Они уже здесь.

Прибыли.

Он завернул за угол в тот момент, когда в ворота прошла высокая женщина с ребёнком на руках.

– Изаэллая, дитя моё, – Деший протянул дрожащие руки к вошедшей.

Радостная улыбка осветила её лицо.

– Отец!

В лагере за городом царили шум и гвалт. Ученики-маги вперемешку с горожанами; туда-сюда бегали уставшие преподаватели и лекари; вокруг тонкой линией с большими прорехами стояли стражники. Охрану выделили совсем небольшую и только чтобы до заставы сопроводить: в городе каждые руки были на счету. Из столицы подтягивались всё новые и новые группы, в большинстве своём горожане, в меньшинстве – ученики и учителя.

Директор бегал от одной группы-класса к другой, спрашивал, все ли подтянулись, и обеспокоенно хмурил брови. Больше всего пропавших было среди лекарей – самого многочисленного отделения школы. Не хватало части преподавателей, оставшихся в школе, чтобы ещё раз прошерстить территорию. Возможно, застряли в городе. Какая там сейчас ситуация, господин Аврезий знал только из уст вновь прибывших.

– Аврезий? – Жейш вопросительно посмотрел на директора, когда тот в очередной раз прошёл мимо.

– Ещё полчаса, потом собираемся и идём к заставе. Больше ждать не можем, – отозвался тот. – Я останусь здесь, направлю тех, кто придёт позже.

Лекарь кивнул. Он сам бы остался, но мастеров было и так мало, а нужно было ещё кому-то присмотреть за учениками в дороге.

Аврезий встрепенулся, увидев, что через ворота, которые со стороны города были заслонены кордоном военных, прошла довольно большая группа, и направился к ним. Глаза его радостно сверкнули при виде знакомых лиц.

– О, боевики! Пятый и четвёртый классы собраны полностью!

В свет костров вступил почерневший от дыма отряд из восьми мужчин, одной девушки и зверя. Призрачный кот, переливаясь блеклым серебром, исчез в ночной тьме и призраком явился уже в другой части лагеря. Оттуда донеслись взволнованные крики.

– Резвер, рад видеть, – директор похлопал мастера по плечу и уставился на Виидаша. – Ученик?

Тот отрицательно мотнул головой. Остальных Аврезий и спрашивать не стал, да и отвлёкся на новую группу прибывших.

– О, Резвер, ты притащил этих оболтусов? – мастер Илиш поприветствовал оборотня усталой улыбкой.

– Не поверишь, это они меня притащили.

– Ну разве могли мы бросить любимого куратора, – отозвался Мадиш. – Кто же нас будет потом гонять и тренировать до смерти.

– Так, шагом марш к своим! И не потеряйтесь по дороге. За подружкой присматривайте.

– Глаз не спустим, – пообещал Мадиш и сурово взглянул на Лирку, которую крепко держали за руки он сам и Эдар.

– Я вижу Майяри.

Виидаш кивнул в сторону, куда ускакал кот, и друзья тоже увидели девушку. Бледная, с всё ещё тёмным лбом и жуткими кругами под глазами, она держалась за плечо Редия и с жадным блеском во взоре смотрела на них.

– Боги, вас словно Тёмный дух на пороге преисподней встречает, – нервно хохотнул господин Вирай.

Рядом с Майяри появилась Род. На личике девчонки отражались страстное ожидание и страх. Увидев друзей, она радостно улыбнулась, но улыбка быстро исчезла, и Род торопливо прошлась взглядом по всем членам отряда. И часто-часто заморгала, едва сдерживая слёзы.

– А мастер Дагрен здесь? – в груди Мадиша натянулась струна плохого предчувствия.

Ему никто не ответил, и весь отряд поторопился к костру.

Майяри, таща за собой не очень охотно идущего Редия, шагнула им навстречу. Сил, чтобы идти и волочить за собой охранника, у неё хватало, а вот прямо держаться было сложно.

– Вы видели папу? – Род посмотрела на Мадиша умоляющим взглядом, и тот едва сдержался, чтобы не соврать, мол, видел, выглядит хорошо.

– Нет… он нам не попадался, – виновато отозвался парень и ответил уже на вопросительный взгляд Майяри: – Харена тоже не видели. Наверное, руководит где-то подавлением мятежа. А старик твой где?

Майяри кивнула чуть в сторону, и парень наконец нашёл господина Шидая. Он сноровисто зашивал руку хнычущего ребёнка. Взгляд Мадиша скользнул ещё дальше, и парень вздрогнул, увидев ряд прикрытых рогожей и соломой тел. Среди них было так много совсем маленьких… Мадиш сглотнул и торопливо отвёл глаза. Только лучше не стало: взор упал на господина Зээхея, и выражение лица у того было таким, что Мадиш сразу понял, куда он смотрит.

– Боги… Зээхей, не гляди! – Вирай встал перед братом, но взгляд того не изменился. Он словно продолжал смотреть и видеть прямо сквозь Вирая.

Майяри лишь поморщилась, проследив за взглядом дяди Виидаша. Ей, обессиленной и уставшей, происходящее казалось сном. Разумом она понимала, что, увы, не спит. Выросшая в весьма суровом мире хаги-сумеречников, Майяри свыклась со злом, но то зло было направлено либо на неё, либо на отдельных хаги. Никогда ещё она не видела, чтобы жестокость проявлялась так массово. Но переживать из-за этого не могла: своё горе было ближе. Где-то в городе находится её Ранхаш, друзья вот только вернулись, брат… У неё появилось так много знакомых, которые отнеслись к ней по-доброму, приняли с лаской и теплом, что девушка мучительно переживала за каждого из них, перебирая лица в памяти. Викан, его родители, господин Ирриван, господин Вахеш, мастер Дагрен… мастера… Она не видела мастера Милима и мастера Лодара. Ученики санаришской школы все до единого были здесь, а вот их мастеров не было.

– Что… в городе? – сипло спросила она.

– Да вроде потише становится… – неуверенно протянул Эдар и посмотрел на Мадиша.

– То ли затихает, то ли утром опять разгорится, – пожал плечами тот. – Мы особо ни с кем не разговаривали. Тёмные знают на кого нарвёшься. Но нам пару раз попадались толпы, орущие «Здравие хайнесу!». Один раз они столкнулись с другой толпой, ор такой стоял…

– Мы уж не стали ждать, но, кажется, они драться начали.

– Недовольных много, ближе к западным воротам дома погорели. Трупы по улицам лежат…

– Это в западной части ещё чисто, – опять вступил Эдар. – Храм бога Ваирака открыл свои двери для женщин, детей, стариков и раненых. Главный жрец распорядился. Сами жрецы на улицы вышли, детей, женщин и раненых собрать.

– И мародёров погонять. На наших глазах храмовник зарезал троих. Лавку подожгли, хозяину голову оторва… – Мадиш сбился, – проломили, хозяйку его до пояса раздеть успели, – парень надеялся, что только раздеть. – Вот он им всем горло перерезал, спокойно руки им сложил… ну жрецы Ваирака же как-то там по-особенному руки у убитых кладут, чтобы родственники покойного знали, что за справедливостью в храм надо идти… бабу забрал и ушёл. Нам только поклонился, внимания-то особого не обратил.

– И боги с ним! – облегчённо отмахнулся Эдар.

– Но четверть города они, наверное, очистили. Я про жрецов. Пока шли, ни одного ребёнка, ни одного раненого. Сейчас, наверное, и трупы уберут…

Род не выдержала и, присев на корточки, спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.

– Где мой папа? Где он? Почему он до сих пор не пришёл? Я к папе хочу!

Мадиш испуганно присел рядом с ней и сграбастал в охапку, прижимая разревевшуюся девочку к груди.

– Ну ты чего, в мастера не веришь? Да он наверняка сейчас городскую защиту проверяет, смотрит, что может сделать. Сейчас каждый знающий оборотень у города на счету. Да и вылетит, если что. Он же у тебя птица!

– Он не птица! – Род завыла. – Он пума!

– Тогда тем более, – не растерялся Мадиш. – Проскользнёт. Лироя даже никто не заметил, а он тоже кот.

– Папа не призрачный…

Затуманенное внимание Майяри привлёк странный звук. Она покрутила головой и наконец заметила, что в оттопыренных карманах господина Зээхея кто-то шевелится и тонко, жалобно мяукает. Котята? Мужчина обогнул брата и шагнул к соседнему костру, где, прижавшись друг к другу, сидели зарёванные детишки. С мамами были не все. Майяри не следила за ними, но вроде большинство пришло с родителями, просто те сновали по лагерю, выискивая вещи: к ночи похолодало, а из домов бежали в чём были. Присев перед ребятками на корточки, господин Зээхей ласково улыбнулся им, погладил по головкам, а затем по одному достал из своих карманов четырёх котят: двух пёстреньких, одного рыжего с чёрными пятнами и одного совсем рыжего. Малыши плохо стояли на лапках, но глазки уже были раскрыты. Каково это – впервые в жизни открыть глаза и увидеть ужас? Поняли ли они, что это действительно ужас, или посчитали, что это привычная картина мира? Поняли ли вообще что-то?