— …Гермионе Джин Грейнджер, Первой в Роду. Я и мои потомки обязуемся служить ведьме Грейнджер и ее потомкам в радости и в горе, с честью и по обычаю, в дни побед и дни поражений, словом и делом, железом и златом, силою и магией! — конец его палочки засветился.
— Помнится, твой отец на втором курсе клялся почти в том же самом, — пробормотал Поттер. — В смысле, не вредить магглорожденным клялся. И тоже… железом и златом. А на третьем курсе…
— Он не клялся за меня, — пожал плечами Малфой, перехватывая все еще светящуюся палочку обеими руками и протягивая ее на открытых ладонях гря… магглорожденной; он уже устал бояться, устал до такой степени, что снова стал похожим сам на себя. — Наверное, поэтому я тогда, в Визжащей Хижине, и выжил. Ну а о… Лорде, который-то, собственно, против тебя, Грейнджер, и злоумышлял, и говорить нечего.
— И почему я? — немного обиженно спросила Грейнджер. — Командир у нас, как даже такому идиоту, как ты, несложно догадаться, Гарри… Так почему ты хочешь стать моим, а не его вассалом? И, между прочим, — она вздернула подбородок, — к твоему сведению, мои потомки будут и его потомками тоже!
«Все-таки она дура», — подумал Драко, но вслух этого, конечно, не сказал.
— Во-первых, мисс Грейнджер, я должен Вам за ту… попытку с Забини, — он сморщил нос в попытке скрыть острый приступ ужаса осознания, что случилось бы с ним, если бы черномазый был… не столь сдержан и не столь предусмотрителен. — Приношу Вам глубочайшие извинения. Кроме того, это действительно было глупо.
— Подумать только, оказывается, у него есть мозг, — шепнула Седьмая Уизли Чокнутой Лавгуд, вперившей в слизеринца взгляд своих безумных серебристых глаз. — Только интересно, где он его прятал?
— Мозгошмыги Драко Малфоя стали почти взрослыми, — так же тихо ответила та, и Драко передернуло от острого приступа нереальности происходящего. — Так часто бывает, когда умирает кто-то дорогой, а еще кто-то дорогой оказывается в опасности.
— Логично, Луна, и не поспоришь. Кстати, что с его лунопухами? — повернулся к белобрысой вороне Поттер, не отводя, впрочем, палочки от так и стоящего на коленях и державшего на вытянутых ладонях собственное оружие слизеринца.
Драко понял, что Поттер вовсе не издевался над ним: он действительно хотел получить от этой сумасшедшей какую-то, судя по всему, важную информацию! Более того, вся остальная шайка тоже навострила уши, словно эта ненормальная и вправду могла сказать что-то осмысленное, что-то, что могло (и даже должно было) повлиять на судьбу и самого Малфоя, и его матери! Да они тут все психи!
— Лунопухи Драко Малфоя еще с Самайна были почти мертвыми, — своим дурацким вечно-мечтательным голосом ответила чокнутая, впрочем, кончик ее палочки тоже и не думал даже подрагивать. — Однако пока что они перестали превращаться в наргла, но это только пока. Они сейчас очень чудонадеянные, а если чуда не случится, тогда все они до единого станут очень нарглистым нарглом сразу и навсегда.
— Понятно, — слегка кивнул Поттер. — Спасибо, Луна!
— Кроме того, если позволит Леди, — Драко по-прежнему обращался к Грейнджер, словно не только этих безумных разговоров, но и вообще никого больше в Святилище Слизерина не было, — мистер Поттер в свое время, еще перед первым курсом отверг мое предложение дружбы…
Шестой Уизли беспардонно захохотал.
— Чего ржешь, Уизел? — не смог удержать стиль Малфой. — Мы, если ты не заметил, не в конюшне. А ты… Ты и тогда все испортил, и сейчас!
— Вынужден Вас огорчить, мистер Малфой, — раздался ровный голос Поттера. — Еще задолго до Хогвартс-Экспресса, по результатам нашего первого разговора в ателье мадам Малкин, я принял решение поступать на Хаффлпафф, презрение к которому Вы тогда столь явно выразили. К сожалению, во мне оказалось недостаточно дружелюбия, — при этих словах Поттера Аббот отчетливо хмыкнула, — и мне стоило немалых трудов убедить Шляпу не отправлять меня в один Дом с Вами.
Драко вспомнил это произнесенное тогда Шляпой «С-с-с», о значении которого гадали в его Доме все, кому не лень (как оказалось, одна из отвергнутых с негодованием гипотез все-таки была правдой), и подумал, что если бы Поттер запустил слух о том, что он не попал в Дом Слизерина по его вине… И если бы еще и этот слух дошел бы до Лорда, для которого Поттер в Слизерине был бы манной небесной… Интересно, смог бы Повелитель наказать его сильнее?
— Тем не менее, я предлагал тебе свою дружбу, Поттер! — не смог не огрызнуться он.
— Это было что угодно, но не предложение дружбы, Малфой! — снова встрял рыжий предатель крови.
— Много ты понимаешь в дружбе! — прошипел Драко.
— Много, — неожиданно серьезно ответил Уизли. — Думаю, в дружбе я понимаю больше всех присутствующих. Потому что сначала, с того самого Экспресса еще, она у меня была. Потом я потерял ее, причем по своей собственной вине и из-за своей собственной дурости, и даже неоднократной дурости, — Драко заметил, как Данбар положила свободную руку на обтянутую перчаткой кисть Рональда и слегка погладила ее пальцами. — Потом я пытался вернуть ее, но не знал как. Потом… Потом я раз за разом делал только хуже, и я решил, что дружба — это глупость, и она мне вообще не нужна и… И знаешь что, Малфой… Если выживешь — передай спасибо Паркинсон. Она здорово прочистила мне мозги на Астрономической башне.
Драко задавил на корню желание прибить рыжего. Не то, чтобы он хотел вернуть Панси, но…
— …А теперь я надеюсь, что мне удастся восстановить эту самую дружбу хотя бы немного. Впрочем, — он оглянулся на Данбар, — теперь я знаю, к чему хотя бы стремиться. Так что у меня и правда большой опыт, Малфой.
— И что же я тогда сделал не так, мистер Уизли? — презрительным, насколько смог, тоном спросил слизеринец.
— Да все, — усмехнулся рыжий. — Сначала, если даже не обращать внимание на твое хамство, ты объявил, что будешь решать, с кем Поттеру общаться, а с кем нет. Это, между прочим, хуже того самого вассалитета, который ты сейчас Грейнджер впарить пытаешься. То есть ты предлагал ему стать кем-то вроде Крэбба с Гойлом, если не хуже.
— Да он же ничего не знал в нашем мире!
— Да ну? — ухмылка рыжего протянулась от уха до уха. — И ты, понятно, решил воспользоваться этим совершенно безвозмездно, без выгоды для себя? Когда ты передал бы Гарри Сам-Знаешь-Кому, перевязанного ленточкой, а, Малфой?
— Никогда, — разлепил губы Поттер. — Не вышло бы у него.
— Потом ты угрожал Гарри смертью, — продолжил Уизли. — Да еще и на примере его родителей — дескать, «кончишь, как они». Очень дружелюбно, Малфой, очень.
Рот Драко скривился помимо его воли. Если бы кто-то теперь сказал что-то подобное о его отце… Он стерпел бы, ради матери стерпел бы, но…
— Ну а когда ты получил отказ, то очень по-дружески решил ограбить нас на шоколадки, вместе со своими гориллами, — закончил Рон. — Но тогда мы с Гарри зна-атно вас уработали, а?
Малфой надеялся, что его уши пылают не слишком сильно. Ну откуда было ему знать, что единственные его друзья, Крэбб и Гойл, с которыми он привык вести себя именно так, на самом деле вовсе не друзья, и дружба — это действительно что-то другое?
— Кстати, что с Грегом и Винсом, Поттер? — как можно более спокойно и небрежно поинтересовался он.
— Они живы, — коротко ответил гриффиндорец. — И даже относительно в порядке. Но никому ничего не расскажут, гарантирую.
— Ладно, — Малфой предпочел не думать, что банда сделала с его собственными… вассалами. — Так что, Грейнджер, принимаешь клятву?
— От золота откажись, — буркнул из-за спины слизеринца теперь уже совершенно определенный Лонгботтом. — А то он сможет исключительно откупаться, причем занедорого. Бывали в истории прецеденты.
Драко слегка сморщился: не прокатило. Грейнджер беспомощно оглянулась на Поттера. Гриффиндорский полудурок тоже выглядел ошарашенным; тем не менее после не такой уж и большой паузы он кивнул, и гриффиндорка уперла взгляд в Малфоя.
— Я… принимаю клятву в служении словом и делом, железом, силою и магией, — наконец, пробормотала она, делая несколько шагов к слизеринцу и осторожно, двумя пальцами свободной руки принимая его палочку, которую, честно говоря, он уже с трудом удерживал на вытянутых руках.
