресла. Работы было не просто много, а очень много, но дело было не в ней. Скорее сама обстановка действовала на него угнетающее. Все-таки работать в квартире ныне покойной, но все ещё любимой жены было для него морально тяжеловато. Слишком много воспоминаний. Словно угадав его состояние, смартфон зажужжал, принимая входящий вызов. Взглянув на высветившееся изображение абонента, мужчина не смог сдержать легкой улыбки на губах.

– Пап, привет! А ты чего не спишь? Я тебе сколько раз говорила, чтобы не засиживался допоздна?! – динамик буквально обрушил на Волкова словесный поток, которым фонтанировал его собеседник.