— Русские?
— Их последняя династия, Романовы, начала с того, что повесила трехлетнего мальчика, сына фальшивого короля Дмитрия. И…
— И чем с ними кончилось, я тоже читала. Да и ты сам…
— Именно. Так вот, даже если этот самый «козленок в молоке» — необходимая часть ритуала… Рассказывать заимперенной Нарциссе о ее судьбе, да еще и над Драко так издеваться, трахая его мать почти на его глазах… а может и не почти… Нет, первая попавшаяся консервная банка — не то, что требует его воспаленное самолюбие. К тому же… К тому же я точно знаю, что все решится довольно скоро. Сколько времени тебе нужно на ремонт шкафа?
— Недели две, может, меньше.
— Тогда Операцию назначаем после пятого июня, — распорядился Гарри.
— Почему? — деловито уточнила она, делая понятные только ей заметки в блокноте. — Это из-за дня рождения Драко?
— Именно. Чтобы он считался взрослым и мог либо свалить, либо перевести на себя отцовские капиталы или хотя бы заморозить сейфы как раз в то время, когда мы разбираемся с Томом.
— Между прочим, ты видел Дина, Гарри?
— С чехлом? Видел. И это еще одна причина не особо медлить.
— Значит, скоро… Совсем скоро. Гарри…
— Да, любимая?
— У меня был план, Гарри. Я хотела поделиться им с тобой как раз в тот вечер, когда…
— Когда мадам Помфри нас застукала?
— Именно. В общем… В общем, я хотела поговорить сначала с тобой, а потом с родителями. Я ни за что не стала бы делать это без твоего ведома… И то, о чем я тебе не говорю, это совсем не то!
— Я понимаю. Операция, — вздохнул он.
— Да. И я делаю все, чтобы она, операция эта, оказалась успешной, но… Ты же говорил с близнецами именно по поводу… по поводу мер на случай собственной смерти?
— Ага. И у них получилось. Так что думаю, что у Томми нет шансов даже если…
— Я очень надеюсь, что этого «даже если» не случится, но… Но я хочу, чтобы… — она всхлипнула. — Я хочу, чтобы даже если ты умрешь… и если я тоже умру, потому что…
— Я бы предпочел, чтобы ты жила, — сказал он. — Тем более, что Флер сказала мне, что это суеверие — ну, про парные патронусы.
— Ну и я бы предпочла, чтобы жил ты, дубина! Но тем не менее…
— Так план-то какой?
— В общем… В общем, двенадцать, Гарри, помнишь?
В груди юноши разлился смертельный холод.
— Профессор Трелони, конечно, сказала, что это шарлатанство, а не пророчество, и поэтому оно тебя совсем не защищает, но…
— И ты тоже решила стать Истинной Шарлатанкой и сбывать пророчества самой?
— Ну да. Те, которые нравятся. А это… Я сначала испугалась его, а потом… Потом оно мне понравилось, вот! Тем более даже если мы выживем, — быстро сказала она, — и даже если мне удастся придумать эти репликаторы… Кстати, я уже придумала, как решить одну из фундаментальных проблем, ну, конечно, там проверять надо, но… В общем, я бы предпочла растянуть этот интервал, я имею в виду рождение детей, как можно больше. С обоих концов, Гарри. С обоих.
— И ты решила…
— Да. Я еще тогда планировала поговорить с тобой… Я прекратила принимать контрацептивные зелья еще на зимних каникулах, тем более что мы с тобой обещали мадам Помфри не заниматься «этим»…
— Ты знаешь, что она приковала мою, то есть в смысле нашу, кровать цепями к полу Больничного Крыла? — постарался пошутить Гарри. — Чтобы мы ее снова не уперли? На ней и правда Чары Хельги не действуют, она в этом убедилась — целое исследование провела. Потому-то она и пошла нас искать сразу же, как только пропажу обнаружила!
— Знаю, конечно, но не сбивай меня с мысли! Так вот, изначально я планировала принять Зелье Плодородия в первый день после вот этих самых каникул, и…
— И ты бы не вернулась на седьмой курс?!
— У меня было все рассчитано, Гарри! Апрель, май и июнь — всего три месяца, и живот просто не будет виден, особенно под мантией, даже если там и близнецы будут.
— А потом?
— Потом я поставила бы палатку в подвале Флер, пожила бы там пару недель. Ну, по внешнему времени пару недель, само собой, выбираясь на прогулки! Так что там, внизу, прошло бы шесть тех самых недостающих месяцев, ну, почти шесть. И через эти две недели я улетела бы к папе и маме. Рожать. И, надеюсь, ты полетел бы со мной.
— Ну, я же гриффиндорец! Так что конечно…
— Не волнуйся слишком сильно, Гарри Джеймс. Папа тебя очень любит. Да и мама тоже. И они нас обоих уважают, особенно, — она хихикнула, — с тех пор, как они узнали, что мы с тобой зарабатываем больше, чем они. Да и в конце концов если они хотят внуков, им придется смириться с тем, что кто-то трахает их идеальную дочь не просто так, а с решительными целями. И лучше (для них лучше, для меня-то это вообще единственный вариант), если это будешь ты.
— Подожди… Ты же не случайно проговорилась Малфою там, в подземелье, что твои дети будут и моими тоже?
— Да. Не случайно. А вовсе даже специально. И эту часть воспоминаний я ему до конца не терла, просто он не мог вспомнить на каникулах, где и когда он это узнал. Но надеюсь, он рассказал это Тому.
— Я боюсь, что меня в итоге убьёт не Том, а ты, — нахмурился Гарри; Гермиона вздрогнула. — Твои мысли и особенно идеи меня просто до смерти пугают.
— Этого требует мой Гениальный План. Не тебя пугать, а чтобы Том узнал, что мы с тобой связаны. Так надо, и ничего не бойся. Да, а к началу сентября мы вернемся в Британию, оставив его… ее … их папе и маме… Ну, в смысле, так я рассчитывала. Но кто же знал, что «Феликс Фелицис» за это время может испортиться и нам настолько не повезет!
— И теперь… — Гарри никак не мог найти себе смелости высказать свою гипотезу насчет срока годности Зелья Удачи.
— И теперь я изменила План. Не который Гениальный, а этот, про который я тебе сейчас рассказала. Совсем немного изменила. Ну, поскольку мы с тобой не можем… Поскольку мы оба обещали не… В общем, поскольку я не могу принять зелье и трахнуть тебя до начала летних каникул, с решительными целями трахнуть, то мне всего-навсего придется провести в этой палатке рядом с винными бочками не две, а три недели, то есть почти полные девять месяцев по нижнему времени. Но зато на каникулах я успела поговорить с родителями. Заранее, а не после.
— И они тебя отпустили?! Узнав об этом самом плане?!
— Я могу быть очень убедительной. Причем даже без магии. И, если честно, они сердились на меня намного меньше, чем когда я стала Чемпионкой на том турнире. Хотя, конечно, они предпочли бы подождать внуков еще десять лет. Так что тебе ничего не грозит, на самом-то деле. И… ты правда полетишь со мной? К ним? После того, как мы с тобой… В конце концов, на этом гобелене Блэков мы уже отображаемся как муж и жена, не так ли?
— Я… — неожиданно для себя юноша заплакал. — Я не…
— Гарри, ты… Ты боишься, что… Но ведь я чувствовала, что у тебя с «этим самым» все в порядке, весь вечер тогда чувствовала! И… И позже тоже! Так что твоя функция отлично работает! А если что… Если что мы можем снова выпить этого испорченного «Феликса», ведь сначала-то все было хорошо, а если потом нас застукают, как мадам Помфри, там два первых часа все нормально было, и мы успеем…
— Он не испорченный, — глухо произнес Гарри, собирая себя в кучку. — Он… Он сработал ровно так, как надо. То, что мадам Помфри нас застукала — это на самом деле и была удача.
— Что? Что ты имеешь в виду, Гарри? Ты… Ты не хочешь детей? Я думала…
— Я хочу! — Гарри старался говорить как можно спокойнее, но получалось это отвратительно. — У меня никогда не было семьи, и… я очень, очень хочу. И в прошлом году, когда ты так переживала из-за того самого предсказания… Извини, но я в глубине души колесом по стенам ходил. Не выдал этого, конечно, чтобы тебя не расстраивать, но…
— После «но» обычно самая-то пакость и идет, — на глаза Гермионы начали наворачиваться слезы. — Говори, Гарри. Это уж-жасно важно для меня, так что говори. И ничего не утаивай.
— Не буду. Потому что это и правда ужасно важно. И… И это коснется тебя больше, чем меня, если… если я прав. Понимаешь, я — его якорь, пусть и случайный. А якоря… Якоря стремятся возродить Тома, так?
