Рыжий еще раз муркнул, подтолкнул мордой рыжеволосую стражницу к двери и добродушно сказал:
- Зато тебя дома ждут вкуснейшие пирожки тетушки Лады.
Глава 2.
Не всякий ребенок в семье -- гость, но каждый должен быть привечен и обласкан, накормлен и напоен. Старшее чадо остается подле родителей буде то хоть девица, хоть парень. Следующее чадо должно готовить к службе на благо государства родимого, чтобы спор любой разрешить мог -- али военным, али стражником, али судией и иной семьи, окромя государства, не имеет боле. Остальных же детей надобно в установленный срок отпустить в учение к тому мастеру, дело которого им любо, да не удерживать подле себя доле 20 весен.
<p>
(отрывок из Устава Стражи)</p>
Тесто для хлеба -- оно особое. Как хлеб испечешь, так и будет в семье -- ссора или лад. Поэтому делать его надо с душой, любовь вкладывая. Опару обязательно на ночь поставить, а утром на рассвете тесто вымесить и в печь, чтобы румяная буханочка ждала домочадцев к завтраку. Только таким вот хлебом и накормит хозяйка до отвала, и душу излечит, а ежели в дорогу даст буханку, то путь покажется ближе и спокойнее, как под крышей дома родимого.
Именно так хлеб пекли матери семейств. Именно такая буханка -- круглая, пышная, с любовью приготовленная -- каждое утро появлялась на столе у Улады. И такой же хлеб она давала с собой мужу, когда он уходил с очередным караваном.
- У тебя хлеб как у мамы моей получается, - задумчиво сказала Триша, грея в руке кружку с парным молоком. У ног ее терся и мурлыкал Рыжий, который свою порцию молока уже вылакал и теперь блаженно бездельничал, изредка бросая взгляды на пока еще сидящих за столом маленьких девочек.
- Это потому, что я тоже мама, - весело отмахнулась Улада. - Каждая мать семейства обязана уметь печь такой вот хлеб, делать пироги, варить щи чтобы все были сыты и довольны. Еда -- она же как лекарство: если правильно приготовлена, то и в семье всё хорошо да ладно.
Улада сняла передник, убрала со стола миску из-под сметаны, с которой все и ели хлеб, и уселась рядом с подругой, машинально начиная переплетать косу. Коса была темно-русая, знатная, толщиной с кулак, и молодая женщина ею очень гордилась. Особенно волосы стали лучше выглядеть после рождения второй дочки -- верно говорят, что девочки матери красоту прибавляют. Хотя и раньше Уладе было на внешность жаловаться грех -- парней рядом с ней увивалось всегда достаточно, хотя девушка и была первым ребенком в семье. И даже молодого да перспективного помощника караванщика не остановила перспектива, что жену надо не в свой дом вести, а самому с ее родителями жить да приглядывать за ними. Так и сыграли свадебку, когда со следующим караваном приехал.
- А кто хочет причесать милого пушистого котика? - с некоторым вызовом промурлыкал котяра, приподнимаясь с пола и отправляясь на теплое, залитое солнечным светом крыльцо. За ним тут же потопали две пары ножек: бойкая трехлетняя Янина и еще не шибко уверенно топающая годовалая Дарина. Девчонки были обе похожи на мать -- такие же русоволосые, круглолицые, с четко очерченными ротиками и вздернутыми носиками, обещая в будущем стать еще более похожими и столь же статными.
- Знаешь, мне иногда кажется, что вас к нам сам Бог направил, - Улада оперлась локтями о стол, глядя на хохочущих дочек и отфыркивающегося, но довольного кота.
- А нам - вас, - согласно кивнула рыжеволосая стражница, прикидывая сколько шерсти у ее помощника будет вычесано, а сколько - выдрано. - Я-то уже привыкла, а Рыжему совсем без детей скучно, он же не к такой жизни готовился...
- Письмо от матери пришло? - переменила разговор подруга.
- Пришло, - Триша заметно помрачнела. - Пишет про погоду, про отца... Похвасталась, что деревянные игрушки Вячеслава какой-то иноземный купец расхваливал, весь товар в час скупил. Аж на два листа с двух сторон письмо написала в этот-то раз.
Семь лет назад Вячеслава, второго сына в семье, провожали шумно на службу в стражники. Не помнит уже никто, чего их с товарищами понесло к обрыву у реки, но под утро в дом родителей Тришы принесли сына с переломанными ногами и его помощника, косматого огромного Жалейку, со свернутой шеей. После такого дорога в стражники Вячеславу, с пятнадцати весен готовившегося к службе, была заказана, а вместо него из дома проводили Тришу, бывшую младше брата меньше чем на год и готовившуюся вместе со своим котом по кличке Рыжий обучать детишек. Брат еще долго горевал и лишь в последние пару лет занялся плотничьим ремеслом. Но вот от Тришы вся семья отдалилась. Вроде и не виновата она была, и службой в страже не грезила, а обижаться на младшую оказалось диво как удобно. Первые два года Триша еще ездила на побывку домой, а потом лишь изредка письма писала. Всё и правильно, про чадо, уходящее на 20 весен служить подальше от дома, как и забывали.
- Сегодня соседки только и болтали, как про Игната, - перевела в другое русло разговор Улада. Она и сама ощущала неловкость от разговоров о семье Триши, но при этом знала, что подруге надо на эту тему выговориться. - Всё никак не укладывается в голове, что где-то рядом с нами чудовище такое бродит. Ведь мальчишка-то совсем был, ему весен 18, первенец в семье еще, опора родителей.
- Не знаю, подруга... - Триша опять перевела задумчивый взгляд на Рыжего, уже устроившего свалку с девчонками. Ее всегда очень удивляло, как такое вот независимое и ленивое животное может так сильно любить маленьких детей и столь активно с ними играть. - Может это кто из приезжих, может караванщики, - стражница сделала вид, что не заметила, как передернуло ее товарку, - а может все четыре случая и не связаны друг с другом. Мне сейчас расследование вести не доверили, а Любава информацией делится нехотя.
- Ой ли, - недоверчиво покачала головой Улада. - Вот так вот взяли да порезали ножом именно парней, именно ночью и друг с другом не связанные люди. Верится с трудом.
- Вообще-то мы еще к сектантам присматриваемся, - высказала последнюю из версий Триша. - Они у нас три месяца как со своими шатрами стоят, мало ли чего они там своим божкам из жертв преподносят. Вдруг у них ритуалы какие есть, с жертвоприношениями?
