- Тогда прошу к церкви, молодые госпожи, - преподобный Будимир ухмыльнулся еще раз и приглашающим жестом указал в сторону шатров.

   Внутри оказалось достаточно просторно и сильно пахло благовониями. Про себя Улада отметила, что в них явно намешано что-то из запрещенных трав, которые только страдающим от сильных болей знахарки давали. Большое количество свечей и искусно расставленных канделябров создавало иллюзию, что потолок несколько выше, чем это было на самом деле, а красивые, словно бархатистые балахоны немногочисленных сектантов играли в этом свету дивными красками. У дальней стены стояло некое сооружение, которое можно было бы принять на алтарь, а на самой стене -- традиционный для сектантов круг, в точности такой же по форме и исполнению, как и амулеты.

   - Мама, а ты сошьешь мне такое платьюшко, как у во-о-он того дяди? - громко спросила Янина, заставив вышеуказанного дяденьку, уже изрядно выбеленного сединами, зайтись в кашле. Хотя, вынуждена была признать Улада, балахон того и правда был хорош -- расшитый красивыми нитями и идущих до пола тяжелыми складками. А дочкин звонкий голосок вернул ей уверенность и придал сил.

   - Преподобный Будимир, - обратилась к своему невольному провожатому молодая женщина. - Расскажите, что у вас сейчас проходит за... э.. служба?

   - Сегодня мы возносим молитву богу Солнце, - с готовностью начал рассказ мужчина. - После полудня, когда бог Солнце полностью войдет в свои права, мы принесем ему жертву.

   - Жертву? - как бы невзначай переспросила Улада, надеясь что голос не выдал ее нервозности и нетерпеливости.

   - Да, бог Солнце любит всяческие фрукты, иногда мы отпускаем в небо пару голубков, - продолжил преподобный.

   - А... кровавые жертвы? - вкрадчиво поинтересовалась русоволосая мамочка, слегка покраснев от своей нахрапистости.

   - Да боги с вами, милочка! - засмеялся Будимир, а несколько стоящих неподалеку сектантов поддержали товарища негромкими смешками. - На кой богам могут понадобиться бестолково убитые животные, когда от живых всем боле пользы?

   - То есть даже обрядов никаких на крови нет? - недоверчиво уточнила Улада, сбитая с толку поведением служителей шатра.

   - Даже представить боюсь, чему там учит вас ваш бог, если вы такие вопросы задаете, - покачал головой господин преподобный.

   - Ма, пи-пи! - завошкалась в перевязи малышка-Дарина, чем очень обрадовала свою мать. Улада, лепеча извинения, схватила за руку старшую дочь, уже приноровившуюся потрогать красивый кованый подсвечник, и поторопилась к выходу.

   - Заходите еще, госпожа! У вас очаровательные дочки, - громко попрощался преподобный Будимир, не сводя с компании своего цепкого и колючего взгляда.

   Улада как можно быстрее прошла в парк, нашла уединенный кустик и высадила дочь, попутно переводя дыхание. Шатры остались позади, хотя одежда у всех пропахла благовониями так, что теперь ей дня три придется висеть на улице.

   - Мам, а мороженый лёд будет? - сразу взяла быка за рога старшая из сестричек.

   - Будет, доча, будет конечно, - кивнула головой Улада, походу опять усаживая в перевязь младшую дочь и направляясь в сторону дома.

   - А Рыжий придет? - не отставала Янина.

   - Придет, - опять кивнула мать. - И мне есть о чем рассказать им с Тришей.

   - Тиша! - радостно завизжала Дарина. - Лизий!

   - Да, да, вечером придут обязательно, - рассмеялась реакции дочерей Улада которую потихоньку отпускало напряжение последнего получаса. - А теперь пойдемте домой и каждая получит по порции маминых щей.

   - Ну мам! - обиженно надула губы Янина.

   - А потом -- замороженный фруктовый сок, как договорились, - снова рассмеялась русоволосая мамочка. В обществе своих девчонок она всегда чувствовала себя прекрасно, а еще больше она была довольна собой -- ведь ее маленькая авантюра удалась.

   Глава 4.

   Стражнику, али воину, али судие и помощнику его полагается потрудиться на благо государства два десятка весен. Работу свою должон он выполнять на совесть и честь по чести <...> да каждые полдесятка весен надобно переезжать в иной город, Уставом да Советом столичным определенным, дабы не было места ни дружбе порочной, ни поборам, ни службе дурной.

   <...> И не полагается иной семьи стражнику, кроме как службы, пока не потрудится во славу государства родимого срок полный. После же, волен он делать что сам посудит требым, но ежели решит не оставлять пост свой, то только во благо и почести то будет.

<p>

(отрывок из Устава Стражи)</p>

   - Так и чем же ты у себя дома-то занимаешься? - Радомир наконец отвлекся от своей удочки и обратился к товарищу. Пообщаться они смогли лишь следующим после приезда Милана вечером, да и то благодаря Бусе, милостиво согласившемуся присмотреть за харчевней в обмен на обещание принести мальков в его коллекцию.

   - А чем плотник заниматься может? - отмахнулся курчавый брюнет, неловко перебирающий наживку. Рыбалка ему никогда особо не давалась, но иного такого спокойного мужского занятия, дающего время поговорить и душевно помолчать, старинные друзья не нашли. - Дай мне бревен побольше и я тебе дом поставлю, да со всей утварью. А Колотушка мой тебе такой рисунок на ставеньках выдолбит, что ахнешь.

   - И много заказов? - поинтересовался Радомир, попутно прихлопнув на шее доставучего кровожадного комара.

   - На жизнь хватает, - белозубо улыбнулся Милан, а товарищ детства сразу смекнул, что работа за ним чаще бегает сама, да он текает шустрее. - Сам-то как? Ты отчего до сих пор не женился -- такой парень видный, харчевня у тебя вон знатная.