Диана оценивающе смотрела на Вику, общалась на всеразличные темы, пытаясь вывести на чистую воду девушку, понять из чего та слеплена. Долго времени не потребовалось, чтобы понять из какого та теста.

— Поступать на физмат, это сильно, — Диана была художницей и никогда не могла понять людей, склонных к точным наукам, будто люди с другой планеты.

— У меня все в семье математики, — Вика отмахнулась от мошки. — Деваться некуда, математика заложена на генном уровне.

— О как, — Диана понимающе кивнула, что ж, умных мужчин она любила, но всё же, душевных и страстных гуманитариев ценила больше.

Хотя, Кирилл тоже не совсем гуманитарий, но и не математик, как и новоиспечённый муж, которого она оставила в Питере. А женщина математик, что-то интересное. Вика не походила на девочку ботаника, далеко нет, даже наоборот. Черноволосая, с причёской каре, с пухлыми губками и немного раскосыми голубыми глазами, что-то в ней имелось французское, утончённое и в то же время необузданное, терпкое. Куколка, да вот не запечатанная барби, которую так и хочется распечатать, а будто, как чёрт из табакерки, которого страшишься из-за неожиданного появления, вроде притягивает и тут же настораживает.

Диана видела, что девушку ждёт великое будущее, не одного парня соблазнит ещё не выпустившая наружу свою сущность юная леди.

Что же Мишу привлекало в спящей дьяволице?

Какой вкус у её сына?

Диана изучала Вику, но так и не могла подобрать верных вариантов. Нащупать ту самую нить, из-за которой Миша сиял.

— В Петербурге много хороших заведений для тебя.

— Я останусь здесь, — Вика проговорила без сожаления.

— Да? — Диана удивилась.

— Ага.

— Почему же? — это же явная смерть для отношений двух молодых людей.

— Потому что моё место здесь, пока что.

Диана нахмурилась, они что, правда, всего лишь друзья? Так, видимо Диана упустила очень важный момент, слишком много уделяя внимания влюблённости сына. Неужели она обманулась? Диана и чувства — это её стихия, она одним взглядом могла определить в каких чувствах находится человек, чтобы сразу раскрыть его скорлупу. От художника сложно спрятать потаённое для большинства глаз, но легко определяемое для неё. И да, Вика влюблена в Мишу, эта девочка вся заблистала, стоило ей увидеть парня при встрече, а сейчас, что она говорит и почему так не заинтересована? Сущность математика? Или современные отношения вовсе лишились отчаянных порывов и омута с головой? Обмельчали?

Диана не сомневалась о страстной и глубоко чувствующей природе своего сына, но почему эта девушка с такой лёгкостью заявляет, что её место здесь?

Когда Диана влюбилась, и из Питера уехала с Кириллом в этот серый городок, она даже не думала, что её место где-то в Питере, её место было там где Кирилл!

А Вика заявляет… Да ещё так скупо, сухо. Миша не то что бы достоин, чтобы за ним в огонь и в воду, это обязанность той, с кем он вместе! Вот как думала Диана. Отдаться всем сердцем Мише, он отдаст ещё больше, нет места скупости с её сыном. Глупая девчонка!

Кажется Диана поняла почему Миша не хотел знакомить её с Викой, но, в чём же причина? Диана не на шутку разволновалась, думая, что перестала чувствовать людей, и будто, блеск в глазах, сама себе придумала, так, выдумки творческой души. Неужели правда? Простая мнительность? Мамкины инстинкты, подыскивая подходящую невестку для повзрослевшего сына? Диане стало не по себе, с Викой ей не хотелось продолжать диалог, именно из-за неё в голове женщины как-то всё запуталось, наталкивая на неприятные осмысления.

Выходные прошли славно, семья в полноценном составе, как будто привычная картина. Никто из троих не задумывался, что это на время, что всё скоро пройдёт со сдачей экзаменов Миши. Пережив бурю, отпустив и простив все обиды, наступает штиль, благодарность за то, что связало когда-то крепко любящих людей. Кирилл и Диана впали в романтизм отношений, но каждый из них понимал, что это лишь мимолётное, лишь дуновение, которое своим кратковременным сроком придаёт перчинку и сладость их вновь пробуждённой близости.

Миша, как и любой ребёнок, переполнялся радостью внимания и заботой обоих родителей. Мираж, которым они наслаждались.

— Явись уже, красавец мой! — Диана вышла из ванной комнаты. Её густые пшеничные волосы были завиты крупными локонами, выразительные синие глаза подчеркнула строгими стрелками, а губы накрасила обожаемой красной помадой, показывая в чувственной улыбке белоснежные зубки с ямочкой на щёчке.

Кирилл поднял взгляд на жену, так и не застегнув последнюю пуговицу на манжете, замерев от впечатляющего вида роковой красотки. Чёрное строгое платье с вышитым кружевным белоснежным воротником самое невинное по своей сути, но линии тела, которое облегало чёрное платье, дурманили сознание. Яркая и завораживающая внешность Дианы придавала шарм, заманивая, заставляя терять разум.

В этом вся Диана — соблазнительная в скромности.

— Помочь? — заигрывая взглядом, Диана подошла к Кириллу и застегнула пуговку, проведя горячими ладонями по его груди.

— Не играй с огнём, — Кирилл накрыл руками её руки и притянул к себе, поцеловав обольстительницу в щёку.

Миша появился в гостиной вовремя, смотря на родителей, которые не разомкнули рук, когда предстал перед ними. Как идеально, мелькнуло в его голове.

— О Боже! — Диана вскинула красиво очерченные брови в восхищении.

Миша скромно улыбнулся, поджав губы, отчего проявилась подаренная от матери ямочка на левой гладко выбритой щеке.

— Бог!

Миша и правда выглядел бесподобно: в обтягивающей, его стройное подкаченное тело атлета, белой рубашке; узкие бёдра в тёмно-синих классических брюках с тёмно-коричневым, почти чёрного оттенка, кожаным ремнём и такие же в цвет броги. Зачёсанные густые русые волосы, открывающее юное лицо молодого и уже влиятельного мужчины, с пронзающим, пока ещё не искушённым взглядом синих глаз. Но тем спокойствие океана и привлекательно, ибо никто не знает, что скрывается в его глубинах.

Диана замерла точно так же, как и Кирилл, когда увидел её. Материнские глаза любовались сыном, отчего даже слезинка начала жечь веко.

Звонок в квартиру спустил всех на землю, Миша первым направился к двери, сказав, что откроет, его сердце заколотилось, зная, кто за порогом.

— Привет, — Ева затаила дыхание, когда глаза сами по себе сосредоточились на Мише. — Ух, красавчик какой, — Ева поправила локон, убирая его за ушко.

— Привет, — Миша приобнял Еву, когда она потянулась к нему, приветствуя по обычаю. — Идём.

— Всем доброе утро, — Ева появилась в гостиной.

— Доброе, — Кирилл постоянно менялся по щелчку пальцев, стоило только упомянуть имя Евы, и тем более объявиться. Он уже неделю с ней не пересекался, и вот последний школьный звонок сына объединил их.

— Здравствуй, Ева, — Диана улыбнулась девушке, получив взаимную улыбку в ответ.

Она как-то видела Еву, когда приезжала в отпуск года два назад, но почему-то не особо запомнила. Но сейчас, Диана внимательно рассмотрела.

Тоненькая, в свободной рубашке в бело-голубую вертикальную полосу по-щегольски закатанными рукавами под облегающие белые джинсы капри; рыжие волнистые волосы, закреплённые золотыми невидимками за ухо, выпустив лишь одну прядь чёлки, мило. Золотая змейка цепочки на шее с аместистом в виде вытянутого кристалла, исчезала между ложбинкой юных грудей. Подарок от Миши на её двадцатипятилетие, который Ева почти не снимала. Но самое привлекательное: какое-то детское личико с прозрачной персиковой кожей, открытые насыщенно зелёные светлые глаза, в которых и грусть и радость. Нежная, кажется, слишком нежная, только ходи и оберегай столь уникальное сокровище. Если бы Боттичелли жил по сей день, то именно с Евы писал «Рождение Венеры». Трепещущая пташка, богиня из античной мифологии, очаровательная Персефона с Енисейской долины, но Диана понимала, что Ева не столь хрупка, как могла бы показаться на первый взгляд.