По мнению Мотора, машинка была среднего класса, но уже прославилась своими ходовыми качествами, устойчивостью на дорогах при скорости свыше сотни километров в час, мощной рамой, большим салоном и звукопоглощением. Действительно, едешь, наслаждаешься только мягким шелестом шин. Сплошная релаксация. В общем, на любителя. Никита мог бы и на более представительную тачку раскошелиться. Но с хозяйскими вкусами не спорят. Парень скромен, еще не привык к своему новому статусу, явно смущается пристального внимания прессы, телевидения и крупного дворянства. А как же иначе? Владелец корпорации «Изумруд», к которой проявляет лояльность и государственный интерес сам император Александр; совладелец такого же гиганта, известного как «Гранит», да еще кучи текстильных мануфактур. Поговаривают, что сам помощник министра внешней торговли Карпович пытается объединить усилия с частными производствами Назаровых, чтобы продавить продажу русских тканей на южном направлении, где сильно влияние арабского текстиля. Ни фига у них запросы.

Никита открыл дверцу машины, задумался, словно проигрывал в голове моменты, которые мог забыть сказать Мотору.

– Как тачка, хозяин? – все-таки полюбопытствовал «управитель» особняка.

– Хорошая, мне нравится. Усилил функционал движка через магические плетения, – усмехнулся Никита. – Вспомнил, как обслуживал спортивные тачки в Албазине. Опыт помог. По дороге как по линеечке идет, не рыскает, скорость приличная, мне хватает.

Ага, как же Мотор забыл, что для рангового волхва улучшить тачку под свои требования – раз плюнуть. И не важно, что это «Ладога». Фору может дать и немецким «бенцам» с «хорьхами».

Никита протянул руку Мотору, тот крепко пожал ее и отошел в сторону, чтобы «Ладога» развернулась на небольшом асфальтовом пятачке возле крыльца. Ворота с самого приезда Назарова стояли открытые. Не было еще слуг, чтобы выполнять мелкий функционал, а Мотору западло брать на себя роль привратника. Потом Окунь закроет. Да и кто сюда сунется? Редкие соседи раскинуты на площади нескольких гектаров. Слухи о новом хозяине уже пошли по округе, но были несколько специфичными: якобы слетевший с катушек чайный купец решил влиться в нижний дворянский сегмент. Ясно, что никто с визитом вежливости не заявится. Это же «фи» для аристократов, даже тех, кто с голой задницей. Такая ситуация полностью устраивала Никиту и его команду.

Никита проехал по старой асфальтовой дороге, покрытой трещинами, оставив позади дворянский поселок, аккуратно вырулил на оживленную трассу и, включив громкую связь, набрал на телефоне, закрепленном в специальном пластиковом держателе, номер и стал ждать, когда закончатся гудки.

– Никита! – ворвался в салон машины жизнерадостный голос Тамары. – Ты где? Мы тебя ждем к обеду, а ты и не соизволил вовремя приехать! Куда пропал?

– Здравствуй, солнышко. Пришлось из Академии в одно местечко заехать. Уже возвращаюсь. Буду через полчаса.

– Ладно, дождемся, не помрем с голоду. Опять свои мужские тайны от меня прячешь?

– Ага, слишком мужские, – усмехнулся Никита, вспоминая разбитое лицо посредника и страшные кадры отрезанных пальцев. – Не для барышень.

– Понятно, – вздохнула девушка. – Ладно, приезжай скорей, но и не гони сильно по дороге.

Вот же логическое противоречие! И как поступить? Никита услышал щелчок отбоя и сформировал защитный купол, обливший машину прочной пленкой. В случае аварии пострадает только корпус, а человек останется жив. Просто Никита соскучился по Тамаре, и сердце его, трепеща от предстоящей встречи, рвалось вперед быстрее «Ладоги».

Коротко просигналив, Никита остановился возле ворот дворца Меньшиковых, спокойно ожидая, пока пройдет проверка на КПП его номеров. Еще не привыкли, паразиты, к новому гостю, появляющемуся здесь каждые выходные. Ребята из команды Марченко, конечно, без проблем пропускают, даже не заморачиваются, как только видят серебристый «бриллиант» на подходе. Сегодня, видимо, молодые бойцы сидят, опасаются косяков наделать и пропустить ненужных визитеров. Ну, вот, дрогнули створки, зашумели сервоприводы, распахивая трехметровые тяжелые кованые ворота. Еще раз нажав на клаксон – так, шутки ради, с намеком, что героев надо в лицо знать – он завел машину на территорию дворца и поехал в сторону левого крыла. Ага, там уже оживление. Рядом с Тамарой, накинувшей на плечи легкий весенний плащ, крутится Венька. Тот еще любитель техники. Сейчас начнет клянчить протестировать «Ладогу». Подкатив с мягким шелестом шин к крыльцу, не стал заглушать двигатель, выскочил наружу и осадил Веньку, тут же оказавшегося рядом.

– Два тестовых круга, не больше, понял? – строго напутствовал Никита, помня предупреждение Тамары, чтобы не поддавался на слезливые просьбы хитрого парня.

– Да, господин Назаров! – весело кивнул Венька и нырнул в салон.

Никита раскинул руки и встретил шагнувшую к нему девушку крепкими объятиями. Отстранившись, Тамара взъерошила ему волосы на макушке и засмеялась, когда паршивец Венька просигналил им из машины и повел ее за угол дворца.

– Соскучилась? – Никита выставил локоть, и Тамара обхватила его. Они медленно пошли в сторону распахнутых слугами дверей.

– Как сам думаешь? Появляешься один раз в неделю, даже поговорить толком не успеваем, – лукаво произнесла княжна, поглядывая на Никиту сбоку. – Ой, а ты усы сбрил!

– Ай, какие-то жидковатые, не растут, – расстроенно махнул рукой парень. – Неправильно сделал? Вообще, в Академии для первокурсников существует запрет на ношение усов. А также для вторых и третьих…

– Да, так лучше будет, – засмеялась Тамара. – Ладно, иди поздоровайся с родителями. А я пока Катьку из-за компьютера вытащу.

Никита уверенно прошел через анфиладу служебных комнат и оказался в гостевой зале, залитой ярким светом весеннего дня. Блестел хрусталь на люстре, блики от зеркал и позолоченных рам скакали по стенам, легкая огромная занавесь едва колыхалась от свежего воздуха, проникающего через раскрытые створки окон. Великий князь первым увидел входящего Никиту, откинул газету в сторону и вальяжно встал, подкручивая густые усы.

– А вот и герой газетных заголовков, – усмехнулся Меньшиков, благосклонно принимая короткий кивок Никиты, потом протянул руку и крепко сжал пальцы парня. – Не давит земная слава? Как дела, Никита?

– Все в порядке, Константин Михайлович, – успокоил его волхв. – Учеба до безобразия уныла, в экономическом секторе без изменений. Только выходные дни спасают.

– Это как посмотреть, – покрутил головой великий князь. – Будешь полтинничек?

– Я же не пью за рулем! – засмеялся Никита, поняв, что Меньшикову хочется употребить коньячку перед обедом.

– Опять ты, отец, пытаешься из мальчика сделать своего союзника по дегустации алкоголя! – раздался веселый голос Надежды Игнатьевны. Она появилась в зале с парой работниц, везущих на тележках обед, и на ходу раздавала поручения. – Здравствуй, Никита!

Княгиня, нисколько не чинясь, обняла волхва и трижды расцеловала. Никите она очень нравилась. Сравнение с матерью, которая могла бы быть такой же ласковой и простой, больно ранило его сердце, и отношение Надежды Игнатьевны к своей персоне он воспринимал положительно. Материнской любви ему не хватало – он это понял после нескольких визитов к Меньшиковым. А княгиня знала историю найденыша без всяких прикрас и пыталась хоть как-то компенсировать огромную эмоциональную дыру у молодого Назарова.

– Добрый день, Надежда Игнатьевна, извините за опоздание, – развел руками Никита, одергивая пиджак. – Представляете, вдруг появились дела даже в выходной.

– А я и говорю – кому как! – Великий князь недовольно посмотрел на часы. – И где наши дети? Почему до сих пор они не за столом?

Сашка ворвался с диким воплем, размахивая руками, и сразу же бросился к Никите. Вцепившись в него, заорал:

– Никита! Покажи люзию!

Это он так просил показать ему фокус с иллюзиями. Мальчишке нравилось, когда Никита разворачивал перед ним сказочное действие с участием драконов и рыцарей. Простая голографическая картинка, записанная в структуру плетения простенького амулета в виде перстенька с аметистом, разворачивалась по короткому росчерку пальца и заполняла комнату беззвучными вспышками огня, блеском мечей, взмахами огромных чешуйчатых крыльев в уменьшенном масштабе. Как раз для ребенка, который мог часами созерцать волшебство. Иначе бы на представление сбежался весь персонал дворца.