Он зажмурился и, уняв дрожь в руках, уколол мышку в подставленное и совершенно беззащитное брюшко.
— Препарат «Икс» введен, — отрапортовал он. — Ожидаемое время смерти — пятнадцать минут.
Он убрал шприц обратно в футляр, спрятал его обратно в сумку и вынул из нее еще один хрустальный флакончик, с грязно-бурой жидкостью. Склонившись к пускающей во сне слюни малышке, вырвал из ее спутанной шевелюры волосок. Та, не только усыпленная, но и успокоенная зельем, похоже, ничего не почувствовала. Он опустил волосок во флакончик. Жидкость взбурлила, пошла пузырями и засветилась молочно-белым светом.
— Препарат «Б» активирован, замещающий объект готов к введению. Интересно, а какого цвета была бы оборотка до того, как Беллу отбросило в тот темпоральный купол? — пробормотал себе под нос юноша; казалось, он наполовину бредил. — Готов спорить на шляпу мисс Стрит, что угольно-черным. Или кроваво-красным. Как считаешь, приятель? — с кривой усмешкой обратился он к беснующемуся за решеткой стражу.
Страж не ответил. Его дыхание было нерегулярным, хриплым и прерывистым. Пожалуй, его можно было бы назвать даже паническим, если бы это существо вообще могло поддаваться панике. Ужасающая темнота под капюшоном твари все еще была почти полностью залеплена пеной из баллона, так что воплощение отчаянья производило немного комическое впечатление, особенно из-за лихорадочных попыток дементора очистить то, что заменяло ему лицо, от пузырящейся массы.
Хм. Летящие из-под капюшона ошметки выглядели явно не настолько свежими, какими им положено было быть сразу после нанесения на подлежащую обработке поверхность, а такими, какими они должны были стать через пару-тройку лет под действием перепадов температуры и влажности. Ну что ж, исходя из тридцатилетней фабричной гарантии после нанесения… Да, пожалуй, минут десять у него еще было. Ну, или в самом крайнем случае — пять.
Юноша достал из все той же сумки пипетку, набрал жемчужно-белой жидкости из флакона и уронил три капли в полуоткрытую пасть мышки. Зверек пошел рябью и превратился в копию спящей рядом на полу девочки. Разумеется, без комбинезончика или какой-либо иной одежды на ней. Девочка — мышка, поправил себя юноша — тяжело и прерывисто дышала.
— Вышка, здесь Болт. Препарат «Б» сработал, замещающий объект трансфигурирован. Парни, вы гении, Тревор свидетель.
Горечь исходящего от юноши сарказма вполне могла бы поспорить по интенсивности с эманациями ужаса и безнадежности, распространяемой мечущимся за решеткой чудовищем, особенно учитывая то, что чудовище все еще было занято своей пенистой проблемой.
— Дыхание замещающего объекта тяжелое, такое же, как и во время эксперимента. Ожидаемое время смерти — двенадцать минут, — продолжил юноша.
Опустившись на колени, он закопал обреченную мышку в черные тряпки и прислушался. Вой из соседних камер усиливался, заглушая приближающиеся по коридору звуки всасываемого и выпускаемого воздуха.
— Вышка, здесь Болт. Похоже… похоже, Страж-один позвал коллег. Пока держусь, готовлюсь к эвакуации.
Его колотило, видно, что силы парня уже подошли к тому крайнему пределу, после которого наступает либо безумие, либо полная кататония… Шрам на алебастрово-белом лбу пульсировал, в зеленых глазах появился красный отблеск. Юноша согнулся, прижимая руку к шраму.
— Не сейчас, Том, — прошипел он куда-то в воздух. — Иди в жопу! Или я тебе еще одни каникулы в желудке у дементора устрою!
Судя по всему, Том, кем и где бы он ни был, угрозой не впечатлился. Тем более что к хриплому прерывистому дыханию присоединились еще два источника всхлипов — мертво-равномерных, распространяющих гнилостный запах и смертный ужас.
— Вышка, черный! — прошипел он. — Еще двое… Черный… Черный код, я не… — зеркало выпало из его руки, упало на пол и разлетелось на мелкие кусочки.
Юноша попытался было собрать осколки, но качнулся вперед, потом назад и стек на пол, согнувшись калачиком рядом с отключившейся девочкой.
Видимо, взаимопомощь у Стражей была не в чести: не обращая внимания на все еще пытающегося избавиться от пены собрата, двое вновь прибывших прильнули к решетке, пытаясь дотянуться до внезапно появившейся в камере дополнительной и такой податливой пищи. К счастью, решетка, хоть и выеденная ржавчиной уже почти на треть толщины, пока держалась.
Парень потянулся к девчушке, то ли пытаясь прикрыть ее, то ли ища поддержки; его неподвижные глаза смотрели куда-то далеко-далеко за стены камеры.
— Это был Нотт! — прохрипел он. — Врешь, сволочь, это с самого начала был Нотт, а не она!
Судя по всему, его слова, хоть и были правдой, звучали для него же самого не слишком убедительно: судороги усиливались, шрам на лбу краснел, становился толще и, казалось, двоился.
Внезапно холод и ужас словно бы развеялись или, по крайней мере, отступили: прямо через толстую наружную стену камеры, чуть левее и ниже микроскопического, забранного железными прутьями окошка под потолком, просквозил сгусток жемчужно-белого сияния. У сгустка явно и определенно присутствовали четыре лапы, довольно острая морда с острыми же ушами и пушистый хвост.
— Болт, все хорошо. Все хорошо, Болт! — доносившийся из пасти призрачного лиса голос очень походил на тот, что доносился из зеркала. — Держись, братишка!
Передав сообщение, зверь на мгновение замер, словно раздумывая, не развеяться ли ему, но, обернувшись, увидел дементоров и оскалился. Чудовища вздрогнули и отпрянули от решетки.
— Сваливай! — второй такой же лис закружился рядом с первым, отгоняя жутких стражей к дальней стене. — Плевать на все, Болт, хватай Объект и вали оттуда! Я знаю, что ты можешь, ты всегда знаешь, как свалить. Слышишь, Болт? Уходи!
То ли двойное серебряно-жемчужное сияние, то ли слова поддержки придали лежащему сил: он с трудом повернулся, бросив взгляд на отпрянувших от решетки стражей. Рванул молнию на груди, выпростал из-под гидрокостюма нечто, напоминающее часы на длинной цепочке, накинул петлю цепочки на шею девочке в ярком комбинезоне, прижав ее поближе к себе и — на ощупь, уже ничего не видя — из последних сил несколько раз крутанул заводную головку часов.
Серебряные звери удовлетворенно фыркнули, глядя на опустевший пол, переглянулись, стукнули лапой в лапу и развеялись, напоследок рявкнув в сторону пятящихся чудовищ.
Дементоры замерли, прекратив отползать от камеры, но вновь приближаться к ней больше не было причин. Два таких изумительных, можно даже сказать, изысканных куска пищи внезапно исчезли. Не умерли, как неоднократно бывало в их присутствии, а именно исчезли.
А потом погас и третий источник пищи, слабый и малоинтересный.
Один из монстров, Страж-один по определению юноши, жутко выдохнул и счистил костяным пальцем остатки почти уже разложившегося пенополиуретана с имманентно-полусгнившего плаща и обернулся в поисках альтернативных источников вкусных и питательных эмоций, которые позволили бы ему восстановиться после вызванного насильственным выходом из зоны комфорта стресса.
Собственно, дементоры бы, наверное, удивились и задумались, что же тут произошло… Если бы умели думать и удивляться.
Из остальных камер по-прежнему доносились стоны и рыдания.
====== Таков Путь ======
Это была очень странная железнодорожная ветка. Нижнее строение пути — щебеночная насыпь — состояло из аккуратных, почти что один к одному, гранитных камешков с аккуратными же острыми гранями. Старомодные дубовые шпалы словно бы только что вышли из шпалопропиточной мастерской. Совершенно не тронутые ржавчиной рельсы блестели на летнем солнышке. А вот столбов контактной сети или даже путевого телеграфа рядом с насыпью не было — впрочем, такое до сих пор довольно часто случается в просвещенной Британии или чуть менее просвещенной Европе.
Тем не менее, вопреки ухоженности и своеобразной игрушечности пути, ни один состав не нарушал окружающую сельскую идиллию уже как минимум четыре или пять часов. Нет, с упадком и приватизацией британских стальных магистралей таких вот почти вымерших веток было много, но эти полумертвые дороги, как правило, выглядели не слишком-то ухоженными. Впрочем, обитатели окрестностей на это не жаловались, более того — дорога уже давно была чем-то настолько естественным, что никто не обращал на нее никакого внимания. Включая правительство Ее Величества.
