— А кстати, почему? — спросил Поттер. — Я про отсутствие братьев и сестер. Это какое-то проклятие? Я посмотрел Книгу Родов, — пояснил он, — у Малфоев уже чуть не тысячу лет в семье один-единственный наследник. Всегда.

— Не знаю, — пожал плечами слизеринец. — Ни отец, ни мама этого не говорили. Наверное, сказали бы после совершеннолетия.

— После пятого июня? — уточнил гриффиндорец.

— Я польщен, что ты знаешь, когда у меня день рождения, Поттер, — хмыкнул уже почти совсем успокоившийся Драко.

— Это важно для Операции, — гриф был совершенно серьезен, — а все, что важно для Операции, знать просто необходимо. Но возвращаясь к…

— Я думаю… Я думаю, это не мой брат, как раз потому, что… Как раз потому, что наследник у Малфоев всегда один. Значит, это не Малфой, а…

— Проклятия, если это, конечно, проклятие, иногда сходят на нет, — пожал плечами Поттер. — Так что не факт, что ребенок Нарциссы не Малфой, а Реддл.

— Не знал, что ты настолько добренький, Поттер. Ты что, готов рискнуть и оставить в живых возможного наследника… своего врага?

— Если ты не в курсе, Малфой, — усмехнулся гриф, — я один из лучших экспертов как раз по вопросу убийства детей. Ну или наоборот, не-убийства. Потому что это именно меня пытались прибить во младенчестве. И именно Том. На всякий случай, понимаешь?

— И что?

— И оказалось, что это не работает, — пожал плечами Поттер. — Причем с тяжелыми последствиями для… пытающегося. И такие последствия случались не только в моем случае, но и в других, подробно описанных в литературе: вот хотя бы ту же историю Эдипа с его папой и мамой возьми. Или Библию с Иродом. Кстати, замечу: Том тогда тоже не знал, я ему угрожаю или не я. Ну и как вишенка на торте — как раз то, что он попытался меня убить, и сделало меня той самой угрозой для него самого. Практика, знаешь ли — критерий истины.

— К тому же, — добавила Грейнджер, — в конце июля мы будем точно знать, кто отец.

— В конце июля?

— Дубина, — вздохнула девушка. — Тупая необразованная слизеринская дубина. Покусанная собственными тупыми и необразованными телохранителями. Для твоего сведения, Малфой, женщина вынашивает ребенка девять месяцев. Ну там возможны, конечно, преждевременные роды, да и обычным порядком плюс-минус пара недель набегает, но… Короче, если твоя мать родит нормального, доношенного ребенка до конца июля, то есть через девять месяцев или меньше с того момента, как твоего отца укусила змея — можно будет тебя поздравить. Причем два раза: первый — с братом либо с сестрой… ну и со снятием семейного проклятия тоже.

— А если… — Драко попытался заглушить внезапно вспыхнувшую надежду. — А если… после?

— Тогда это будет уже Реддл, — пожал плечами Гарри. — И тогда-то мы и подумаем, что с этим мелким Реддлом делать.

— Там ничего не придется делать, Поттер. Лорд… Лорд и правда хочет убить его. Или ее. Я… подслушал. Я знаю тайные ходы — про них даже отец не знал… Я подслушал, как… как он говорил маме, что ребенок ему действительно нужен для ритуала. Собственный ребенок, Поттер. И именно поэтому я думаю, что…

— Ага, — Поттер подпер переносицу кончиками пальцев. — Ага, вот, значит, как… Он пытался убить твою мать сразу после возрождения, как раз в кое-каком ритуале… Но понял, что это будет недостаточно злодейски.

— Недостаточно?!

— Ему нужно разорвать душу еще раз, — пояснил Поттер. — Чтобы скомпенсировать дневник и диадему. А рвать душу — вещь жуткая, особенно если она и так неполная. Так что ему надо было что-то совсем уж мерзкое совершить, простого убийства было недостаточно для еще одного раскола. Тут нужно было что-то вроде…

— Что-то вроде «козленка в молоке матери его», — пробормотала Грейнджер. — Как раз то, про что говорил Чародей Гольдштейн! Видимо, каждый следующий хоркрукс требует еще большего злодейства, чем предыдущий!

— Это… Это были якоря души?! — Драко выглядел пораженным. — Та книжка, которую хранил отец, и диадема, которую я…

— Ага, — кивнул Поттер. — Они самые. И он, потеряв минимум два из них, решил сделать еще хотя бы один якорь.

— Из той самой таблички…

— Которую ты свистнул из Зала Наград и отправил ему с совой, когда я тебя чуть было метлой не причесал, — кивнул Поттер. — Кстати, где она? Табличка?

— Вот, — Драко с ошарашенным видом полез в карман и достал перевязанный самозавязывающимся шпагатом пергаментный пакет.

— Фигассе, — удивился Поттер. — Уважуха, Драко, кроме шуток уважуха. Не, ну здорово, конечно, но как ты сообразил…

— Он… Он рассказывал матери, что ждет ее… после ритуала. Он собирается скормить ее змее и… И он все время поглаживал эту табличку… И я понял, что она очень важна для него.

— А «Моя прелес-с-сть» — он при этом не говорил? — прищурилась Грейнджер.

— Он что-то шипел, — пожал плечами Малфой. — Но слов было не разобрать. Я думаю, это был парселтанг, как у тебя, Поттер, на Дуэльном Клубе.

— Воспоминания из головы доставать умеешь? — уточнил гриффиндорец. — Я бы это самое шипение с удовольствием послушал. Если что — я как-то переводил для Дамблдора разговор на парселтанге между дедом Тома и его дядей, они оба змееустами были. В Омуте Памяти подсмотрел.

— У тебя есть доступ к Омуту Памяти? — удивился Драко.

— Омут есть у директора, — хмыкнула Грейнджер. — И, кстати, напиши-ка ты об этом факте как-нибудь между делом твоему «отцу»… Точнее, лучше матери напиши, все равно Том наверняка твои письма к ней читает. Так что, Малфой?

— Рад услужить Вам, моя Леди, — демонстративно обратился к ней слегка удивленный ее предложением Драко и поднес палочку к виску.

— Ладно, — буркнул Поттер, пряча в карман предоставленный Грейнджер хрустальный флакон с предоставленной Драко серебрящейся нитью. — Жаль только, что Том…

— Он ничего не заметит, — улыбнулся своей лучшей улыбкой слизеринец. — Я наколдовал вместо нее иллюзию. Хорошую такую вещественную иллюзию. Но если наложить на нее заклинание….

— Лорд Малфой, — официально обратилась к нему гриффиндорка. — Приношу Вам свои извинения. Мое предположение о том, что мистер Крэбб и мистер Гойл Вас покусали, было неуместным.

Драко царственно кивнул.

— Ну что ж, — вздохнул Поттер, вертя в руках пакет с табличкой в честь Тома Реддла, — я думаю, мы как-нибудь в школе договорим, тебе Буллстроуд или Гринграсс сообщат, где и когда. А сейчас… Крэбб и Гойл в коридоре, караулят?

— Конечно, — кивнул Малфой. — И, к твоему сведению, Поттер, они не такие тупые, какими кажутся.

— Ну раз они не такие тупые, — вздохнул брюнет, — то сейчас тебе будет немного больно. Гермиона, будь готова открыть дверь, чтобы твоему вассалу не пришлось вышибать ее собственной спиной. И еще один платок приготовь, вдруг понадобится.

И он засучил рукава.

— Спасибо, — вздохнул Гарри, тряся рукой с залеченными Гермионой костяшками. — Теперь надо написать Биллу.

— Зачем? — она обновила чары приватности и снова проверила все на подслушивающие заклинания. Чисто.

— Я не уверен, что просто исчезнуть табличку будет достаточным. Пусть он ее лучше в бункере сожжет, так надежнее будет. Хедвиг? — обратился юноша к белоснежной сове, которая влетела в открытое окно за пару секунд до этого, явно почувствовав необходимость в ее услугах.

— А ты не боишься, что Том сделает свой якорь из какой-нибудь непримечательной побрякушки? — обеспокоенно спросила Гермиона, когда сова с привязанным к лапе пакетом вылетела обратно в окно. — Так-то мы знали бы из чего он собирался якорь делать…

— Ты же сама слышала рассказа Драко. Душа Тома уже повреждена настолько, что он просто не может не сделать все максимально пафосно и с максимальной театральностью. Ну ладно собственного ребенка убить…

— То есть ты уверен, что…

— Уверен. Но не говорить же об этом Драко?

— И ты…

— Я не лгал. Я постараюсь спасти и Нарциссу, и… кто бы там у нее ни был. И именно по той причине, которую назвал. Это не работает: тому свидетели и маленькие принцы в Тауэре, которые потом Ричарду Третьему боком вышли, и русские…