– Тамара не даст, – добродушно пробурчал Орлов. – Она берегиня, за сто километров душок учует. Никиту будет охранять, как волчица своих деток.

– Жизнь любит вилять в самом неожиданном месте, – разумно пояснил Балахнин. – Вдруг да повезет. Я смотрю, ты меня совсем не слушал, когда я говорил о будущих внуках Кости.

– Так что за проблема? – пожал плечами гость, но оглянулся, проверяя, нет ли кого рядом из домочадцев Балахнина или его работников. – Боишься укрепления Меньшиковых? Еще ведь неизвестно, как жизнь повернется. Вдруг и неспособными детки окажутся? Всяко разно можно предположения строить, да все без толку. Дождемся, когда молодые заведут наследников, вот тогда и посмотрим.

– Что-то мне не по себе стало от твоих слов, – поежился Балахнин.

– Ладно, подумаю на досуге, как облизать твоего Назарова. Ну, не тот калибр он, не тот, чтобы так волноваться, – махнул рукой гость, убирая серьезность с лица. – Пошли, выпьем, что ли? Там еще в графинчике оставалось, я видел.

– Смирно! – раздался мощный рык дневального, который был услышан даже в дальних кубриках казармы. Все, кто крутился возле входа, вытянулись и замерли, пока капитан Корчак делал последние шаги из коридора в жилое помещение. Команда застала многих в подштанниках или в исподних рубахах, заправленных в штаны, – как раз наступило свободное время для курсантов. Кто-то собирался в душевую, кто-то готовился к наряду, приводя форму в порядок.

Из каптерки вывалился дежурный и, набирая печатающий ход, подошел к Корчаку и четко доложил, что рота находится на отдыхе, происшествий нет, все здоровы.

– Вольно! – махнул капитан, стягивая с рук тонкие перчатки. После солнечных дней что-то снова похолодало, и вот уже вторые сутки с Балтики опять прилично дуло свежестью со снегом. – Объявить по роте построение через двадцать минут.

– Есть! – дежурный сержант козырнул и пошел орать по кубрикам приказ командира роты.

Никита как раз заканчивал разговаривать с дедом. Его очень беспокоило состояние патриарха. Как бы ни геройствовал старик, но в голосе чувствовалась какая-то надломленность, усталость и полное опустошение. Волхв звонил по поводу помолвки с Тамарой. Анатолий Архипович обрадовался и даже разговаривать стал живее. Помолвку назначили на начало апреля, потому что Никита боялся не успеть и на два месяца загреметь на полевые учения. Дед, к сожалению, не смог точно ответить, сможет ли приехать в Петербург. Здоровье – не шутка, особенно для человека, уже глядящего за горизонт столетия.

– На свадьбу я обязательно приеду, внук, – ободряюще произнес патриарх. – Что-то совсем расклеился, надо в кулак волю собрать.

– Может, лекарей каких вызвать? – озаботился Никита. Ему было больно слушать и чувствовать, что родной человек, последний креп его жизни, потихоньку кренится к земле.

– Ха-ха! – даже попробовал посмеяться Анатолий Архипович. – Нынешние лекари – бездари, привыкли только видимые нарушения ауры лечить. Нет, Никитка, время пришло. Душа у меня постарела, а немочь – пустяк. Видимо, свое предназначение в жизни я выполнил, и Творец меня к себе призывает. Кое-что не успел, но это мелочи. Надеюсь на благородство князя Константина.

– Давай я приеду, – решил парень.

– Не балуй. У вас там серьезное мероприятие намечается, – построжел патриарх. – Ты военный, а не гражданский хлыщ. Приказ превыше всего. Ничего, я постараюсь дотянуть до вашей свадьбы. Нельзя мне своей смертью тебя в траур на год вгонять. Тамара потом ругать будет. Но если все же противный старик помрет – сожги мое тело, а горшок с пеплом замуруй в фамильном склепе. Впрочем, душеприказчик все знает и объяснит.

– Дед… – в горле противно запершило. До Никиты дошло, зачем патриарх попросил себя кремировать. Значит, он придерживался определенных традиций ариев, а сам пыжился и орал, что мифы не имеют ничего общего с его родом. Намек оказался прозрачным.

– Ты никак слезы пустить собрался? – дед удивленно хмыкнул. – Ну-ка, соберись, мальчишка. Обычное дело, сынок. Люди рождаются и помирают. По мне-то что реветь? Пожил славно…

– Для больного ты слишком долго болтаешь, – решил пошутить Никита.

Дед захекал, оценив шутку.

– Ладно, устал я. Иди, служи.

Патриарх решительно прервал связь.

Слухи о начале полевых учении шли уже целую неделю. Курсанты – народ ушлый, все знают. Но самым осведомленным человеком считался Васька Бертенев. Блонда и шепнул по секрету своему взводу, что приказ уже пришел, и с часу на час начальник Академии его обнародует.

Через положенное время рота выстроилась в коридоре казармы, командиры взводов успевали пихать кулаками нерадивых или зазевавшихся, не успевавших занять свое место в строю. Наконец, порядок был установлен, и капитан Корчак, словно почувствовавший его, вышел из своего кабинета. Прошелся вдоль строя, скрипя начищенными ботинками. Нашел некую точку посредине казармы и застыл на ней.

– Господа курсанты! – чуть ли не торжественно произнес ротный. – Получен приказ на передислокацию Академии в полевые лагеря. Начало учений назначено на четвертое апреля. А это значит, что осталось совсем мало времени привести в порядок хозяйственную часть, получить и выучить штатное расписание. Наша Академия направляется в Курляндию. Будем взаимодействовать с полевыми частями округа.

Как – Курляндия? Ведь великий князь говорил о Гельсингфорсе! Вот это номер! Получается даже гораздо дальше от Петербурга! Так, стоп! Ведь там живет бабка Тамары! Вот и не говори потом о судьбоносных поворотах фортуны!

– До Курляндии мы будем добираться или морем, или по суше, пока точного распоряжения не поступало. Все зависит от смежных служб. Проработка логистики лежит на их плечах. Продолжительность учений – сорок-пятьдесят дней.

Никита лихорадочно высчитал, когда Академия вернется обратно. Выходило в самом худшем случае в конце мая. Это нормально. Подготовку к свадьбе возьмут на себя Меньшиковы, потому что больше некому. Просто некому. Зная Надежду Игнатьевну, которая намекнула, чтобы Никита вообще не парился по такому случаю, она все организует в лучшем виде. Предстоящее важное событие отодвинуло учебу на самые задворки, что о ней вспоминалось с неохотой. Даже постоянные тренировки по магическо-рукопашному бою проходили в непонятном тумане. Правда, пришлось взять себя в руки, когда Степка Куракин, один из слабеньких в их группе, победил его в спарринге. Альфа с удивлением смотрел на упавшего Назарова и ничего не понимал. Степка же ходил гоголем, поигрывая мышцами, и на лице его была написана нешуточная гордость пополам с недоверием.

– Это что я сегодня наблюдал? – Альфа затащил Никиту в свое маленькое помещение, где кроме стола, пары металлических стеллажей со спортивным инвентарем и раскладушки ничего не было. – Ну-ка, посмотри на меня! Влюбился, что ли?

– Лучше, Матвей Иванович, женюсь, – честно ответил Никита. – А еще проблемы со здоровьем у деда. Плох он. Навалилось все разом.

– Хм, обычно парни шутят «хуже», когда речь о женитьбе заходит. – Альфа покачал головой. – Насчет деда сочувствую. Наслышан о нем. Утешать – дело поганое, когда будущее нерадостно. Но это не дело подставляться так. Позорище. Лучший боец лег под Куракина. А как в бою себя поведешь? В жизни столько отвлекающих факторов, что любой из них может грозить потерей концентрации, а значит, и гибели вверенного тебе подразделения. Не забывай, что каждый боец надеется на волхва, надеется, что вернется с боевого задания живой и невредимый. А ты подведешь с таким отношением. Возьми себя в руки, парень.

– Слушаюсь, – Никита встрепенулся. И чего он, в самом деле? Пока ничего страшного не произошло, дед скрипит, пыхтит, но еще держится.

– Иди, переодевайся, – задумчиво кивнул Альфа. – И вспоминай мои слова почаще, особенно на учениях. Там будет все серьезно. Не подведи ребят.

Между тем капитан Корчак закончил говорить и посмотрел на часы. Потом приказал командирам взводов собраться в своем кабинете через десять минут. Остальные – свободны до обеда. После него – выход на полигон. Отработка взаимодействий группами. Все как всегда. День за днем. Обрадовавшись возможности предупредить Тамару, выскочил на улицу в одной гимнастерке, несмотря на порывистый холодный ветер, и зашел за угол казармы, который хоть как-то защищал от непогоды. Тамара взяла трубку сразу. Ну да. У них сейчас тоже перерыв между занятиями. В трубке слышен ровный гул голосов, где-то раздается монотонный стук молотка, потом зашумела дрель.