– У тебя тоже… кетчуп… – сам не узнавал свой хриплый голос.

Наклонился к ней, чувствуя, что сердце стучит как сумасшедшее. Мне на мгновение показалось, что я подросток, который на свидании впервые решился поцеловать понравившуюся девочку.

Только целовал я ее совсем не как подросток. А она отвечала неловко, словно на самом деле в первый раз.

Потом она призналась, что так оно и было. Тот наш поцелуй на выставке был не в счет.

А я дурак поверил! Все время ей верил!

Сейчас, смотрю в эти чистые глаза и думаю, как же можно быть настолько… лживой? Насквозь?

– Максим, я не думаю, что жить у тебя хорошая идея.

Ее срывающийся голос заставляет очнуться.

Я все еще держу на руках ее ребенка. А Даша стоит рядом, опустив руки.

– Мы будем тебе мешать. Это ни к чему. Мы прекрасно живем у Арины.

– Я видел, как вы прекрасно живете! В этот гадюшник ты хочешь вернуть ребенка?

– То, что ты видел сегодня – случайность. Обычно там очень чисто. Я сама убираю каждый день, и…

– Как тебе не стыдно, Даша? Жить в такой компании? А как твоя дочь выглядит? Неужели нет денег на приличные вещи?

Она вскидывает ресницы, говорит, захлебываясь от возмущения:

– Что? Да как ты можешь меня обвинять! Я все для нее делаю! У нее все вещи новые! Я все покупаю в хороших магазинах! Как… как у тебя язык повернулся меня обвинять! Ты… ты чудовище! Отдай мне Даришку или я… Или я полицию вызову!

Она почти впервые за все время смотрит на меня с вызовом. Глаза сверкают. Чёрт, какая же она красивая!

И мне в голову приходит дикая мысль. Я был бы не против такой любовницы. Интересно, что бы она сказала, если бы я предложил ей приличное содержание? Да, это не брак, к которому Даша так стремилась, но… Замуж ее теперь вряд ли кто-то возьмет, с ребенком, так что стать хорошо оплачиваемой любовницей для нее выход.

И для меня.

Я же помню, какой страстной она может быть.

– Максим, ты меня слышишь? Отдай мне мою дочь!

Заставляю себя опомниться и прогнать нелепые мысли. Идиот!

Придет же в голову! Да с такими как Дарья лучше не связываться.

– Ты что-то сказала про полицию? Вызывай. Мне есть что им рассказать. Вот только, боюсь, после их визита ты отправишься в обезьянник, а твоя дочь – в приют. Ты к этому готова? Нет? Тогда закрой рот и иди в комнату для прислуги. Будешь жить там.

– А Дарина?

– А Дарина останется тут. Она, в отличие от тебя, моя гостья!

Он издевается надо мной? Это уже слишком!

Максим держит в руках мою дочь, она тянет ко мне ручонки, а он нарочно отворачивается! Негодяй!

Малышка шлёпает его по щеке ладошками, кряхтит. Я бы с огромным удовольствием сама бы сейчас его по щеке шлёпнула. Только не так, как дочка, а со всей силы!

До этого момента я не отдавала себе отчёт в том, насколько серьёзно настроен мой бывший. А он, кажется, успел продумать всё!

Конечно, кому поверит полиция и органы опеки? Нищей, фактически безработной девушке, или миллиардеру со связями? Никогда бы не подумала, что Черкасов способен на такую подлость!

Он казался когда-то таким… благородным! Рыцарем настоящим.

Но теперь… я будто знакомлюсь с этим человеком заново!

И настоящий он другой.

Думала, что больнее, чем в день нашего расставания, он сделать уже не сможет… Как же я ошибалась!

Ведь тогда я ещё не знала, что больнее всего для женщины разлука не с мужчиной, а со своим ребёнком!

Смотрю на дочь, понимая, что она хочет ко мне, начинает нервничать, а Максиму как будто все равно!

– Пожалуйста, дай мне Даришку!

Ухмыляется в ответ. Понимает, что я не стану бросаться на него, чтобы не испугать малышку.

Ничего не остается как принять все его условия. Но я тоже поставлю свои! Пусть знает!

– Хорошо, – с вызовом задираю подбородок. – Десять дней, Максим. Я буду делать, что ты скажешь! Мы сделаем этот чертов анализ. Я выступлю перед прессой. Скажу всё, что ты хочешь.

– Я в этом не сомневаюсь, Дарья.

Ах так? Хорошо!

– Я все сделаю, но потом… – набираю в грудь побольше воздуха и поднимаю на него пылающий гневом взгляд. – Потом ты вернёшь мне дочь и отпустишь нас! И…

Во рту становится сухо, когда я решаюсь сказать самое главное.

– И неважно, какими будут результаты теста ДНК. Понял? Ты. Нас. Отпустишь.

Максим не моргая смотрит на меня.

Кажется, что в его глазах я вижу отголосок зарождающегося сомнения. Он прищуривается. Глядит долго, придирчиво. А потом переводит взгляд на Дарину.

Разглядывает её как-то по-новому, будто мысленно примеряет…

– А вот и я! – дверь распахивается, и на пороге появляется светящаяся улыбкой Марьяна. За ней маячит запыхавшаяся Ольга.

– Марьяна, так мы же ещё швы у штор не обсудили! – беспокойно лепечет домработница. – И ещё…

– Мы обсудили достаточно, – высокомерно заявляет блондинка, глядя на Ольгу как на мешающуюся под ногами собаку. – У вас есть всё, что нужно! Или вы настолько некомпетентны, что мне нужно объяснять всё в десятый раз?

Ольга не находит, что ответить и лишь пожимает плечами, глядя на меня.

Стараясь действовать незаметно, я выдавливаю грустную улыбку и киваю. Благодарю за попытку.

– Макс, – тон девушки меняется, когда она обращается к нему. – Я тут подумала, я могла бы заказать новую одежду для малышки. Не всё же время ей в обносках ходить. И вообще, раз ты собираешься ее тут оставить, если здесь будет пресса, надо как-то подготовить… ну… детскую комнату. Я, конечно, такими вещами не занимаюсь, но могу помочь.

После слов Марьяны повисает пауза.

Максим, кажется, не слышит её. Он всё ещё смотрит на Дарину. Разглядывает её черты с таким видом, будто хочет найти в них хоть что-то похожее…

А я, в свою очередь, услышав то, о чем говорит Марьяна, впервые обращаю внимание на то, во что одета моя дочь.

Боже! Какой стыд! Кофточка не ней та, что я бросила в стирку ещё до больницы, конечно же грязная! Ползунки из тех, что мы носили дома, самые простые… На них какие-то неприятные пятна. Видимо, Арина повезла Даришу в том, в чём она была, и даже не додумалась переодеть мою малышку! Или нарочно пыталась разжалобить Макса и напялила самое стремное…

Мне обидно до слез! Я ведь всегда покупаю моей куколке все такое красивое! С последней зарплаты в кафешке такой костюмчик модный заказала…

И конечно, мне хотелось, чтобы Максим увидел мою девочку одетую во все самое-самое!

Больше не в силах выносить разлуку, я подхожу к ним вплотную и говорю:

– Отдай мне дочь, я её переодену.

Максим вырывается из плена собственных мыслей, и, наконец, отвлекается от созерцания дочери.

– Остальные вещи грязные, – холодно отвечает он.

– Не понимаю, как можно быть такой неряхой! – приглушённо говорит Марьяна в сторону.

Я резко оборачиваюсь и гневно смотрю ей в лицо.

– А я не понимаю, как можно быть такой стервой! – буквально выплёвываю я, а руки сами при этом сжимаются в кулаки.

Пластиковая кукла открывает свой идеально пухлый рот в немом удивлении.

А я снова оборачиваюсь к Максу и просто выхватываю дочь у него из рук!

Испуганная малышка начинает недовольно морщиться, но я быстро прижимаю своё сокровище к груди. Глажу тёплую головку.

– Ты моё солнышко, – ласково говорю ей я. – Теперь всё будет хорошо. Теперь ты с мамочкой.

Она сразу чувствует меня, и начинает довольно смеяться, я целую ее в носик. Она со мной, и теперь мне уже не так страшно!

Отворачиваюсь от опешившей парочки и направляюсь к двери.

– Где тут у вас комната для прислуги? – спрашиваю я Ольгу.

Женщина растерянно пожимает плечами и смотрит на Максима.

– Нет у меня комнаты для прислуги, – холодно говорит он из-за спины. – Ты будешь спать в гостевой спальне. Соседняя дверь направо.

Я оборачиваюсь.

Марьяна смотрит на меня с таким видом, будто желает мне долгой и мучительной смерти.