— Жди меня, дорогая, я постучу.

Она вздрогнула и толкнула рукой дверь. Там уже сидела Лизавета и улыбалась ласково.

— Поздравляю, Галина Сергеевна, и позвольте мне помочь.

Переодевшись, Лина отпустила горничную и присела на край кровати, ожидая прихода мужа. Она дрожала и боялась. Все же те слова в инете, что читала про него, еще не исчезли из головы, и она примеряла их на себя. Понимала, что все это просто зависть и инетовские грязные сплетни, но пока сама не знала, что ей придется испытать.

Виктор постучался и, не дожидаясь ответа, вошел, закрывая за собой дверь. Он был в длинном шелковом халате. Развязав пояс, бросил его на кресло и остался голым. В свете ночного бра, его тело, казалось, было вылитым из бронзы. Широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги — все было в нем красивым, но у девушки не вызывало желания обладать им, она лишь смогла оценить его. Подойдя к Лине, он поднял ее на ноги и начал развязывать тесемку у горловины прозрачной рубашки. Медленно обнажил плечи и погладил их, прикасаясь губами с легкими поцелуями к шее, плечам, груди. Сбросив сорочку на пол, подхватил девушку на руки и осторожно опустил на расстеленную кровать. Холодные простыни коснулись оголенной спины Лины и ее передернуло. Виктор принял это по своему, и принялся целовать ее всю короткими отрывистыми поцелуями, приговаривая полушепотом.

— Хочу…хочу…тебя…всю тебя…

Лина повернула голову в бок и закусила губу, приготовившись к неотвратимому. И, после некоторых манипуляций с ее телом, Виктор с силой вторгся в лоно. Лина вскрикнула от боли. Придержав ее, он шептал, страстно целуя ее лицо, шею, губы.

— Девственна…чистая…девочка моя…только моя…

Лина пыталась вывернуться, но не могла и затихла. Но Виктор не оставил ее и начал движения все быстрее и быстрее. Вскоре он выгнулся и захрипел. Внутри у нее стало как-то уж скользко и мокро. Он тяжело дышал и вновь целовал уже властным поцелуем.

— Теперь ты моя жена, — проговорил он ей в губы, — и надеюсь, что скоро понесешь от меня. Я буду приходить каждую ночь, и каждую ночь ты будешь отдаваться мне. Сейчас тебе больно, но потом ты войдешь во вкус, и мы будем предаваться любви не один раз за ночь.

Он откинулся на бок и встал. Закутавшись в халат, небрежно бросил.

— Вымойся. Сегодня я тебя больше не потревожу.

Постояв немного, будто ждал, что она скажет в ответ, повернулся и вышел. Лина слышала, как за стеной хлопнула дверца бара и стук бутылки о край стакана. Она полежала немного и прошла в ванную комнату. Включила душ и встала под тугие струи. Она плакала.

— Не так я себе представляла свою первую ночь, — шептала она, закрыв глаза и вспоминая боль и стыд от первого соития, а будет ли лучше, она не знала.

Лучше не было. Все было по-прежнему. Каждую ночь муж пытался расшевелить свою супругу, предлагая ей новые варианты любовных утех, но она шла на них, скрепя зубами и оставалась холодна. Он нервничал, злился и брал ее силой. Лина едва выдерживала его страсть и боль, в почти сухом лоно.

— Неужели я фригидна и бесплодна? — кривилась она, когда приходили ее женские дни. Но в то же время она радовалась, что может отдохнуть от притязаний мужа. Он вообще в такие ночи не спал даже рядом, объясняя ей тем, что готов брать ее и нетрадиционно, так как страсть его перехлестывала, и он болел, то есть болело его стоЯщее мужское достоинство. Несколько раз он брал ее в душе, иногда сажал к себе на письменный стол или поворачивал на нем животом и брал сзади. Лина не сопротивлялась. Она отдавалась ему и терпела. Она ждала беременности, как манны небесной, думая, что тот отвяжется, наконец, от нее и даст спокойной жизни. Но дни проходили за днями, а ее все не было.

— Ваша жена абсолютно здорова, — говорили ему в платных клиниках, куда они обращались по этому поводу, — вы тоже. Ждите. Бывает и такое. Наберитесь терпения и не оставляйте попыток.

Он и не оставлял.

Прошло полгода.

Как-то утром, после почти бессонной ночи, Лина почувствовала резкую тошноту и еле добралась до унитаза. Ее полоскало прилично. Она, обессилив, просто сидела рядом, уронив голову на руки. Подскочивший к ней Виктор, сначала испугался, а потом, подхватив на руки, принялся целовать.

— Наконец, наконец все свершилось. Я скоро стану отцом. У меня будет наследник, — повторял он, целуя ей лицо, руки, грудь.

Завтрак прошел в восторженном молчании со стороны Виктора и в тревожном со стороны Лины. Светка смотрела на них и не понимала. И только через час, когда Лина призналась ей в своем утреннем недомогании, радостно всполошилась.

— Теперь тебе нужен покой и хорошее питание. А еще режим, я читала в инете. Там много пишут про беременность. Думаешь ехать к гинекологу и вставать на учет? Это обязательно, — направляла она ее, выполняя роль старшей в семье.

Лина уже не удивлялась ее тону и манере говорить. Светка, как-то незаметно, прибрала все к рукам и теперь ее слушались все, кроме Лины и Виктора. К ним она еще не подбиралась так близко, чтобы указывать, как это делала всем в доме. Вначале ей удивлялись, потом возмущались, а потом и привыкли, глядя на равнодушную хозяйку и занятого хозяина.

Светка спала с Олегом, и тот рассказывал ей обо всех сплетнях и высказываниях, что велись в доме. Она поощряла его к этому не только телом и ласками, но и подарками, которые делала для нее Лина. Она не считала деньги и та понемногу подворовывала у нее с карточки, когда Лина посылала ее за необходимым, по мелочи, или ехали вместе за подарками и обновками. Чтобы не захотела Светка, Лина ей не отказывала, и та еще не совсем ополоумев, даже иногда сдерживала ее порывы, купить дорогое белье или же вторую шубку, но поощряла в подарках прислуге, особенно для Олега, объясняя тем, что хозяин просто не знает, что тому подарить, а ей он открыт и доверяет ее вкусу. Таким образом, гардероб камердинера был полон новых вещей, а также счет его второй карты, и не хозяйского банка, от греха подальше. Светка тоже завела себе еще одну карту и тоже сбрасывала туда остатки сдачи или подачки хозяйки. Все были довольны, и всем было все равно. До тех пор, пока Лина не забеременела. Теперь в доме все подчинялось ее состоянию и ее здоровью: личный и постоянный врачебный присмотр, режим сна и питания, прогулки и спокойствие — все работало только на Лину, то есть на наследника. И Виктор оказался прав — при определении пола оказалось, что будет мальчик. Фото с эмбрионом вставил в рамку и поставил перед собой на рабочий стол в офисе и показывал всем, хвастаясь будущим наследником.

Лина получила за него паюру с синими сапфирами и бриллиантами.

— Это тоже в семейную копилку? — сморщилась она, когда Виктор вручил её, после того, как узнал, что будет мальчик.

— Я же обещал осыпать тебя золотом, — смеялся тот, застегивая на шее жены колье, стоимостью московской квартиры.

* * *

Прошло пять месяцев. Лине все тяжелее было переносить беременность. Она два раза падала в обморок, и ее продолжало тошнить по утрам. Правда, она глотала специальные таблетки, и они помогали, но все же само состояние выматывало. Ей предлагали лечь в клинику, но она не соглашалась. Все ей казалось, что там-то она и не сможет находиться долго.

Приближалась годовщина их свадьбы и Светка предложила отметить ее. Заказали в своем ресторане зал, меню, пригласили нужных людей и знаменитостей. Лина в беременности еще больше похорошела, она ей шла, как идет каждой женщине, носящей будущую жизнь. Одетая в длинное шелковое платье цвета темной ночи, с сапфирами на открытой шее, она была царственно хороша. Когда вышла на сцену под руку с высоким красивым банкиром, затянутым в черный фрак и белоснежную рубашку с платком, закрепленным у горла бриллиантовой булавкой на манер моды средних веков, им хлопали от души, любуясь великолепной парой. Задарили цветами и подарками, а приглашенные известные певцы и музыканты посвящали им своё творчество. Все катилось по заведенному порядку: тосты, поздравления, танцы.