Телефон ожил вновь во время завтрака.

> антоша, ты не забыл? жду тебя на ужин

> нет, мама, я не забыл. отец будет?

> он уехал на празднование именин князя всеволода

Понятно. Пора бы привыкнуть. Макар Олевский – фигура публичная, застать его дома – задача для младшего сына, не политика и даже не юриста, невыполнимая.

>а влад?

> он тоже. это может быть полезным для карьеры твоего брата. антоша, приезжай, скучаю по тебе. мы не виделись почти месяц. у меня много новостей!

> надеюсь, они не связаны с пополнением в рядах высокородных девиц на выданье

Антон подумал и добавил смеющийся смайлик. Надо же как-то… смягчить.

>тошик, поверь: никаких красоток сегодня!

> а как же ты? ты самая красотистая красотка из всех. найди мне такую, как ты, мам – слова против не скажу

>ты, конечно, льстец, сын мой, но тебе придется понизить планку требований: таких, как я, уже не делают

Следующим в списке тех, кому Тони срочно понадобился в это воскресное утро (они сговорились не дать ему спокойно позавтракать?), оказался Богдан.

– Предатель! – взвыл Райяр, увидев через камеру планшета, как Олевский колдует у кофеварки. – У меня соломки… тьфу!… росинки маковой сутки во рту не было, я не спал всю ночь, а ты…

– Как ее зовут? – осведомился Тони, добавляя в кофе сливки и сахар.

– Ее зовут Эврика.

– Странное имя для девушки.

– Это не девушка, это наше с тобой богатое и знаменитое будущее! Думаешь, чем я занимался до самого утра? Я проводил расследование! И утром, в благодарность за немыслимые труды, ко мне явилось вдохновение. Тони, мы открываем агентство магической реконструкции! Ты рад?!

– Приехали, – вздохнул Олевский. – Таких агентств в Новой Арконе как собак нерезаных. Я ничего не имею против собак, но поле деятельности сие благодатной нишей уже давно не является.

– Ха! Ты ничего не понимаешь!

Богдан принялся с горящими глазами описывать свои ночные приключения. Квартиру Райяр снимал над дорогой колбасной лавкой. Магазин внизу доставлял Богдану немало беспокойств. Во-первых, элитные колбасы, непозволительная роскошь для молодого преподавателя на две третьих ставки, благоухали так дивно, что сводили Райяра с ума. Во-вторых, его ежеутренне будили вопли колбасника, из лавки которого таинственным, совершенно непонятным образом каждую ночь пропадало две-три палки очень дорогой «перцовой, по-алемански». В конце концов, Богдан не выдержал и подверг колбасника допросу. На дознании выяснилось, что почтенного Хлодвига Терентьевича регулярно обворовывали. В закрытом на десять замков здании. А в полиции на заслуги торговца не посмотрели, слушать его не захотели, угрожая даже… вы только подумайте!.. вытрезвителем!

– Я, как выдающийся выпускник Академии, коим ты тоже, кстати, являешься, предложил реконструировать вчерашние события. Вектор за вектором, воздействие за воздействием я восстановил цепочку событий… И что же я увидел на темпоральной схеме? Ты сейчас ужаснешься, друг мой! – Райяр таинственно понизил голос. – Тварь черная. Когти взрывают уличную пыль, слюна каплет меж клыков, шерсть угрожающе вздыбливается над…

– Кошка? – уточнил Тони.

– Кот, – Райяр ничуть не смутился. – Здоровенный котище, по две палки «алеманской с перцем» запросто через вентиляцию в коптильне утаскивал. Его маргиналы надрессировали, из брошенного дома у речки. На кота устроили засаду – отловили, пристроили в хорошие руки. Со сквотерами разобрался я.

– Сам? – удивился Олевский.

– Вот. Узри и содрогнись! – Богдан развернулся к камере ухом и с гордостью продемонстрировал сей орган в состоянии распухшем и слегка синеватом. – Схватка в сквоте была неравной. Поэтому нам в нашем агентстве понадобится голем. Возьмем в аренду или купим своего? Знаю одного преподавателя, делает кадавров на заказ. Дорого, но теперь без тени сомнения, – Райяр выразительно потер травмированное ухо, – могу сказать, что без грубой силы в нашем деле – никак.

– Нет никакого нашего дела, – возразил Антон. – У меня проект, у тебя монография. В городе несколько десятков МР-агентств, конкуренция немыслимая. Забудь.

– Вот ты, Олевский, сейчас жуешь свой сыр по акции… по пять бореев за фунт, если не ошибаюсь?… я же предлагаю тебе…

Богдан торжественно извлек откуда-то две палки сырокопченой с известным в городе золотым ярлычком. У Тон наполнился слюной рот. «Алеманскую с перцем» он очень любил… в той прошлой, богатой жизни.

– Колбасу? – тем не менее язвительно поинтересовался он, запивая слюну кофе, как назло, дешевым, с душком подгорелого.

– Дело. Ты лучший выпускник Криминалистики за десять лет! Тот случай… после него ты стал звездой!

Да, Антон пытался реконструировать тот день в замке, когда чуть не погиб и лишился Дара. У него бы получилось, если бы не проявившаяся на темпоральной матрице рядом с местом событий могила графа Горзулевича, который действительно оказался вампиром, в довесок ко всему в стадии посмертной ремиссии. То есть Антону не привиделся, а даже был все это время рядом, во плоти (почти не пострадавшей за три столетия) и в призрачном присутствии.

В результате нейтрализации опасного посмертия Олевский прославился на всю Академию и за ее пределами, но отделить темпоральный слепок одного события от другого, более энергетически сильного, у него не получилось. Антон так ничего и не узнал о тех фантомах. И о таинственной девочке тоже. С тех пор он все свое свободное время посвящал решению проблемы наложения слепков. Господи, пусть Капалов выбьет грант!

– Я тебе и в подметки не гожусь, – продолжал Богдан. – Тем не менее, это у меня, а не у тебя сегодня весь холодильник набит элитными колбасой и сосисками. Я пришлю тебе гуманитарную помощь с посыльным, а остальное бесплатно отдам в фудшэринг для бедных – круто я придумал, да? Такой пиар-многоходовочка! Это только начало! Кражи, домогательства, экономический шпионаж! Почему бы на этом не зарабатывать? Тьфу, я хотел сказать, на раскрытии этого дерьма! Соглашайся, Олевский! Я буду заниматься административной деятельностью и рекламой, в этом я особенно хорош, а ты – реконструировать.

Антон покачал головой.

– Я подумаю.

– Представь, какое это будет благодатное место для твоих исследований! Ты же сам знаешь: настоящий ученый не ограничивается лабораторией! Думай! И позвони, как надумаешь.

*Голем, гомункул – человекообразное существо искусственного происхождения. Выращивается в автоклаве или моделируется с помощью биопринтера. Управляется владельцем или передачей прав другому лицу посредством магического ритуала. Иногда гомункулов ошибочно именуют кадаврами.

«Введение в Квазифизиологию», учебник для первого курса Академии Магической Дискрепанции

Сначала в нос мне подули. Потом его лизнули. Затем слегка надкусили маленькими острыми зубками. Я терпела, храня остатки чудного сна. Если сейчас меня оставят в покое, я смогу вернуться в волшебные грезы и поймать сюжет сна за хвост. И додумать, что было потом. Я всегда так делаю.

Возня прекратилась, и я провалилась в дрему, обняв подушку и веря, что высплюсь, наконец, от души. Наивная.

– Вставай, лежебока!!! Подъем!!! Завтрак! Кушать тортик! Кормить! Кормить Ри-ши тортиком!

Меня тянули за волосы и кусали за ухо.

– Отстань. Ри-ши, отстань, – пробормотала я, прячась под одеяло. – Не хочу. Я спать хочу! Пусть тебя покормит твой хозяин!

Надоедливый пикси не унимался, перебравшись мне на плечо.

В моем мире эти неугомонные создания размером с котенка часто становятся домашними любимцами альвов, сидов и дриад. Они не могут полноценно разговаривать на языке людей и лесных рас, но способны улавливать в эфире нити чужих слов, понимать их, складывать в осмысленные фразы и повторять… безобразно долго. Ри-ши не сам сформулировал утреннюю побудку – его кто-то науськал и послал в комнату, чтобы не дать мне насладиться последними часами раннего утра в теплой кроватке! И я догадываюсь, кто это сделал.