– Вот даже как? – удивился Кольцов. – Может, ты его подтолкнул к решению, хитрец?

– Ни слова не говорил. Назаров – маньяк в хорошем значении этого слова. У него куча идей, которые в стенах ВВА просто нереально реализовать. А через Коллегию легче пробиться на самую вершину своей мечты. Ну, и личная жизнь, конечно. Ты на его лицо посмотри. Для него это сейчас самое главное. Какая армия? Сам молодым не был?

– Был. Но у меня в восемнадцать лет не было знатной невесты, громадного частного предприятия и родового поместья в личном пользовании, – вздохнул полковник.

– Он же стяжатель, Коля! – усмехнулся Затонский. – Все к себе притягивает!

Мужчины засмеялись. Им почему-то стало легко и светло, словно вышедший из кабинета курсант олицетворял их несбывшиеся мечты и те пути, по которым они могли пройти, но грубая проза жизни заставила их свернуть на проторенную другими дорогу.

Жаркое солнце, уйдя в зенит, словно застыло на одном месте и не собиралось покидать глубокое небо без единого облачка. Его лучи прилипали к спине, безжалостно высушивая пот, выступающий между лопаток, и оставляя на гимнастерках следы соли. Моторизованная рота капитана Корчака, прорвавшись по флангу в глубокий тыл противника, остановилась около небольшой речушки, лениво протекающей между заросшими ивняком пологими берегами. Застыла пара БТР, тяжело дыша дизелями после долгого марша, защелкали движки грузовиков с тентами на кузовах, откуда попрыгали на землю измученные духотой запыленные бойцы. Присоединившись к разведгруппе, посыпавшейся с брони, они все вместе ринулись к воде. Хотелось ополоснуться и смыть с лица пот и грязь.

– Командиры взводов – ко мне! – приказал Корчак, раскидывая на капоте штабной машины карту. – Волхвам обеспечить круговое наблюдение!

В роту Корчака, помимо Никиты, был придан еще один волхв – Аджой Гурамов, напарник по секции рукопашного боя. Ведущим волхвом выступал Назаров, как наиболее сильный и подготовленный маг, отчего Гурамов был слегка обижен. Он считал, что класс его боевых плетений несколько превосходит методику Назарова. Никита не стал напоминать ему, что ранг Аджоя куда ниже, чем его личный, да и тестовые задания убедили начальство поступать именно так – в пользу Назарова. Командование приказало – значит, нужно подчиниться, а не обиженно сопеть в сторону. Все это от лукавого. Вполне может быть, что коллега и силен в каких-то компонентах. Пожалуйста, доказывай.

– Аджой, на тебе северо-восточный и юго-восточный румбы, я возьму остальные, – сказал Никита. – Раскидаем сигналки и метки для считывания движения. Аудиоконтроль не забудь.

– Понял, – пробурчал Гурамов и отошел в сторону с таким видом, как будто делал одолжение. Сформированные им аурные контрольные датчики разлетелись по заданным углам. И только после этого товарищ спустился к речке, чтобы помыться.

Никита покачал головой. Так дело не пойдет. Если дуться по каждому поводу – роту перещелкают как куропаток. Нет согласия в действиях волхвов – пиши пропало. Гурамов – гордый паренек, привыкший повелевать своим кланом, а здесь в других условиях сразу попал в диссонанс. Вот и не может понять, как себя вести. Ну, так пусть идет к начальнику штаба Охрименко и пробует убедить того, что кандидатура курсанта второго курса предпочтительнее в роли ведущего волхва.

Никита закончил устанавливать сигналки, вдобавок к ним рассыпав горсть «шпионов» аудиоконтроля по четырем румбам. Совместимость модулей уже была отработана на марше пару дней назад, когда батальон курсантов ВВА получил приказ провести разведрейд вглубь территории «зеленых» в направлении от Туккума до Гольдингена. Причем планировалось форсирование реки Вента. Видимо, Корчак со взводными и обсуждают дальнейшие планы. Два БТРа, три грузовика с пехотой и штабная «рысь» с длинной антенной передатчика въехали между подразделениями «зеленых», умудрившись попасть острием как раз туда, где зияла пустота разрыва. Ни фланговых дозоров, ни патрулей – удивительная беспечность оппонентов или же загадочная вводная наблюдателей. За время движения попалось всего лишь пару хуторов, для жителей которых небольшая колонна рычащей тяжелой техники могла бы стать небывалым событием, но волхвы предусмотрительно накинули купол-невидимку на отряд. Вот почему в Генштабе давно разработана директива иметь не меньше двух волхвов, начиная с роты, в армейских подразделениях. Одному Никите сложно было бы поставить завесу, а так справились, даже не вспотели. Только пришлось еще и звук гасить. Рев стоял такой, что иллюзия потеряла бы свой смысл.

Никита, надо признаться, был удивлен. Курляндская губерния оказалась каким-то сонным царством, заброшенным на побережье Балтийского моря из прошлых веков. Кроме многочисленных хуторов, речушек, рощ и дюн здесь не на что было смотреть. Крупные города вроде Митавы, Либавы и Виндавы оставались в стороне от учений, и вся жизнь трехтысячной группировки протекала в полевых лагерях. Тактические занятия, стрельбы, групповые задания, марш-броски – скучная и однообразная жизнь солдата, учащегося только для одной цели – уметь защищаться и нападать, а короче – войне. Гражданская жизнь осталась где-то на побережье, среди огней кафе, ресторанов, курортного неторопливого проживания, прогулок по набережной. А здесь перед Никитой открывалось такое широкое небо и необъятные луговые просторы с вкраплениями лесов, что не хотелось никуда бежать с автоматом за спиной, вдыхать запах солярки от выхлопов бронетехники; а простое желание упасть на спину и смотреть на стремительные росчерки стрижей и втягивать в себя терпкий, чуть суховатый запах трав считалось за невозможное счастье. Даже о Тамаре он вспоминал не так часто. Звонки с телефонов домой были запрещены во избежание утечки любой информации, начиная от боевой и заканчивая обыкновенным гражданским трепом. Разведки Германии, Норвегии и Швеции уже проявили пристальное внимание к учениям сухопутных частей стратегической ударной группировки северо-западного направления, даже корабли свои вывели в нейтральные воды, облучая радарами побережье Курляндии.

Вот и пришлось откинуть ненужные, будоражащие воображение мысли. Оставалось ждать совсем немного. Скоро он вернется домой и снимет погоны. Начнется другая жизнь, нисколько не легче нынешней.

Помолвка прошла более чем скромно. Меньшиковы решили не устраивать ее по-современному, то есть в формате фуршета, а только в кругу семьи, понимая, что Никита выступит как уязвленная сторона. Со стороны Назарова не было родственника, и эту роль выполнил сам император Александр, нацепив на себя личину доброго дядюшки, что для Никиты оказалось большим и приятным сюрпризом. Он догадывался о роли Константина Михайловича в этом маленьком сговоре, но был ему благодарен. Император много шутил, представлял жениха родителям невесты, перечислил все его достоинства и намекал, что в будущем у Никиты видится хороший карьерный рост. Никита подарил Тамаре золотое кольцо с голубым сапфиром, которое идеально подошло к ее любимым сережкам. Для будущего тестя подарок оказалось выбрать довольно трудно. Чего такого великий князь не видел в своей жизни? Но после долгих раздумий решил преподнести ему кабинетные часы с золотой цепочкой, покрытые цветной эмалью, и с гравировкой на крышке в виде малого герба семьи Меньшиковых. Эти часы можно было носить и в кармане, как раритетную и стильную вещицу, но в основном они предназначались для нахождения на столе. Стильный новодел выпускал часовой завод Буре, вернее, его филиал в Новгороде. Но качество механизма было высочайшим. С золотой цепочкой шла небольшая партия, и поэтому неведомыми путями часы стали попадать в антикварные лавки. Гравировку Никита заказал позже. Подарок Константину Михайловичу пришелся по душе, тот даже растрогался, приобняв волхва.

А для Надежды Игнатьевны был особый подарок. Хитрый дед заранее подстраховал своего внука и прислал с курьером из Вологды симпатичную коробку из структурного картона с логотипом «Назаровских мануфактур», где обернутый рисовой бумагой лежал красный кашемировый платок с серебряными защитными нитями по краям. Княгиня, в отличие от мужа, Никиту обняла очень крепко и даже расцеловала. Чувствовалось, патриарх угадал. А Никита не стал открывать свою маленькую тайну. Зачем? И так всем приятно.