— Вряд ли, — приняла в себя она глоток, — Такие, как он, привыкли все брать, что захотели. В данном случае тебя.

— Ну, почему меня? — пьяно растянула она слова.

— Да потому что ты красива, молода, умна и воспитана. Чем не идеал для такого, как Орлов. Голубая кровь, одним словом. Ему под стать.

— Лучше бы я умерла вместо бабушки, — всхлипнула Лина, — Налей еще, — но та спрятала бутылку за спину.

— Налей, пожалуйста, — попросила она, глядя на Свету просящим взглядом.

Та подумала и налила полбокала. Лина вырвала из ее рук бутылку и отскочила к окну. Там глядя на Светку поднесла ко рту и опрокинула ее в горло. Она прихлебывала и почти давилась. Потом икнула и, отбросив ее в сторону, вдруг закатила глаза и начала оседать по стене.

— Ты что это? — бросилась к ней Светка, пытаясь подхватить отяжелевшее тело.

— Помогите! — закричала она отчаянно, — Помогите же кто-нибудь!

Двери открылись и в комнату ворвались телохранители. Один из них подхватил безвольное тело на руки.

— Врача, — отдал он резко приказ, — Срочно.

И положил на стоявший рядом белый диван. Лина лежала бледная, с посиневшими губами, безвольно свесив руку и повернув голову.

— У нас ЧП. Срочно врача, — проговорил охранник в микрофон около рта.

Через десять минут быстро вошли двое с носилками и молодой доктор с медицинским саквояжем.

— Что произошло? — строго спросил он у мужчин.

Те кивнули на Светку.

— Ты скажи, — обратился он к побледневшей девушке, с округлившимися от ужаса глазами.

— Она выпила почти всю бутылку коньяка, — выпалила Светка, — Я не смогла ее остановить, — оправдывалась она.

Доктор кивнул и, вытащив фонарик, принялся светить Лине в глаза, поднимая веки.

— Она жива? — стонала Светка, прикрыв рот ладонью.

— Жива, пока, — пожал плечами врач, — Берите, — кивнул помощникам, и они бережно подняли тело и положили на носилки. Потом взялись за ручки и понесли через рабочий выход.

— Куда ее? — с отчаянием спросила Светка старшего телохранителя.

— Скорее всего, в клинику. А вас давайте отвезем домой, — подал он ей свою руку.

— Да-да, — растеряно сказала Светка, — А можно ее завтра навестить?

— Все вопросы у Виктора Степановича, — холодно ответил мужчина.

Он подал ей локоть и, прихватив со стола остатки кольца, повел ее на выход.

— Вот и пообедали, — угрюмо произнесла Светка и покачала головой.

Пролежав в отдельной палате трое суток, Лина была крайне расстроена и в растрепанных мыслях. Она чувствовала себя запертой в каком-то тяжелом сне и никак не могла очнуться. Да к тому же, как сказал молодой милый доктор, ее еле откачали от отравления коньяком. Не то, чтобы тот был некачественным, скорее наоборот, очень хорошим, притом страшно дорогим, двадцатипятилетней выдержки. И выпила она почти все пол литра и без закуски. Хотя, какая в то время могла быть закуска, когда она топтала все ногами.

Откинувшись на спину и прикрыв глаза, девушка вспоминала случившиеся и хмурилась.

— Надо что-то делать, пока еще есть время, — размышляла она, оглядывая помещение, где находилась.

Это был номер люкс: отдельный, с телевизионной панелью на стене, с холодильником. У окна стоял стол, на котором была разложена книга и рядом плетеное кресло. И еще несколько вазонов с цветами. Запах разноцветных букетов роз наполнял помещение ароматом и перекрывал больничный, хотя тот все же слегка чувствовался. Лина привстала на локтях и попыталась присесть, но тут же застонала от вдруг закружившейся головы и легла обратно, зажмурив глаза. Полежав немного, попробовала еще раз, но почувствовав не только головокружение, но и тошноту, решительно откинулась на подушки.

— Ну и нажралась же я, — хмыкнула она.

Полежав немного, прислушивалась к себе и сделала вывод, что все в порядке, только плохо, как после отравления. Когда-то она испытала такое, но ее выходила бабуля. Лина была еще студенткой первокурсницей, впервые напилась и накурилась в компании таких же молодых и ранних. Как она добралась до дома и как осталась жива и даже не изнасилована, до сих пор не может вспомнить. Только то, что рассказала ей бабуля, когда она ввалилась в квартиру и едва промолвив:

— Мне плохо, — свалилась на руки старушки.

Бабуля приводила ее в порядок сутки, чем-то отпаивала очень горьким, потом очень кислым, потом кормила с ложечки куриным бульоном. Тогда-то она и решила, что больше никогда не возьмет в рот ни ту, ни другую заразу, только вода или что-то ее не крепче. А уж табак, так и не брала вовсе, даже дыма не выносила. Поэтому ни в какие клубы «по-интересам», ни на вечеринки с неизвестной публикой, она не ходила. И познакомиться с кем-то из мужского сословия не могла, да и не хотела. Иногда позволяла себе посидеть в кафе с той же Светкой и поваляться на пляже летом с книжкой, где-нибудь в тенечке. Правда ее постоянно звала к себе Тамара, обещала исторические экскурсии, пляжи, кофе и печеные вкусности. Вот она и сподобилась — впервые посетила эту благословенную страну и сразу в нее влюбилась, удивительную, сочетавшую в себе Восток и Запад. И если бы еще не случившееся позднее, то есть смерть бабули и эта встреча с сумасшедшим мужиком, что так властно распорядился ее жизнью, то она была бы полна хороших впечатлений от прошедшего. А теперь и не знает, что делать и как поступать.

— Он что-то говорил, что уже продана моя квартира? — ахнула она и застонала, — Ах, твою же япона маму! Неужели, правда? Может все врет? Хочет проверить меня на вшивость? Или, в самом деле? А работа? Ну, с ней может так и случиться, если захочет кого прижать. Деньги — могут многое, но меня-то ему не купить, тем более после всего случившегося.

Лина осторожно присела на постели и попыталась повернуть голову в одну сторону, затем в другую. Слегка подташнивало, но все же было уже лучше.

— Так, — начала спускать ноги с кровати, — потихоньку и будем делать.

Она уже почти слезла и попыталась встать, но ноги подвели, а скорее слабость и она, качнувшись, вновь присела на постель.

— Еще рано, — проговорила вслух, — но пробовать стоит.

В это время открылась дверь и вошла медсестра и уставилась на сидевшую Лину.

— Вам пока нельзя, — покачала она головой, — Слабость и головокружение есть?

— Да, — промолвила Лина, — и еще подташнивает слегка.

— Это от сильного отравления. Сейчас сделаем еще одну капельницу, и уже завтра будите как огурчик, — улыбнулась она профессиональной улыбкой.

— А где я? — показала на окружающие ее стены, — И кто за это платит?

— Вы в частной психологической клинике, а платит ваш жених, Виктор Степанович Орлов.

— Жених, — фыркнула Лина, — чтоб ты пропал, сволочь.

Медсестра посмотрела на девушку удивленными глазами, но смолчала. Подтянув капельницу к кровати, вставила иглу в катетер в вене на руке и также молча присела в кресло, взяв книжку в руки.

— Видимо персональная сестричка, — и зло скривилась, глядя, как та уткнулась в книгу и перестала обращать внимание на больную.

Лина лежала и думала с горечью, что пути, вероятно, отрезаны и ей необходимо что-то предпринять, чтобы совсем не свихнуться от теперешней ситуации. Получалось, что ее силой заставляют выйти замуж, нет уже своей жилплощади, нет и работы.

— Кроме того, где ее телефон и документы, черт возьми! — возмущалась она мысленно и вздыхала.

— Как вас зовут? — обратилась она к медсестре.

— Наташа, — оторвалась та от чтения и взглянула поверх книги.

— Наташа, — начала Лина, — когда придет врач, мне надо с ним поговорить?

— На вечерний осмотр, — ответила сиделка и вновь уткнулась в книгу.

Лина смотрела на нее и понимала, что лишена даже возможного личного откровенного разговора.

— Эта кукла в медицинском халате ничего не скажет, — скуксилась она, и закрыла глаза, — Буду думать сама и сама же делать выводы. Но после. Надо обождать.

Медсестра еще пару раз подошла к капельнице и вскоре освободила Лину от этой процедуры.