— Как съездила? — спросил он.
— Хорошо, но… Но я очень по тебе скучала. Всю эту неделю скучала, и чем дальше, тем больше. У меня, собственно, будет к тебе разговор по этому поводу, и… И ты знаешь, что Гектор — тоже волшебник?
— И почему я не удивлен? — вздохнул Гарри. — И что же он призвал? Книжку?
— Издеваешься, Гарри Джеймс Поттер?! Метлу он призвал! Мой брат призвал чертову метлу, точнее, щетку для пола, и попытался на ней взлететь!!!
— Ого! — рот Гарри расползся от уха до уха, тогда как глаза мисс Грейнджер опасно сощурились. — Наш человек!
— Если ты, Га… — она резко обернулась, направив палочку на дверь купе. На дверь, в которую кто-то постучал. Несмотря на отвлекающие чары.
— Войдите, — распорядился Гарри.
— Мистер Поттер. Мисс Грейнджер.
Глаза Драко Малфоя были красными и безжизненными, и лунопухи на его полукладбище тоже были мертвее некуда: даже серебряного взгляда Луны не требовалось, чтобы определить это.
— Мистер Малфой.
— Я могу поговорить с вами наедине?
Гермиона заперла дверь, наложила на нее сразу несколько заклинаний и встала сзади-справа от блондина с палочкой наготове.
— Мистер Поттер, у меня есть просьба, — Малфой быстро оглянулся на Гермиону, но возражать против ее присутствия все же не стал. — Просьба, которая… В общем, если Вы выполните ее, я буду считать себя в неоплатном долгу перед Вами.
— Слушаю Вас, мистер Малфой, хотя и ничего не обещаю.
— В конце каждого года Вы… сходитесь в поединке с Темным Лордом, не так ли?
— Не обязательно в самом конце, и необязательно в поединке, но… Ваша просьба связана с этим, мистер Малфой?
— Когда Вы снова сойдетесь с ним, я прошу Вас… Я прошу прекратить мучения моей матери. Потому что я… Сам я… Я НЕ СМОГ УБИТЬ ЕЕ, ПОТТЕР! Я ПЫТАЛСЯ, Я УЖЕ ПОДНЯЛ ПАЛОЧКУ, А ОН ОТСУТСТВОВАЛ И НЕ МОГ МНЕ ПОМЕШАТЬ! Но… Но я не смог. Убей ее, Поттер. Пожалуйста.
====== Козлёнок В Молоке ======
— Сядь! — по какой-то непонятной причине Драко не смог противостоять приказу гриффиндорки: ему даже на мгновение показалось, что это не он наложил на нее «Империус» чуть больше недели назад, а она на него. Он упал на диван и уткнулся лицом в ладони; его плечи тряслись от рыданий.
— Выпей! — почему-то обычно более устрашающий тон Поттера такого действия на слизеринца не оказал. Драко вскинулся, скаля зубы, готовый вскочить…
— Я сказал — выпей. Тебе нужна холодная голова.
Драко плюхнулся обратно, взял предложенную фляжку и опрокинул ее прямо в рот. Глотку обожгло чем-то сравнимым по силе с Адским Пламенем. А вот мозг словно бы обдало прохладой. Он закашлялся, чувствуя, как с каждым резким судорожным звуком из него выходит истерика.
— Новолунный Спокойник, — пояснил Поттер, движением невооруженной руки призывая упавшую на коврик пустую емкость. — По мне так сильно эффективнее Умиротворяющего Бальзама будет.
Драко кашлянул еще два раза и постарался натянуть на лицо уже почти в клочья разорванное выражение холодной надменности. Не то чтоб оно и раньше держалось в присутствии мордредова Поттера больше нескольких секунд, но он старался. Правда старался.
— Мисс Грейнджер, — обернулся он к девушке. — Прежде всего я должен признаться в совершенном против Вас…
— Читайте, мистер Малфой, — она быстрым и почти таким же точным, как у Поттера, движением протянула ему сложенный лист пергамента. — Полагаю, это снимет многие Ваши вопросы. Что до «Империуса» — то Вы наложили его на меня по моему же прямому приказу, — она подумала и уже менее решительно добавила: — В порядке службы своему сюзерену. Службы магией, если быть совсем уж точным.
— Ты… Ты — мой сюзерен?! — он прочитал один из явно написанных его собственной рукой абзацев несколько раз подряд, но текст меняться решительно отказывался, несмотря на все его старания не поверить ему. — Ты… Э… Ну… Моя Леди, — он склонил голову в приличествующей ситуации степени.
— Садитесь, вассал, — усмехнулась магглорожденная. — Будем восстанавливать Ваши воспоминания.
— Но… Но «Обливиэйт»… Ты не можешь вот так просто.
— Это НЕ «Обливиэйт», — тряхнула шевелюрой девушка, разминая пальцы; Драко припомнил, что она всегда делала так перед тонкой и сложной работой. Интересно, играет ли она на фортепьяно? — Точнее, не совсем «Обливиэйт». Не классический.
— И… что же это?
— Продвинутые Чары Памяти, — пожала плечами она. — Когда-то давно профессор Дамблдор предположил, что в определенной ситуации я могла бы стереть память своим родителям о том, что у них вообще была дочь. Ну знаешь, как это делали в Америке еще тридцать лет назад, отбирая волшебных детей у обычных родителей… пока закон Раппопорт не отменили.
— Но они…
— Да, я в курсе, что американские авроры тогда действовали… довольно грубо. Но мне нужно было, чтобы при необходимости я могла бы эту память восстановить. Не то чтобы я и правда собиралась это делать, в смысле, стирать память обо мне, но… но пригодилось. Не шевелитесь, мистер Малфой.
Драко едва успел удивиться, с какого перепугу известный магглолюб Дамблдор подал такую жутковатую идею Грейнджер, но… Но в его уже почти спокойном мозгу словно бы рухнула завеса, скрывавшая и Тайную Комнату Основателя Салазара, и разговор с Грейнджер около сломанного шкафа, и многочисленные репетиции… Рухнула и погребла под собой свежеобретенное спокойствие.
— Может, еще? — услышал он сквозь собственные подвывания голос Грейнджер.
— Нет. Там все-таки алкоголь, а ему нужна ясная голова. Ну, в рамках возможного.
— Заткнись, шрамоголовый, — прохрипел он, вставая с покрытого ковриком пола и вытирая лицо рукавом мантии: сил не было даже на то, чтобы достать платок. — Я… в порядке.
— Это должна была быть твоя фраза, Гарри, — Грейнджер обернулась к своему… любовнику? Или даже больше? — Ну, по крайней мере, ты обычно врешь именно с помощью этого самого «в порядке», причем именно с таким вот выражением лица.
— Итак, Малфой, — прищурился Поттер. — Ты расстроен оттого, что нынешний… хозяин поместья спит с твоей матерью?
— Причем демонстративно? — добавила Грейнджер. — Я так понимаю — это часть твоего… наказания?
— Не только, — сглотнул Драко. — Он…
Поттер немного помолчал, что-то обдумывая и не решаясь сказать.
— На каком она месяце? — внезапно спросила вместо него Грейнджер.
— ЧТО?!
— На каком месяце беременности сейчас Леди Малфой? Ну… Вдовствующая.
— Я не… Я не знаю! Но ты-то откуда?!
— Это же очевидно, — пожала плечами Грейнджер. — То, что твоя мама покупала Амортенцию, причем уже будучи под «Империусом», мы знаем. Видимо, у Тома без стимуляторов просто не стоИт.
Драко заметил тень гримасы на лице Поттера и подумал, что в любое другое время… Да-а, в любое другое время он не просто оттоптался бы на самолюбии Башки-Со-Шрамом, но еще и джигу сплясал бы… Видимо, тогда, перед школой ему не почудилось, и у Поттера и правда проблемы с «этим делом»! То есть та история, когда мадам Помфри застукала перед Рождеством Поттера и Грейнджер с утащенной из Больничного Крыла персональной кроватью Шрамоголового и взяла с них клятву даже не пытаться делать «ничего неподобающего» до конца года, вполне могла быть блефом!
Впрочем, теперь все это просто не имело смысла.
Ну а о том, что он пересказал этот слух, в числе прочих, Лорду, он расскажет им позже.
— Если бы Том просто спал с твоей мамой, — продолжила гриффиндорка, — ну… Ты, понятно, страдал бы, как это Томом и задумано… Но тогда ты снова попросил бы ее спасти — что, к слову, мы и собираемся сделать. Но ты попросил… страшное. А до того ты пытался убить ее сам. Это значит, там творилось что-то более мерзкое, чем… «право победителя». Я думаю, что Том хочет принести в жертву в рамках какого-то темного ритуала собственного ребенка.
— Или ребенка, которого Том считает собственным, — встрял Поттер.
— Так на каком она месяце? АРГГХ! Тупая жертва инцеста! Живот у нее большой?
— Откуда мне знать, большой он или нет? — огрызнулся Драко. — У меня кучи братьев нет, как у тех же рыжих, так что с чем мне сравнивать?!
