– Ты разочаровался в моей координации еще в детстве, – девушка шутливо толкнула друга в плечо. – А ведь я изменилась за прошедшее время. В Хельсинки некому было водить меня по улицам.

Олег пристально посмотрел на нее и отвернулся. Анита тоже замолчала, с волнением подумав, что за беспечно брошенной фразой пряталось больше смысла, чем планировалось. Сама того не ожидая, она фактически выдала: «Мне тебя не хватало», и от такого признания щеки предательски покраснели.

В молчании они вышли на Крепостную улицу, где вовсю работала снегоуборочная техника, расчищая серую брусчатку, которую тут же покрывал падающий снег. Впрочем, редкие группки туристов явно радовались ослепительно белому пейзажу. Люди сосредоточенно позировали на фоне улицы, раскинув руки в стороны, кривя лица в по-дурацки восторженном выражении или посылая в воздух воображаемые поцелуи.

Анита закатила глаза:

– Давай перейдем на другую улицу. Не желаю оказаться в кадре с этими обезьянами.

– Я тоже, – послышался голос Олега, на удивление бодрый. Парень повернулся к подруге лицом. – Ты голодная? Замерзла? Предлагаю зайти перекусить.

От пережитых волнений Аните есть не хотелось, но возможность посидеть в тепле, не стряхивая каждые десять минут снег с капюшона, ее обрадовала.

Они зашли в первый попавшийся ресторан, неприветливое, на первый взгляд, полутемное заведение, напоминающее сырой склеп. Вроде в камерном средневековом стиле, но с дешевой светло-желтой плиткой на полу, которую уже успели запачкать талым снегом с улицы, и тонущими в густо-оранжевом свете комнатами, где разместилось несколько деревянных столов. Нос Аниты тут же уловил насыщенный запах жареного мяса и супа с сильно пахучими пряностями – не иначе, лавровый лист, отчего девушка сразу закашлялась. Под белым готическим потолком, где виднелись лоскутки старой паутины, сгустился гул голосов, чьи обладатели заполнили ресторан, спасаясь от холода и снега снаружи.

Подскочивший официант ловко отыскал для них обособленный столик на двоих в углу одной из комнат. Забившись подальше от веселой и шумной компании по соседству, Анита вдруг с удовлетворением заметила, что при ближайшем рассмотрении ресторан оказался даже приятным. Высокая толстая свеча на столе навевала мысль об уютной средневековой таверне, где на больших тарелках приносят крупные куски мяса и хлеба, а пиво и эль пьются исключительно из толстых глиняных кружек. В комнате как будто слышался глубокий голос барда, переплетающийся с мелодией лютни и поющий о великих рыцарях с Севера, которые когда-то основали Выборг. Мерцающий теплый свет от стареньких канделябров под потолком играл на суровых лицах людей, вмиг представшими перед девушкой странниками из дальних краев, каждый из которых принес в город свою необыкновенную историю.

Случайный ресторан-таверна отразил в себе всю суть Выборга: неприглядного в своей бедности снаружи, но теплого и уютного внутри.

Анита украдкой смотрела, как ее друг снимает зимнюю солдатскую куртку и вместе с ее паркой убирает на вешалку. Облегающий серый свитер при каждом движении подчеркивал мышцы на руках и груди. Олег не изменился со времен школы – такой же стройный и подтянутый, но теперь в нем появилась твердость и некоторая суровость, свойственная взрослому человеку. Когда он вдруг взял девушку за руку, отвлекая от раздумий и спрашивая, что она будет есть, Анита замерла, дегустируя незнакомое, но будоражащее ощущение. Его твердая рука, теплая и по-дружески заботливая с ней, при более сильном нажатии легко бы раздавила пальцы другому человеку.

Пока Анита медленно жевала поджаренные колбаски, Олег съел тот самый суп с лавровым листом и заканчивал огромный стейк, запивая высоким стаканом апельсинового сока. Потом он доел и ее колбаски, которые она в конце концов отставила в сторону.

– Раньше ты любила поесть, – улыбнулся он, дожевывая последний кусочек. – Помню, как постоянно таскал чипсы в рюкзаке. За одну прогулку мы съедали пачки три, не меньше.

– Поверь, с тех пор мало что изменилось. Разве что чипсы больше не ем.

Анита неуверенно усмехнулась, глядя на свои руки. Ей следовало выпить пива из самой большой в ресторане кружки – может, это помогло бы разрушить изматывающее напряжение, охватившее ее после встречи с Олегом.

Недолго думая, она окликнула официанта. Пенистый напиток с лопающимися пузырьками воздуха возник перед ней в считанные минуты. Наверное, девушкам здесь наливают с особым энтузиазмом.

– Нервничаешь? – прямота Олега внезапно развязала ей язык. Анита сделала несколько больших глотков, кивнула и негромко сказала, сжимая кружку ладонями:

– Вся ситуация какая-то… неспокойная. История с Кариной. Мы с тобой. Мы ведь тоже разошлись не лучшим образом. Ты ничего об этом не сказал.

– И ты тоже, – его голос потонул в шуме соседней компании. Парень метнул хмурый взгляд в их сторону, резко пододвинул свой стул поближе и заговорил подруге прямо в ухо. – Но именно ты приехала в Выборг встретиться со мной.

– Я хотела увидеть тебя, – отрезала девушка, едва не добавив «и спросить, что и почему ты говорил обо мне Карине». Ответы ее серьезно интересовали, но стоит ли раскрывать карты и задавать подобные вопросы? Ведь тогда тема разговора перейдет на Карину, а это – плохая идея. Пора бы убрать из диалога общую подругу и поговорить о них двоих.

Она допила пиво, после чего кивком подозвала официанта и уверенно выдала:

– Амаретто.

С поднятым вверх большим пальцем тот скрылся.

Пиво здесь не поможет, нужен «помощник» посерьезней. С амаретто они сдружились в Академии, в самом начале учебы, когда каждый день приносил с собой вызов прежнему укладу жизни, а новые порядки немилосердно напрягали и заставляли соответствовать образу студента творческого, но в то же время ответственного и организованного. С последними двумя пунктами Анита плохо справлялась.

Официант поставил перед ней рюмку с ликером цвета миндаля. Олег недовольно покосился на нее, но ничего не сказал. Анита же быстро выпила первую стопку и выразительным кивком заказала вторую.

Ее друг сидел так близко, что она физически чувствовала исходящее от него тепло – а может, это спиртное взялось за работу. Приятный туман пробрался в сознание, и напряжение действительно стало спадать, но вместо него вдруг навалилось острое чувство вины за внезапный отъезд несколько лет назад, картины которого, словно кадры красочного фильма в кинотеатре, замелькали перед глазами.

Девушка шумно вздохнула и с силой потерла лицо, уже горящее и раскрасневшееся от тепла и алкоголя. Глядя перед собой в стол, выпалила как можно быстрее, чтобы решимость не покинула ее в середине монолога:

– Я чувствую себя паршиво за тот отъезд. Когда ты сравнил его со смертью мамы, мне хотелось удавиться. Я-то думала, что поступаю как лучше. Перед поездом я написала тебе открытку с вокзала – ведь ты кругом меня заблокировал, но забыла наклеить марку.

Официант принес вторую рюмку амаретто. Она мгновенно опустела.

– Тогда все в моей жизни казалось паршивым. Наверное, по-иному я бы не поступила даже при большом желании. Прости меня.

Неожиданно ликер ударил в голову, даже быстрее, чем Анита рассчитывала, – это с ее то опытом распития финского алкоголя! Не до конца осознавая собственные действия, она с грохотом отодвинула стул и обвила Олега руками, неудобно уткнувшись лицом ему в шею. Компания по соседству моментально притихла – наверняка заинтересовалась разыгравшейся драмой. Но девушка опьянела достаточно, чтобы мысленно послать к черту потенциальное мнение окружающих. Во время своих неуклюжих объятий она глазами нашла официанта, и в этот раз тот понял ее даже без кивка.

Сейчас все ее мысли занимал человек из прошлого, такой близкий и далекий одновременно. Очень хотелось сказать или сделать нечто такое, что отчетливо продемонстрирует всю глубину запоздалых извинений, но фантазия никак не желала идти навстречу. Вот черт, делать сложные иллюстрации или писать гребаные портреты в разы легче, чем подбирать слова в живом и таком непростом диалоге!