Ксения наслаждалась поздней осенью. Надоедливые дожди ее не раздражали, а успокаивали. Удовольствие было одно – бассейн. Она проводила там чуть ли не весь день. Отдых надоел уже на пятый день. Хотелось домой. Но останавливало одно – страх перед детьми. Перед новым витком жизни. Наконец, нервы не выдержали, и она, бросив отдых, поехала к маме Вере. Там, решила Ксения, быстрее придут силы, уйдет страх. Мамино тепло согреет душу. А для нее это было главным условием перед стартом, родительским стартом и на многие – многие годы.

Ксения ехала в электричке и смотрела в окно. Мысли в голове отсутствовали. Она просто наблюдала за мелькающим тусклым не радующим глаз ноябрьским пейзажем. Покорно отдавшись судьбе, спешила в теплоту родного очага. Позвонив с местного телефонного автомата на работу маме Вере, она узнала, что та дома и больна уже вторые сутки. Ксюше будто кто пятки смазал скипидаром. Она бежала по улицам, запыхаясь, влетела по лестницам на пятый этаж и позвонила, судорожно глотая воздух. Закутанная в козью шаль мама Вера открыла и испуганно смотрела на названную дочь.

– Что случилось опять?

– Стометровку бежала. Похоже, время олимпийское, – заходя в квартиру, сбросила с себя холодное пальто и только потом обняла мать, – что одна валяешься больная, не могла позвонить?

– Ты ведь в санатории?

– Я что в Африке? Два часа с пересадкой потратила. Да и какой тут отдых! Не умею тратить время попусту. Соскучилась по тебе. Дети ждут, работа.

– Ну, слава богу, никаких неожиданностей! А то я, было, подумала…

– Что я принесла еще одного найденыша? Хватит и одного на всю оставшуюся жизнь. Ты что – нибудь ела?

– Лекарства пила.

– Понятно. А температура?

– Спала. Сейчас уже небольшая.

– Сколько?

– Тридцать семь и девять.

– Ладно, не стой только. Ложись в кровать. Начну лечить тебя, кормить, жалеть, – засмеялась Ксюша и пошла на кухню. Увидев почти пустой холодильник, сердито замотала головой, оделась и, молча, пошла в магазины.

Принесла несколько пакетов, загрузила холодильник, сварила куриный бульон, накормила мать. Сама успела поесть на кухне, пока готовила любимый салат Веры Ивановны. Смерила температуру, которая опустилась, к счастью, несколько ниже. Потом налила обеим виноградного сока и стала рассказывать подробности своей столичной жизни. Увидев сморившуюся от сытости больную мать, ушла на кухню и закурила, предварительно открыв форточку. Первую сигарету она попробовала в день переезда тетки. Да так и привыкла к этой гадости. Посидев с полчаса, она стала звонить по сотовому в агентство о том, что может выйти на работу через три дня. Ее решению вдруг обрадовались, известив о приятном событии и предупредив об особой ответственности. Ксения вновь закурила. «Два дня около мамы и в дорогу», – решила она. Заранее созваниваться с Егором боялась: а вдруг увезут куда-нибудь детей, спрячут. Тогда придется подключать милицию, а ей этого никак нельзя было допустить. Время будет упущено: с малышами на первый день одна Лиза не справится. Выйти на работу Ксения обязана была в оговоренный с начальством срок. Ожидался приезд ее старых знакомых из Германии. На этот раз они затребовали у агентства однозначно Смирнову не как гида, а как переводчика для больших переговоров. Срывать такой хорошо оплачиваемый заказ фирме было не выгодно, и Ксении не хотелось подводить друзей. Ко всему и самой была интересна такая работа.

– Почему я всегда попадаю в почти безвыходные ситуации? – злилась она вслух, – на роду что ли написан лабиринт.

– Ты чего ругаешься? – вошла в кухню Вера Ивановна, – Ты что, девонька, научилась курить?

– Зачем встала?

– Твою вонь унюхала. Что за новость?

– Дура. Позвонила в агентство, что могу выйти на работу.

– Ну, и что?

– Думала, что они, как всегда, будут смеяться надо мной. А они приказали выйти через четыре дня.

– Что так?

– Меня запросили немцы для переговоров. Замена исключается. Они поставили условие, что нужна только Смирнова.

– Вот видишь, ты пользуешься авторитетом. Мне приятно.

– А мне нет. Как я оставлю тебя больную?

– Господи, о чем ты думаешь? Я уже встала на ноги. Только не шуми. Температуры нет. Замеряла только что.

– Все равно два дня дома. Вечером забираю детей. Один день помогу Лизе. Успею.

– Умница. Ты все уже просчитала, а куришь одну за другой. Бросай. Я больная! – сердито ласково засмеялась Вера Ивановна, – Ставь чай. Пить хочу.

– Давай сначала сок, а потом лучше кофе, отменный купила.

– А денег – то оставила на дорогу?

– И на дорогу, и на детей, и на Лизу, и на тебя, и на себя тоже. Тут требуется новое платье купить. А возможно два: на прием и на банкет. Полагается, мама.

– И сколько же стоит?

– Не спрашивай. У.Е. Но у меня дома есть заначка. Хватит. А там хорошая зарплата. Немцы не тянут с переводом денег.

– Смотри. А то я залезу в свою заначку.

– Прибереги ее, пригодится.

Время пробежало в хлопотах на кухне. Мама Вера уже уверенно ходила по квартире. И тоже волновалась, когда Ксения заказала такси на Москву.

– Позвони, как заберешь.

– Из машины звякну. Ты только не волнуйся. Он у меня на большом крючке до самого моего замужества.

– Всякий крючок может и сорваться.

– Щука, как я, да карасиков трое. Вряд ли. Главное, уехать от них без криков.

– Люди интеллигентные.

– Бабушка заголосит.

– Вытерпи.

– А что остается? Ладно, мамочка, такси зовет. Не болей. Берегись сквозняков, пожалуйста.

– С богом, дочушка, с богом. Удачи тебе. Карасики уже большенькие, Лиза справится, однако, и тебе придется много помогать ей. Ох, взвалилось на свои плечики! Все. Иди.

Сев в такси, Ксения попросила водителя ждать, объяснив ему причину. Подъехали к самому подъезду. «Похоже, пошла светлая полоса! – Вскрикнула она про себя, увидев большую трехместную коляску и Егора, – попала на прогулку».

Ксения решительно направилась к Егору. Он узнал ее, когда та вплотную подошла к нему.

– Ну, Егор, я за детьми. Никаких резких движений! Мы все оговорили с тобой заранее. Бери малышей и неси в машину, – приказала Ксения и взяла из коляски первого попавшегося ребенка. Все трое спали, и это было кстати. Она быстро уложила одного и пошла за другим, так как Егор не мог сдвинуться с места. Осторожно, чтобы не разбудить детей, Ксения взяла в руки обоих и опять, приказным тоном бросила Егору: «Беги домой и принеси их бутылочки. Давно они ели?»

– Полчаса назад, – промычал напуганный отец.

– Отлично. Иди. Не забудь их документы.

Егору ничего не оставалось, как убежать в подъезд. Скоро оттуда появилась вся семья Казаковых. Предусмотрительный водитель посоветовал заклинить дверь, чтобы не произошло какого-нибудь казуса. Ксения ждала у передней дверцы машины. Бабушка рыдала в платок, Петр Савельевич молча подал ей белый сверток с бутылочками, – промолвив, что дети давно едят с ложки, а здесь сок на случай, если они проснутся и захотят пить. Ксения поблагодарила его, сама взяла из рук Егора свидетельства о рождении детей и их медицинские карточки, так как он не мог сделать и шага.

– Не забирали бы детей, – взмолилась мать.

– Я ведь обещала.

Все трое Казаковых опустили взгляд, потом кинулись к машине поцеловать внуков, но дверца не открывалась.

– Прощайте! – сказала она скорее родителям, чем Егору, и села в машину. Водитель тронулся с места, не раздумывая ни секунды.

Малыши проспали до самого дома. Водитель такси любезно помог донести детей до квартиры. Лиза подхватили одного, пока Ксения снимала пальто, двоих держал дядя Степан. Потом выскочила Лиза и забрала второго. В то время как хозяйка рассчитывалась за поездку, дети уже были в детской, и оттуда уже послышался плач. Поблагодарив водителя и закрыв дверь, Ксения, в первую очередь, приняла душ, и чистая пошла наводить порядок в главной комнате. Лиза уже разложила каждого ребенка в индивидуальную кроватку.