– Не понимаю о чем ты, – громко ответила я, мне и вправду мешал его слушать ветер в ушах и рой мыслей в голове. Но я услышала имя – Тимур. Ему подходит.

Мы вернулись домой под вечер, уже стемнело – было поздно, но моя новая мать в тот первый день не сильно беспокоила меня.

– Я постелила тебе в дальней комнате, – ей было неловко общаться со мной, ведь мы обе еще не свыклись с тем, кем являемся друг для друга отныне. Резал слух ее чувашский акцент, но она с того самого первого дня и впредь всегда старалась говорить со мной на русском. – Шифанер у кровати тоже будет твой, разложи вещи из своего рюкзака по полкам. Но сначала помойте с Сергеем ноги, небось ходили на площадку, а там повсюду песок. И турах с хлебом на столе для вас.

Мы наперегонки начали разливать теплую воду из бидона в тазик, каждый хотел поскорее разобраться с ногами и перейти к лакомству. Хотя невиданная роскошь в виде хлеба в тот вечер была для меня неожиданно болезненной. Когда получаешь что-то хорошее, у тебя появляется, с чем сравнить прошлое. Ад, в котором я жила до этого, тут же начал вылезать из щелей, за которыми я тщательно скрывала его от себя самой.

В тот первый день я долго не могла уснуть, пружины старой кровати жалобно скрипели, им вторил деревянный пол, отвлекая еще сильней. Новый дом пугал, каждый шорох, каждый запах в нем напоминал – эти люди мне чужие.

Я мысленно просила помощи у бабушки, может она поддержит меня с небес. Как бы я хотела, чтобы она была там счастлива. По щекам текли горячие слезы, но вскоре я все же как-то уснула.

Наш поселок не зря считался одним из самых опасных. Все знали, что по ночам лучше не выходить одному из дома. Ограбления, пьяные разборки, нападения. Тут ходят компаниями одна опаснее другой, разъезжают шумно на машинах и мотоциклах из района в район. По вечерам здесь не встретишь патруль, и потому соседние районы побаиваются потерявших страх поселковых. Но своих здесь не тронут.

Узнала я об этом, когда рассказала в свой первый учебный день в новой школе, где живу. В классе сразу послышались вздохи неодобрения.

– Я недавно переехала туда, – лепетала я, словно оправдываясь и пытаясь доказать свою порядочность.

Но дух поселковых очень скоро перешел и мне. И уже совсем скоро я научилась давать любому, кто меня тронет сдачу – словесную, а бывало и с применением силы.

Директор звонила опекунам, те в ответ орали на меня дома. Но сделать со мной уже ничего не могли. Я легко пропускала мимо ушей крики и ругань, отвлекаясь на свои мысли – дар, благодаря которому я выживала.

Осень из золотой и яркой поры, вскоре превратилась в старую, поношенную и грязную. Зима не спешила наступать, неделями стоял туман и темнело очень рано. Гулять я теперь могла недолго, лишь после школы, пока шла домой. В школе ходили слухи, что в роще кого-то изнасиловали. Сергей знал источник этих разговоров, но молчал, обзывая малявкой. Было нерадостное время. Весна принесла лишь толику надежды, а после, наконец, вернулось и лето. И возвращались в свои загородные особняки их богатые владельцы, а я очень ждала этого.

Но отвлечемся ненадолго от первых моих невзгод в поселке.

Если вдруг вы решили, что главный герой моего рассказа – я, то поспешу заверить, что ввела вас непреднамеренно в заблуждение.

Главная героиня, несомненно, Настя.

Если бы Джульетта жила в наши дни, она бы так и выглядела. Со свежим румянцем, глаза – сапфиры, и волосы, что блестят шелком. Ее взгляд оживит любой неудавшийся день, ее заливистый смех заразит всех вокруг, даже самых печальных.

Дом ее семьи был вторым по величине в нашем поселке. Они купили его примерно в то же время, что я приехала в поселок. У нее были богатые родители, которые были давними знакомыми и партнерами родителей Тимура. Те и посоветовали купить дом рядом с их участком.

У Насти были модные джинсовые шорты, телефон с камерой и дорогие духи. Она сразу же легко вошла в компанию детей поселка.

– Во что играете? Будете жвачку?

И в ответ на ее искреннюю улыбку все протягивали свои ладони. Пусть она и отличалась ото всех, считалась приезжей, а таких не очень любили здесь. Ей были всегда рады. В ней была черта исключительности и при этом простоты. Она прыгала с нами в резинку, без ошибок даже самые сложные фигуры – лишь пятки сверкали. При этом на вид была словно хрупкой вазой, дорогой и ценной. Я уже тогда чувствовала, что однажды ее разобьют.

Настя и Тимур были соседями. Их лужайки ограничивал невысокий декоративный забор, через него они детьми частенько перелезали друг к другу. Я слышала порой их задорные крики. Может они строили дом на дереве, может, играли в тетрис, может в прятки – могу лишь догадываться. Но знаю точно, что все их игры рано или поздно заканчивались ссорой. Они были как два магнита, одной гранью притягивали, а другой – отталкивали друг друга. Вокруг них постоянно копилась энергия, которой нужен был выход. У Тимура она проявлялась толчками исподтишка, дерганием волос, подколами, у Насти – слезами. А потом они успокаивались и начинали все сначала.

Да, я частенько подглядывала за ними.

Они казались мне маяками из другого мира, совершенно непонятными и загадочно влекущими. Чем были заняты их головы, когда не нужно беспокоиться, что есть на ужин, и не засмеют ли тебя в школе за старый телефон и потрепанную одежду? За то, что ты уродец с прыщами и угловатой фигурой?

Неудивительно, что Настя, со своими легкими и прямыми, чистейшего русого оттенка волосами, с белоснежной ровной кожей, с кристально прозрачными, лазурными, как океан, глазами, казалась мне неземным идеалом.

К тому же, Тимур всегда был где-то поблизости от нее. А мне большего и не надо. Он гонял на своем новеньком велосипеде целыми днями, с ним набиралась целая компания приятелей. Они порой, проезжая мимо девочек, нарочно наезжали на них. Те радостно визжали, с виду недовольные, но польщенные вниманием со стороны противоположного пола. Истинно недовольно выглядела Настя. Тимур наслаждался ее реакцией. А я наслаждалась им.

Однажды, как и все девочки, я убежала от велосипедов к забору ближайшего дома, где были большие камни, на которые они бы не смогли наехать.

– А ты чего убегаешь? – я застыла от того, что он обращается ко мне. – На такую крупную, как ты, никто и не осмелится наехать, еще велик погнешь. Лохушка.

Лучше бы он просто плюнул в меня. Было больно, но внимание любимого человека всегда таково, разве нет? Если он так обращается со мной, значит, я этого заслужила.

Тимура все побаивались, но и привлекал он многих девочек. «Я слышала, вчера его компания играла на волейбольном поле в догонялки с девчонками с Загорной улицы», – наша соседка явно была недовольна тем, что пропустила такое событие.

Однажды я подобрала наклейку, случайно отлетевшую от его велосипеда. Аккуратно разгладила ее дома теплым утюгом и положила в свой школьный дневник, под обложку. Она стала моим талисманом, и я часто доставала ее, чтобы полюбоваться замысловатым рисунком.

Сергей, застав меня за этим занятием, конечно, сразу узнал, кому в нашем поселке принадлежит велосипед этой марки. В тот год он уже не был завсегдатаем банды Тимура, как раньше, когда меня только привезли к ним. Теперь ему было не до этого, он подрабатывал летом на ферме ради карманных денег.

– Ну и ну, это что за мусор у нас тут?

Я зло на него посмотрела.

– Это я про тебя, если не поняла, – на лице у него была довольная улыбочка.

– А я думала, что ты про себя, – парировала я. – Мусор только мусор и замечает.

– Очень смешно, ха-ха. Слушай, я ведь тебя про Тимура предупреждал. Не послушаешься – пожалеешь.

Я, конечно, его не послушалась. Я вообще не любила, когда ко мне указывают, что делать.

Вечером был мой черед варить ужин. Я наспех закинула в кастрюлю крупу, налила из банки свежего молока. С улицы послышались голоса, трель велосипедных звонков. Они были почти у наших ворот. Я подбежала к окну и прилипла, заворожено глядя на Тимура. Многого мне не надо, еще бы разок увидеть его улыбку, самоуверенную, бросающую вызов каждому.